Единственная для оборотня и теща в нагрузку

Надеюсь, он не ждет, что я буду оправдываться?!

«Ох, леди Сузанна, зря вы перешли мне дорогу. Теперь между нами будет война!» – мысленно пожелала всех благ данной дамочке. Кого, как не ее, надо благодарить за визит разъяренного Владыки.

– Я всего лишь предупредила, что если она еще раз поднимет на мою дочь руку, то я ее порежу на ленточки. Пусть эта дрянь радуется, что я ее не тронула. Не хотела травмировать зрелищем ребенка.

– Здесь лишь я решаю, кого и как наказывать! – сначала устрашающе рявкнул он, а потом переспросил: – Что значит поднимет руку?

– Когда я зашла в класс, эта так называемая учительница била по рукам мою дочь указкой из-за того, что у нее устали пальцы и она не могла больше писать.

– Учителя иногда наказывают нерадивых учеников, – заметил он.

– Бить указкой детские пальчики маленькой девочки вы считаете нормальным?! – вызверилась я.

– Я разберусь!

– Я уже разобралась! – с нажимом парировала я.

– Вы не имеете права угрожать моим людям, – вскинулся он, цедя слова.

– Ваши люди не имеют права бить моего ребенка! – взорвалась я. – Если еще кто решится на это, у вас на одного ВАШЕГО человека станет меньше. Да что вы за Владыка? Ваши любовницы вас травят, ваши люди имеют наглость бить вашу суженую, а вы только и способны, что давать обещания, которые не в силах сдержать!

– Не стоит бросаться словами. Так как в данный момент именно мое обещание сдерживает меня от того, чтобы… – просто побелел он от бешенства.

Испугал! В данный момент мне было плевать, что он мечтал свернуть мне шею, так как я никому не позволю бить мою дочь.

– Меня в первую очередь волнует мой ребенок. Эту учительницу порекомендовала леди Сузанна. Говорю сразу, больше ни один человек, одобренный данной дамой, не приблизится к моей дочери!

– Не вам это решать!

– Значит, вы одобряете избиение младенцев?!

– Я не это хотел сказать.

– Но дали понять, – окинула я его уничтожающим взглядом, а потом взяла себя в руки и холодно произнесла: – Знаете, не зря в этом мире для вас не нашлось суженой и даже в нашем она оказалась слишком мала. Вы еще не доросли до того, чтобы иметь детей, и мне жаль ту, кто родит от вас ребенка. Невыносимо, что все указывает на то, что этой несчастной будет моя дочь. – Выплюнув эти слова с холодным бешенством, я развернулась и пошла в конюшню.

Далеко не ушла. Меня дернули за руку, рывком разворачивая к себе. Лицо Владыки было страшным. Черты лица потекли и казались зыбкими.

– Мне безразлично, что вы там думаете, но вы сейчас пойдете и скажете той девушке, что она может встать с места.

– Нет, – твердо ответила я, смотря в его глаза, которые горели яростным пламенем. – Если я пойду к ней сейчас, то не сдержусь и прибью мерзавку. Пусть посидит до вечера.

– Я… сказал… сейчас, – отчеканил он слова.

– А почему вы этого сделать не можете? – прищурила я глаза от неожиданно пришедшей в голову мысли.

Владыка дернул головой, стараясь овладеть собой. Через минуту, немного обуздав себя, он через силу ответил:

– Она уверена, что вы ее убьете, и знает, что я ее убить не смогу. Поэтому страх и удерживает ее на месте.

«Твою мать, они действительно животные, – отчетливо поняла я. – Самец никогда не загрызет самку. Инстинкты».

– Вот вам и ответ. За свою дочь я порву любого, а вы нет. Пусть знают и боятся этого. Она наказана до вечера, – отрезала я, выдергивая свою руку.

– Да что вы о себе возомнили?!

– Она нанесла оскорбление моему ребенку, и мне решать!

– Здесь решаю я! – рыкнул Владыка. Похоже, скандал собирался идти по второму кругу.

– Кристиан? Вы чего кричите? Я вас из дворца услышал, – к нам спешил Андриан.

Мы замерли, сверля друг друга ненавидящими взглядами.

– Что происходит? Почему вы убить друг друга готовы, а леди Сузанна голосит на весь дворец, как по покойнику?

– Добрый день, Андриан, – поздоровалась я, не отводя глаз от Люциана. Если по звериным законам это означает вызов, то пусть этот ублюдок не сомневается, что я бросаю ему вызов. Тот все прекрасно понял и заскрежетал зубами, игнорируя кузена. Тогда решила ответить я: – Да как тебе сказать. Застала учительницу, взятую по рекомендации ключницы, бьющую мою дочь по рукам указкой. Сообщила этой гадине, что если она еще раз поднимет на ребенка руку, я ее убью. И готова это даже сделать, если меня вынудят к ней идти, – с намеком ответила я.

Андриан охнул, а Владыка с арктическим холодом в голосе сообщил:

– Если вы сейчас к ней не пойдете, то обещаю, вы пожалеете.

– Если вы заставите меня идти, то обещаю, пожалеет она.

– Следуйте за мной, или вам помогут дойти, – рыкнул он.

– Как скажете, – не стала упираться я.

– Кристиан?! – Андриан был ошарашен происходящим, но я не ждала от него поддержки. Мы с Владыкой дошли до черты, когда я или отстою себя и своего ребенка, или он меня сломает. Ему плевать на справедливость. Пошел на принцип и решил показать, что он здесь самые крутые яйца? Пусть пеняет на себя. В любом другом вопросе я не была бы столь категорична, но не когда дело касается моего ребенка. Чтобы кто-то еще посчитал себя вправе ее бить? Да не бывать этому! Поэтому, когда он развернулся и зашагал в сторону дворца, я пошла следом.

Возле дверей комнаты, где проходили занятия, толпились слуги, а из самой комнаты доносились причитания ключницы. При появлении Владыки народ расступился.

– Разойтись! – бросил он, и зрители начали рассасываться.

Заметив Владыку, ключница заголосила еще громче, но, натолкнувшись на мой полный ненависти взгляд, даже сделала шаг назад.

– Ты, – прошипела я, переведя взгляд на девицу, которая так и сидела на стуле.

– Госпожа! – затряслась она при виде меня. У нее была истерика, и зубы отбивали дробь. – Я все сделала, как вы сказали. Я сижу… госпожа, я сижу! – В конце она уже скулила.

Владыка бросил на меня полный ненависти взгляд, как бы говоря: «Это ваших рук дело!»

Да пошел он! Это не его ребенка били. Хотя, если честно, я не ожидала такой бурной реакции от нее. На меня смотрели как на монстра, который пришел откусить голову.

– Можешь встать, – сказала ей. Та поднялась и тут же рухнула на пол. Не обращая внимания на присутствующих, она поползла ко мне, униженно заглядывая в глаза. Ее тело двигалось с нечеловеческой гибкостью. Зрелище было настолько дикое, что я онемела. Признаюсь, еще недавно сама бы ее избила и растерзала, но происходящее в данный момент для меня выходило за рамки понятий добра и зла.

– Госпожа! – припала она у моих ног, скуля, как маленький щенок. – Простите, госпожа! Я больше никогда… никогда…

– Санира?! – подала голос ключница, но та ее не слышала, моля меня.