Амаранты. Окрыленный

Глава 9

Городской анклав

Рук подошел к кабинке, где сидела Мелисса, в тот самый момент, когда она допила кофе, словно только этого и ждал.

– Спасибо, – пробормотала она, когда он забрал чашку.

– Поток схлынул. Пойдешь со мной в задние комнаты? – Он бросил на стол медный диск. – И можешь взять в руку вот это? Мы не хотим, чтобы кто-то задался вопросом, почему мистер Букер проводит время с хорошенькой девушкой.

Мелисса осмотрела монету, любуясь изысканностью символов. Подобные чары помогали представителям Междумирья передвигаться, не привлекая внимания.

– У нас они обычно керамические.

– А у нас хорошие отношения с анклавом, где есть кузница. – Рук подвел ее к большой мраморной стойке и провел через маленькую вращающуюся дверь сбоку. – Когда придешь на смену, заходи сюда. У нас работают несколько посторонних, поэтому задние комнаты считаются публичным местом.

Рук показал часы, раздевалку, комнату отдыха, туалеты и два тесных кабинета – свой и брата. Дойдя до конца короткого коридора, они свернули за угол, где оказался еще один ряд дверей.

– Чистящие средства, бумажные полотенца и салфетки, холодильная камера и лаборатория брата. Надежно заперта. Он весьма дорожит своими кофейными зернами, поэтому прячет все оборудование и экспериментальные смеси под замок.

Мелисса кивнула, не сводя глаз с того места, куда, как она предполагала, они направлялись. В конце коридора еле слышно гудел мощный барьер.

– Работа Джимини. – Рук взял ее за руку. – В первый раз придется нелегко, но как только чары запомнят тебя, проблем не будет.

Проходя через барьер, Мелисса почувствовала по всему телу покалывание, за которым последовал щелчок, похожий на разряд статического электричества. Она остановилась, оценивая размеры и цвет якорных камней, и провела ладонью по волосам, которые, казалось, встали дыбом.

Рук сказал:

– Почти уверен, что он нашел способ установить барьер против блох.

– Насколько… надежный?

Мелисса задумалась, не были ли амаранты оскорблены добавлением этой функции.

– Скажем так, мальчик странным образом выражает свою привязанность. – Рук пошел по коридору, гораздо более широкому и с изогнутыми стенами, жестом пригласив ее следовать. Казалось, что они идут по каменной трубе. – Теперь мы под защитой чар. Только представители Междумирья могут ходить по этим проходам. Они ведут вниз, к норам и логовам анклава. Мой дом – в логове брата.

Он откинул толстую меховую занавесь, и Мелисса вошла в просторное, скромно обставленное помещение. Из окон открывался вид на Четвертую улицу. Прямо перед ними сновали пешеходы.

Должно быть, Мелисса не смогла скрыть удивление.

– Мы работаем бок о бок с людьми, и мы должны выглядеть, как люди. Иллюзию гораздо легче поддерживать, если жить как люди.

– Но вы волки.

– До мозга костей. Этим и объясняется нетрадиционное воспитание детей, которых мы выращивали на протяжении многих лет. Включая твоего отца. – Небрежно взмахнув рукой, Рук добавил: – Здесь был его дом, когда он не учился в академии.

– Он жил с вами?

Рук кивнул:

– Кристофер вырос в нашем логове. Протирал столики в кофейне. Подрабатывал в пекарне по соседству. Тренировался в Беллуэзере с Рунтой и ластился к каждому детенышу из каждого помета, рожденного в этом анклаве. Когда Коув выбрал его, мы очень этим гордились.

Мелиссе не сразу удалось переварить внезапное открытие. Рук был не просто членом анклава, где вырос Кристофер Армстронг.

– Ты родственник моего отца?

– А ты дочь своего отца. Видишь? Мы уже связаны. – Он протянул руки ладонями вверх и спросил: – Умеешь заботиться?

– Конечно, – заверила она. – Я прошла обучение и знаю, чего ожидать.

Рук подвел ее к дивану и сел рядом, не касаясь ее.

– Похоже, у тебя было больше теории, чем практики.

Мелисса покраснела:

– Я много раз заботилась о Собратьях, но никогда не взаимодействовала плотно с высшими амарантами. По крайней мере, один на один.

– Ты не волнуешься, – констатировал Рук.

Очевидно, об этом ему сообщил ее запах. Рук снял с запястья простой браслет, ослабил галстук-бабочку. Мелисса не знала, как работали эти два предмета, создавая иллюзию обычного человека, но теперь она видела, что рядом сидит член клана волков.

Короткие черные волосы слегка разлохматились, кончики ушей изящно заострились. Светло-карие глаза стали темно-желтыми, как янтарное стекло, с характерными вертикальными зрачками. А протянутые руки с темно-коричневой кожей украшали когти, которые блестели, как слоновая кость. Теперь был виден и его хвост – длинный и пышный, угольно-черный, с едва заметным блеском, за который отвечали красноватые кончики шерстинок. В своей истинной форме Рук должен был выглядеть впечатляюще.

– Я много работал с молодыми наблюдателями. Увидишь, я терпеливый партнер.

Мелисса быстро положила свои руки поверх его ладоней:

– Да, пожалуйста. Могу я спросить, что означает ваше имя? Или имена, поскольку вы уже назвали два.

В ухмылке Рука блеснули клыки.

– Я Кинлу-фел Найтспэнгл. На языке волков мое имя означает «дитя голубой луны». Возможен ли мир между нами?

– Да.

– И доверие, достаточное для заботы? – мягко уточнил Рук.

– Да, пожалуйста.

Его руки скользнули под ее ладони, поддерживая их, а затем он просто взял ее руки в свои. Поглаживая ее кожу большими пальцами, он успокоительно сказал:

– Нет причин нервничать. Ты умная и яркая, но я крепче, чем кажусь. Ты не сможешь меня одолеть.

– Вы уверены?

– У тебя мощные чары, но мы касаемся друг друга. Это похоже на то, что произошло, когда я провел тебя за руку через наши барьеры. Ты меня пропустила. Теперь я внутри, и твои ослепительные кристаллы защищают нас обоих.

Мелисса не знала, что ее камни умеют защищать.

– Я могу спрятать вас, защитить, увеличить вашу силу?

– Думаю, это возможно. Но нужна практика. – Рук придвинулся чуть ближе. – Хотел бы я, чтобы Дун-вен был здесь. Он ворчун, но на то есть причины. Когда он вернется, не принимай его ворчание близко к сердцу. Он настолько же мягок, насколько вспыльчив.

Низкий тон рассеивал беспокойство Мелиссы, и чем больше она расслаблялась, тем чаще Рук издавал тихие одобрительные звуки, которые она помнила по работе с Собратьями. Неожиданно у нее на глазах выступили слезы. Она опустила голову, но этого было недостаточно, чтобы укрыться от чувств, которые значительно превосходили остротой ее собственные.

– Тоскуешь по дому? – спросил Рук. – Многих студентов наша кофейня привлекает потому, что им нужно утешение. Горячий напиток, дружеская улыбка и готовность выслушать. Они одиноки, но мы не можем дать приют всем. А с наблюдателями нам позволено делать все, что происходит само собой. Не нужно сдерживаться, понимаешь?

Мелисса наклонилась к Руку, который продолжал говорить, мягко, неторопливо и без смущения. Короткие истории о детстве ее отца. Новые предупреждения насчет сварливости старшего брата. Щедрая похвала соседской пекарне и краткое напоминание, что белки принадлежат к числу кланов-обманщиков.

Рук погладил ее по волосам, и она улыбнулась при мысли, что отца так же обнимали и утешали. Она спросила:

– Мой отец считал вас отцом?

Волк замер.

Мелисса подняла глаза, испугавшись, что допустила бестактность.

Но Рук похлопал ее по голове и криво улыбнулся:

– Рано или поздно ты узнаешь. Так что можешь узнать от меня. Меня часто за это дразнят.

– Если вы не хотите…

– Мир, Мелисса. Все хорошо. – Он притянул ее к себе, и она положила голову ему на плечо. Ее щека прижалась к накрахмаленной белой рубашке, а он коснулся щекой ее темени. – Когда Кристофер был совсем маленьким, он называл Дун-вена папой, что было очень смело. А меня звал мамой, и это было очень мило.

Мелисса хихикнула.

Глубоко в груди Рука раздался довольный рокот. Он легонько ткнулся ей в волосы (Мелисса подозревала, что это был поцелуй) и спросил:

– Попробуем?

– Да.

Мелисса сосредоточилась на личности, находившейся рядом, ища связь, которая позволила бы Руку коснуться ее души. Когда она заботилась о Собратьях, ей обычно приходилось держать свою врожденную силу в тугой узде. Как правило, душа бойца склонна к нападению, а прилив грубой мощи может погубить амаранта. Но Рук не был Собратом.

Слабые ощущения прояснились… и повергли ее в трепет. Тот, кто так бережно держал ее в объятиях, был огромен. Несмотря на свой высокий рейтинг, она была всего лишь камешком там, где Кинлу-фел Найтспэнгл был горой.

– Ты очень стар, правда? – прошептала она.

– Очень.

Мелисса никогда не была так близка ни с одним из учителей в академии. Они значительно превосходили людей по продолжительности жизни, но часов в сутках у них было столько же. Они были похожи на родителей, у которых слишком много детей, жаждущих внимания. Как и в случае с волчатами в убежище Собратьев, на каждого ученика, который удостаивался выбора наставника, приходилось десять, двадцать, пятьдесят неприкаянных.

Только теперь Мелисса по-настоящему осознала, какие возможности дает жизнь в анклаве. А ведь всего час назад она грустила из-за отсутствия перспектив.

– Наверно, мне всегда хотелось чего-то подобного, – прошептала она.

– Дружбы? Родства?

Она кивнула:

– В нашей школе амаранты были в меньшинстве. Но это не мешало мне хотеть, чтобы кто-нибудь из них меня заметил.

– Но тебя так и не выбрали?

– Ни разу.

Рук пробормотал странное слово, похожее на ласковое обращение:

– Могу я высказать очень личное наблюдение относительно природы твоей души?

Мелисса заерзала.

– Да?

– Большинству амарантов, которых я знаю, нравятся податливые души. Они ценят мягкость и сладость, восторг от заботы и возможность не думать об опасности. Твоя душа более пикантная.

– Я… кислая?

– Нет. Ты напоминаешь мне крепкий кофе. Манящий, насыщенный – и достаточно горький, чтобы обжечь неопытного. Мощная реакция и пожизненная зависимость гарантированы.

– То есть я горькая.

Рук рассмеялся:

– Кто бы сомневался, что женщина изо всей хвалебной речи услышит только оскорбление. Мелисса, я говорю, что твой вкус нужно распробовать.

– Звучит нехорошо.

Рук погудел и спросил:

– В чем разница между волком и собакой?

– Кланы собак теснее связаны с людьми. Некоторые говорят, что они сами себя приручили.

– Точно так же податливые и приятные Наблюдатели предлагают амарантам сладостную, ручную заботу. – Рук покачал головой. – У тебя, детка, душа дикая, свирепая и таящая в себе опасности. Догадаешься, кому из амарантов под силу оценить ее привлекательность?

Мелисса с надеждой посмотрела ему в глаза:

– Волку, который любит кофе?

– Если сумеешь найти столь редкую добычу, уверен, что волк будет поражен в самое сердце.

Мелисса крепко обняла Рука.

– Девочка моя, – протянул он, баюкая ее, – если хочешь, можешь считать себя моей ученицей. Я могу преподать тебе тонкий алхимический процесс приготовления кофе.

Наставник-амарант. Что скажет мама, если ее дочь променяет класс бойца на профессию бариста? Сейчас это вряд ли имело значение. Мелисса вздохнула:

– Ты пахнешь кофе.

– Все, кто здесь работает, пахнут кофе. Кроме белок. Готов поклясться, они купаются в мускатном орехе.

– Я принимаю, – сказала она. – Работу, обучение – все. – И застенчиво добавила: – Я рада, что пришла сюда.

– Отлично. В следующий раз я покажу тебе вход в наше убежище Собратьев.

– У анклава есть отдельное убежище?

Рук покачал головой:

– Это наше собственное. Оно принадлежит Дун-вену. Сможешь прийти утром?

– Да.

– Времени должно хватить, чтобы она привыкла к этой мысли.

Мелисса не знала, что ответить.

Рук пригладил ей волосы и сказал:

– Не волнуйся. Ты ей понравишься. Рано или поздно.

– Ей?

– Истине. – Усмехнувшись, он пояснил: – Я собираюсь представить тебя Собрату по имени Истина.

Глава 10

Безопасность прежде всего

Тами приехала на работу рано. Не настолько, чтобы опередить «Тренера», который уже был припаркован в дальнем углу стоянки, но все-таки рано. Она собиралась упорядочить литературу, которую притащила с конференции по амарантам. Вся эта информация должна быть важной, но она не разберется, что именно применимо к ученикам начальной школы, пока не просмотрит все.

Час спустя перед ней лежало шесть стопок публикаций, и она нерешительно начала формировать седьмую. Тут-то ее и подстерегла интересная подборка заметок, якобы сделанных самой Кимико Миябе, об этикете невербального общения.

Хмурясь, Тами попробовала воспроизвести серию приветствий, а затем выражения благодарности. Общая концепция напоминала язык жестов, но не имела ничего общего с пальцевой азбукой. Рисунки подчеркивали важность позы и выражения лица, которые добавляли необходимые нюансы даже самым неприметным жестам.

– Это точно неправильно, – пробормотала она, пытаясь понять, следует ли из записей, что она должна постучать себя по правому плечу или шевельнуть им.

– Планируете судить следующий матч по софтболу среди сотрудников?

Кип с озадаченным видом стоял в дверях, прислонившись к косяку.

– Не совсем. – Тами помахала брошюрой. – Просто просматриваю кое-какие материалы, которые дали на конференции.

– А-а-а. Я такое видел. – Он подошел и пролистал стопку глянцевых буклетов. – Приятно видеть, что вы стараетесь. Уверен, новые сотрудники это оценят.

Тами грустно вздохнула:

– Я не очень-то продвинулась. По этим иллюстрациям непонятно, правильно ли у меня получается.

– Это не так уж и сложно. – Кип перегнулся через ее стол и постучал себя по носу, а затем постучал по носу ее, безмолвно требуя внимания. – Многие из этих вещей на самом деле очевидны. Взять хоть эту строку.

Тами просмотрела ряд приветствий, каждое из которых имело свои нюансы.

– Смотрите, – сказал он, снова постукивая себя по носу.

Затем, к изумлению Тами, он воспроизвел всю серию жестов точно так, как она была описана в брошюре, но так, что вышел своеобразный односторонний разговор: «Эй! Как дела? У нас все хорошо, да? Не беспокойся, друг. Не принимай близко к сердцу. Все хорошо».

И у него-то эти жесты выглядели совершенно естественно.

– Где вы всему этому научились?

Кип пожал плечами:

– Я же говорил, ничего сложного. Сейчас шагу ступить нельзя, чтобы не увидеть какую-нибудь социальную рекламу.

– Покажете еще раз?

Кип повторил основные движения еще дважды, терпеливо и с удовольствием наблюдая за ее довольно неуклюжей возней.

– Теперь мне нужно только на ком-нибудь попрактиковаться.

Кип покачал головой:

– Те нечасто суются в наши места.

Тами вздохнула:

– Разве можно винить их в этом?

– Я бы не стал.

Она наклонилась вперед:

– Как вы думаете, во Флетчинге есть амаранты?

– Сложно сказать. – Кип посерьезнел. – Уверен, как только в колледже запустят программу интеграции, они станут появляться чаще. Но у меня такое впечатление, что они не хотят пугать людей сильнее, чем люди согласны пугаться. Почему вы спрашиваете?

– Наверно, мне просто любопытно.

– В любопытстве нет ничего плохого.

Тами взмахнула рукой:

– Но я чувствую, что мое любопытство вызвано неправильными причинами.

Кип плюхнулся в одно из кресел напротив.

– Это как?

– Ну, я хочу познакомиться с ними из-за их статуса, а не из-за личных черт. – Она задумалась, подыскивая пример. – Как если бы я решила, что хочу познакомиться с Эшем, потому что считаю его потомком коренных американцев. Или если я буду разговаривать с вами только потому, что мне всегда хотелось иметь друга с рыжими волосами.

К ее облегчению, Кип кивнул:

– Вы и впрямь много об этом думали.

– В детстве я была единственной в городе девочкой с азиатской внешностью. Люди выдвигали много предположений обо мне, потому что я похожа на свою мать. Обычно они не имели в виду ничего плохого, но мне все равно не нравилось, что на меня навешивали ярлыки. Как будто я была не человеком, а категорией людей. Всякий раз, когда они обобщали, я переставала чувствовать себя личностью. – Тами откинулась в кресле и указала на листовки и брошюры. – Я недовольна собой, потому что делаю то же самое с теми, кого никогда не встречала.

– Но вам все равно любопытно.

– Да.

Кип поставил локти на край стола, наклонился вперед и положил подбородок на сцепленные пальцы.

– Послушай, Тами.

– Да?

– Пожалуй, ты слишком много об этом думаешь. Заводить друзей можно по-разному, и если разговор завязывается из любопытства, что в этом плохого?

Она задумчиво нахмурилась. У нее не было проблем – ни малейших – в общении с людьми в городке, родителями учеников или клиентами на ферме, но взаимодействие с амарантами казалось чем-то иным. Ей не хотелось вести светские беседы, улыбаться и помогать расслабиться. Хотелось… большего.

Кип смотрел на нее с легкой полуулыбкой.

– Взять хоть нас с Эшем. С какой стати ты вообще захотела проводить время с парочкой уборщиков? Явно не потому, что Эш – наполовину коренной американец, а ты питаешь плохо скрываемую страсть к рыжим волосам.

Тами рассмеялась:

– Конечно нет.

– Спасибо. Тогда почему мы?

– Наверно, потому, что… вы показались приятными людьми. – Неужели все так просто? Она посмотрела на сидящего напротив мужчину. – А почему я?

– Надо же подмазываться к боссу! – Увидев ее лицо, Кип рассмеялся и многозначительно шевельнул плечом, сделав жест, про который раньше небрежно пояснил, что он означает «не парься». – Я же говорил тебе, на самом деле это не так уж и сложно. Почему бы мне не хотеть проводить время с тобой? Ты показалась приятным человеком.

Знакомство малышей со школой шло полным ходом, когда Тами проскользнула в кабинет, битком набитый детьми и родителями. Харрисон Пек – сотрудник школы, который следил за посещаемостью, – показывал себя энергичным ведущим. Как всегда, он был одет в отглаженную рубашку с воротником-стойкой и галстуком-бабочкой. Поначалу Тами приняла его за излишне старательного молодого стажера, но через несколько недель до нее дошло, что он всегда так одевается… и что он на два года старше нее.

Он работал на детском телевидении, и школе повезло заполучить его к себе. Будучи чрезвычайно дотошным, он никогда не забывал имена детей и искренне переживал за каждого малыша, входившего в двери начальной школы Лэндмарк.

Харрисон как раз заканчивал рассказ о том, как попасть в школу и что делать, если опаздываешь, и все шло хорошо. Вот только Тами не могла понять, почему он был одет, как дежурный на пешеходном переходе.

– И конечно, одна из моих главных задач сегодня – убедиться, что вы знаете, к кому обратиться, если вам что-то нужно. – Харрисон поднял руку. – Когда вы дома, к кому вы обращаетесь за помощью?

Более смелые дети отреагировали на его сигнал и начали отвечать: «К родителям! К бабушке! К дедушке! К няне! К брату! К сестре!» Пока они говорили, Харрисон слушал их самым внимательным образом. А затем вернулся к сути разговора.

– Пока вы учитесь в школе, рядом будут очень добрые взрослые, которые всегда готовы выслушать и помочь. Нас нетрудно узнать, потому что мы носим специальные бейджи с именами. – Харрисон показал свой бейдж с фотографией, висевший на шнурке. – Это означает, что я принадлежу к семье начальной школы Лэндмарк. Я мистер Пек, и вы легко меня узнаете, потому что я всегда ношу галстук-бабочку, даже когда иду в магазин за продуктами.

– Это правда! – воскликнула одна из мам. – Я видела!

Дети захихикали.

– А еще вот эти ребята. Они занимаются починкой и уборкой и любят перемены.

Тами искренне удивилась, увидев, что Эш целеустремленно выходит вперед. Она не ожидала, что человек, который так упорно не идет на контакт, охотно займет место на сцене. Он поднял шнурок с бейджем и показал на нашивку со своим именем.

– Я Эш.

Харрисон громко прошептал:

– Эш, ты взрослый. Это значит, что они должны обращаться к тебе «мистер Фаулер».

– Нет, спасибо. Я бы предпочел быть Эшем. – Он поднял два пальца. – Меньше букв, которые нужно запоминать.

– Э, Ш, – произнес Харрисон, также подняв два пальца. – Полагаю, это упрощает задачу. Но разве вас не должно быть двое?

– Да, нас двое.

Эш приложил пальцы к губам и пронзительно свистнул.

Все головы повернулись к двери, в которую влетел Кип. Притворился, что споткнулся, нырнул, вставая на руки, прошелся колесом и остановился, подпрыгнув, как гимнаст, завоевавший золотую медаль. Класс разразился аплодисментами и радостными выкриками. Кип снял воображаемую шляпу и поклонился.

Тами недоверчиво покачала головой. Должно быть, они все это продумали заранее.

Харрисон свистнул в свисток, чтобы привлечь внимание.

– С вами все в порядке, мистер Киплинг?

– Это вы мне?

– Разве это не ваше имя? – Тон Харрисона стал строже. – Где ваш бейдж, мистер Киплинг?

– Где-то здесь! – Кип похлопал себя по карманам. – И можете звать меня Кип.

– Это три буквы. – Эш подцепил шнурок, свисавший из заднего кармана, и протянул Кипу. – К, И, П – Кип. Легко и приятно.

Продемонстрировав свой бейдж с фотографией, Кип продолжил:

– Я никогда не ношу галстук-бабочку, но у меня всегда рыжие волосы. Я Кип, уборщик с рыжими волосами.

Эш ответил:

– У меня нет рыжих волос, и я никогда не ношу галстук-бабочку, но мне нравится забираться наверх. На шведскую стенку, на горку, на верхние ряды трибун.

Кип поднес ладонь ко рту, словно собираясь поделиться секретом:

– Я вообще нашел его на дереве. Странно, правда?

Снова раздался смех. Дети расслабились, и им было весело.

Харрисон спросил:

– Как думаете, будете ли вы вспоминать Эша и Кипа как членов своей семьи в начальной школе Лэндмарк? – Все с энтузиазмом согласились. – Вижу, директор Риверсон тоже здесь.

Харрисон поманил Тами к себе.