Амаранты. Окрыленный
– Да?
Дверь приоткрылась.
– У вас мигает свет?
– Ой! Как быстро вы пришли. Спасибо.
Пока уборщик молча устанавливал стремянку, Тами собирала со стола листья.
Она старалась сосредоточиться на своем деле, но любопытство пересиливало. Это был второй уборщик, которого она еще не встречала.
Худощавый, с высокими скулами и острыми чертами лица. Ей нечасто доводилось встречать людей, у которых волосы напоминали ее собственные – черные и прямые. Волосы мужчины были собраны в небрежный хвост на затылке, но их длине и блеску нельзя было не позавидовать. Как и Кип, он был одет в унылый серо-зеленый комбинезон. Сидя за столом, Тами не могла прочитать имя на нашивке.
– Мы не встречались, – сказала она.
– Думаю, нет.
Он легко взбежал по лестнице. На поясе позвякивали инструменты.
– Я Тами.
– Вы директор Риверсон, – поправил он.
– Для друзей – Тами.
Ловко балансируя на верхней ступеньке, он взглянул на нее сверху:
– Я не из тех, кто легко заводит друзей.
Его блестящие глаза были темными, почти черными, и по ним нельзя было понять, насколько серьезно он говорит. В его голосе звучало предупреждение, хотя тон был вежливый, почти извиняющийся. Странное противоречие.
Потом уборщик снял корпус светильника и забыл о ней. Тами предположила, что он привык к тому, что его никто не замечает, пока он выполняет свои обязанности. Или он просто застенчив, как Джо. Она попробовала еще раз:
– Кип говорит, что вы его друг.
– Мало ли что он говорит.
Постойте. Это было больше похоже на дедушку. Неужели в таком молодом возрасте уже можно быть брюзгой? Тами откинулась на спинку стула и наблюдала за тем, как его руки творят волшебство.
– Кип вам не друг?
– Кип не привередлив. Он дружит со всем, что шевелится, и кое с чем, что не шевелится.
Тами улыбнулась. Этот парень мастерски уклонялся от вопросов, но на самом деле ничего не отрицал.
– Он сказал, что вы двое – «мы», что вы – друзья детства.
– Вроде того.
– Я вас раньше здесь не видела.
– Вас раньше здесь не было. – Он ввернул лампочку обратно и слегка постучал по ней. Свет мигнул и загорелся ровно. – То, что вы нас не замечаете, не означает, что нас здесь нет.
Тами смотрела, как он вытащил тряпку и протер корпус светильника, прежде чем закрепить его.
– Как давно вы здесь работаете? – спросила она.
– Не помню.
Она подумала, что может просто заглянуть в его личное дело, но так было бы нечестно.
– Я тут недавно.
Он посмотрел на нее без выражения:
– Я заметил.
Может, проблема в этом? Тами подалась вперед:
– Вам не нравятся перемены?
– В переменах нет ничего плохого, если они к лучшему.
– Я сделаю все возможное.
Он встретился с ней взглядом.
– Я вас ни к чему не принуждаю.
Чтобы поддержать разговор, она выпалила первое, что пришло в голову:
– Как вы относитесь к амарантам?
– Почему вы спрашиваете?
– Лэндмарк станет интегрированной школой.
– Кип об этом говорил.
– Он полностью поддерживает эту идею.
– Он всегда полон энтузиазма.
Сложив тряпку для пыли и засунув ее за пояс, уборщик спустился на пару ступенек.
Тами не отступала:
– Вы против появления амарантов в школе?
– Я этого не говорил. – Он постучал подушечками пальцев по боковине лестницы. – Наверное, хорошо, если дети познакомятся с разными видами. Пусть сами увидят, что им нечего бояться кланов.
– Кип согласился войти в мой комитет по планированию интеграции.
– Значит, уборщики в комитете уже представлены.
Еще один шаг вниз.
– Вы можете уравновесить его энтузиазм своей осторожностью, – возразила она.
– Вообще-то я не из тех, кто работает в комитетах.
– Но вы не против того, чтобы амаранты вышли из тени в Арчере? Или во Флетчинге, если на то пошло?
Он заколебался:
– Звучит забавно.
Тами попыталась объяснить, как изменилась ее точка зрения:
– Что, если мы не просто поможем своим детям понять и оценить другую культуру? Что, если мы сделаем свой дом местом, где амаранты смогут жить открыто?
Уборщик поднялся на одну ступеньку и сел наверху стремянки.
– Идеализм.
– Признаюсь, поначалу я просто надеялась обновить кабинеты и добавить новые программы. Но не думаю, что пресс-секретарь Твайншафт столь же недальновиден. У нас есть шанс изменить ситуацию во всем государстве. Возможно, даже во всем мире. – Тами продолжала говорить, чувствуя все большую решимость. – Я хочу мира. Давайте дадим ему место, где он сможет пустить корни. И расти.
– Твайншафт согласится с этими словами. – Мужчина склонил голову набок. – Но подумали ли вы, какие будут последствия, если вы позволите ему использовать это место?
Тами выпрямилась на стуле, глядя в его суровое лицо.
– Последствия? В какой области?
– В самой главной. Я о детях. – Он широко развел руки. – Есть ли у вас план действий на случай, если сюда набегут репортеры, съемочные группы, папарацци, любопытные и протестующие? Найдется немало людей, которые постараются помешать вам осуществить свой идеал. Готовы ли вы иметь дело с телефонными террористами, вандалами и фанатиками, которые мечтают попасть в газеты?
Тами почувствовала комок в горле. Она не хотела думать о плохом, но была обязана подготовиться и к такому развитию событий.
– Школа должна быть безопасной для учителей и детей. Но я не уверена, что нас поймут правильно, если мы отгородимся забором.
– Согласен. Но я думаю не о заборе из сетки-рабицы и не о колючей проволоке. – Он положил подбородок на сложенные руки. – Представители Междумирья умеют быть незаметными. Пусть наблюдатели защитят территорию школы чарами.
– Они могут это сделать?
– Легко.
– И чары будут выполнять ту же функцию, что и забор?
Уборщик потрогал кожаный ремешок на запястье:
– Барьеры не бросаются в глаза, но делают то, для чего предназначены. Люди не станут возмущаться, а дети будут в безопасности.
Тами была впечатлена.
– Откуда вы знаете все это?
Он ответил не сразу:
– По телевизору говорили.
Объяснение звучало правдоподобно. Хватало людей, которые были очарованы амарантами не меньше, чем ее дедушка.
– Наблюдатели и чары. Наверно, я могу обратиться в окружные управления.
Уборщик кивнул в сторону ее стола:
– В документах, которые принес вестник, указано контактное лицо? Возможно, проще начать с них.
– Вы правы! – Тами уже рылась в стопках бумаг, отыскивая контакты наблюдателя, прикрепленного к ней, двум другим директорам и доктору Беллами. – Нужно рассказать об этом остальным. Возможно, им придется принять аналогичные меры.
– Вот-вот. – Уборщик встал, спустился на пол и быстро сложил лестницу. – Я закончил.
– Подождите! – Тами торопливо обежала вокруг стола и протянула руку. – Я Тами.
– Вы директор Риверсон.
Стараясь не смотреть на нашивку, она спросила:
– А вы?
Он поколебался, словно пытаясь вспомнить свое имя.
– Зовите меня Эш.
– Зовите меня Тами.
Протянутую руку Эш проигнорировал:
– Если вы настаиваете.
– И вы теперь в моем комитете.
Он криво усмехнулся:
– На этом вы тоже настаиваете?
– Еще как!
Она пошевелила пальцами, требуя рукопожатия.
Его худая, загорелая кисть с мозолями от работы оказалась нежной. Он осторожно сжал ее ладонь – и сделал движение рукой, так что рука Тами оказалась сверху. На миг ей показалось, что он собирается поднести ее руку к своим губам, но он просто стоял, не глядя ей в глаза.
– Я не любитель заседаний, – проворчал он.
Тами задумалась, есть ли на свете хоть один человек, которому нравятся заседания.
– Вы можете войти в специальный консультативный комитет. Мы будем проводить неофициальные встречи по мере необходимости. Например, в вашем кабинете.
– Хотите встречаться в нашей каморке?
Она нахмурилась:
– У вас нет кабинета?
– Есть, – ответил Эш. – В углу каморки для уборщиков.
– Можно ли посадить там несколько человек?
– Можно, пожалуй. Если специальный консультативный комитет будет небольшим.
Тами нравился блеск его глаз, легчайшая улыбка на губах, твердая рука, поддерживавшая ее ладонь.
– Трех человек хватит?
– Звучит неплохо. – Он убрал руку и отошел. Подхватил лестницу и направился к двери. – Я скажу Кипу.
– Спасибо, Эш.
– Не за что, – сказал он. И, закрывая дверь, тихо добавил: – Тами.
Глава 7
Каморка уборщиков
– Видел нового директора? – спросил Эш.
– Тами? Конечно. – Кип расхаживал со шваброй по тесной подсобке. – Мы уже станцевали свой первый вальс!
Эш не смог скрыть недоверия:
– Что ты сделал? Станцевал с директором?
Его лучший друг пожал плечами:
– В тот момент это показалось хорошей идеей. Если тебе от этого легче, я также насладился бодрой полькой с Флути, а Харрисон раньше занимался бальными танцами. Единственное, чего не хватало нашему танго, – это розы.
– Ты танцевал танго с Харрисоном?
– И на фокстрот его раскрутил. – Кип поиграл бровями. – Дети были впечатлены.
– Тебе не следует так его дразнить.
– Мы просто дурачились. Он определенно проникается ко мне симпатией.
Эш в этом сомневался, но предпочел сменить тему:
– Все чисто?
– Ага! Все двери закрыты. Теперь это место в нашей власти.
– Ну и чего ты ждешь?
Кип поставил швабру на место и прислонился к стене.
– Слушай, если ты хочешь поговорить, я не против.
– Я задал один вопрос.
– И тем раскрыл глубинные движения своего сердца и души. – Рыжий скрестил руки на груди. – Намного лучше, чем твой обычный набор из ворчания и односложных слов.
– Я говорю, – возразил Эш.
– Не очень пространно. – Кип поднял руку. – Хотя, наверное, моя вина в том, что тебе не удается вставить ни единого слова.
Эш выдавил улыбку:
– Ты даже во сне разговариваешь.
– Тебе ли не знать!
– Заткнись и устраивайся поудобнее.
– С радостью. – Кип сел на складное оливково-зеленое кресло, которое стояло в комнате не меньше восьмидесяти лет. Нагнувшись, он расшнуровал ботинок и высвободил ступню. Потом стал потягиваться и изгибаться, шевеля пальцами ног. – О-о-о, как хорошо.
Эш только хмыкнул. Это повторялось изо дня в день.
Ступни у Кипа были длинные и широкие, покрытые густым рыжим мехом, с розовыми подушечками и удивительно острыми когтями.
Затем он занялся застежками и молниями своего комбинезона. А разобравшись с ними, зашипел и закряхтел, разматывая массу спутанной шерсти, трижды обернутой вокруг талии. В униформе он всегда выглядел толстяком, но на самом деле в нем не было ни грамма жира. Удивительное дело, если учесть, сколько он мог съесть.
Распушив хвост, Кип сбросил комбинезон и закачался на подушечках стоп. Потом наклонился вперед, коснувшись руками пола. Выпрямившись, воспользовался высоким потолком подсобки – сделал сальто назад и приземлился на корточки. Затем он быстро перекувыркнулся и трижды ловко встряхнулся. Этого было достаточно, чтобы вернуть пышность хвосту, размерам которого позавидовала бы любая белка.
Кип был покрыт мехом ниже пояса и повсюду – веснушками. Он почесался, и футболка задралась, приоткрыв пламя на животе.
– Так что там с Тами?
Эш рассказал о своем затруднительном положении и идее с комитетом.
Кип усмехнулся:
– Она все такая же. Всегда рвется в бой.
– Да?
– Тами. Я ее помню.
Эш смог только повторить:
– Да?
– Она никогда не обращала на нас внимания. Конечно, тогда мы были парой старых чудаков. – Кип услужливо добавил: – Тебе всегда был ближе ее брат-близнец. Помнишь, такой милый и застенчивый?
Упоминание о близнецах подстегнуло память Эша, и он закрыл глаза.
– Она сестра Джо? Поверить не могу, что я… Кажется, я должен перед ней извиниться.
Заговорщицки ухмыляясь, Кип подскочил к нему:
– Она в твоем вкусе?
– Нет!
– Я не знал, что у тебя вообще есть вкус.
– Я сказал – нет. – Чтобы скрыть огорчение, Эш уткнулся в любезно подставленное плечо. – Это было бы ужасно неправильно.
Когти Кипа зарылись в его волосы, подцепили резинку и распустили хвост. Поглаживая друга по голове длинными, медленными движениями, он тихо заговорил:
– Ты ведь понимаешь, что мы и нам подобные – если только не выберем подобных себе, – не можем избежать проблем, связанных с разницей в возрасте.
– Но она была среди наших детей.
Эш ненавидел себя уже за то, что счел новую начальницу интересной.
– И что?
– Обычно они не возвращаются.
Друг обнял его и успокаивающе зачирикал:
– Не смущайся. Она выросла. Ты вправе восхищаться человеком, которым она стала.
– Я ничего не говорил о восхищении, – пробормотал Эш.
– А я, по-твоему, кто?
– Ничего.
– Я видел много таких «ничего». Поверь, тут что-то есть.
– Тут не обязательно должно быть что-то, – настаивал Эш.
Кип загудел, продолжая гладить его:
– Все равно. Расскажи мне что-нибудь.
– У нее голубые глаза, – пробормотал Эш.
– Да. Необычно, но неудивительно, если вспомнить ее смешанное наследие. У Дзиро и Тамико мать – японка.
Эш расслабился и прильнул к Кипу, который всегда был его лучшим другом.
– У ее отца, наверно, тоже голубые глаза.
– Да. Его я тоже помню. Абель и его яблочные оладьи. – В животе у белки заурчало, и Кип спросил: – Что ты хочешь на ужин?
– Я не голоден.
– Классический симптом страдающего сердца. Твой вид склонен к любви с первого взгляда?
– Откуда мне знать? – проворчал Эш.
Кип приподнял его голову и поцеловал его в нос.
– Я поговорю с Тайроном. Он примерно нашего возраста. Или с Сирилом, если это тебе больше нравится.
– Я не влюблен! – Эш закусил губу. – Почему ты пытаешься это раздуть?
– Потому что ты тупица, а я тебя люблю. Но я больше ни слова не скажу о состоянии твоего сердца в связи с мисс Риверсон. При одном условии.
– Каком?
– На ужин – пицца.
Эш хмыкнул и подумал, что был бы рад перенять у Кипа хотя бы половину его легкости.
Глава 8
На всех не хватит
Рунта-кив Найтспэнгл была поджарой волчицей, чью красоту несколько омрачало выражение откровенной скуки. Она осмотрела Мелиссу и принюхалась.
– Еще один наивный щенок, мечтающий о питомце, на котором можно покататься.
Щеки Мелиссы запылали, но она приняла стандартную смиренную позу, показывая новой наставнице, что готова учиться.
– Немногие оказываются достойны усилий, которые тратятся на их обучение. – Рунта-кив взяла Мелиссу за запястье и закатала рукав. – Так-так.
Предплечье наполовину закрывал широкий браслет – мамин подарок на выпускной. Мягкая кожа, проложенная металлическими пластинами, могла остановить стрелу или отвести клинок, а с нижней стороны были хитро приделаны ножны. В них лежал узкий кинжал – последняя линия обороны. Но внимание Рунты-кив привлекло то, что добавила к браслету Магда.
Три камня с выгравированными символами мягко блестели в оправах. Личные чары.
– Армстронг, не так ли?
– Да.
Голос волчицы утратил напускную незаинтересованность, но ее место заняло ничуть не более обнадеживающее сожаление.
– Более половины наших Собратьев в настоящее время находятся за границей. Там они усиливают другие стаи и на них никто не охотится из страха. А соотношение числа претендентов и щенков – пять к одному.
Мелиссе следовало бы принять это предупреждение ближе к сердцу.
Реальность ранила, как нож.
Зачисление в Беллуэзер не помогло Мелиссе продвинуться на пути к желанному партнерству с Собратом. Неформально она считалась ученицей Рунты-кив, но рядом были еще шестнадцать учеников, которые стремились отличиться не меньше, чем она. И она опоздала к началу игры. Для пухлых и резвых детенышей из помета этого года она была чужой. К тому времени, когда она завоюет их доверие, которого так жаждет, они уже найдут себе пару среди других студентов.
Ее первый день прошел не так уж и плохо. Удалось представиться паре альф в убежище, которые дали себя расчесать. Но тренировки свелись к замене постельного белья в длинном ряду пустующих ниш. Мелисса подозревала, что старшие студенты нарочно нагружают новичка чем попало. За утро она провела с гостями из клана коз больше времени, чем с волками из клана Найтспэнглов.
Обескураженная, она вышла из убежища Собратьев и поплелась к отдаленной стоянке для машин сотрудников и учащихся.
Чтобы продержаться до тех пор, пока ее не выберут, нужен был долгосрочный план. Поселившись у дяди Абеля и тети Дзиро, она сэкономила, но к середине зимы придется заплатить еще один крупный штраф.
Возможно, стоило поискать работу.
Мелисса уже запомнила расположение автомобильных и пешеходных дорог, скорее по привычке, чем с какой-либо целью, но теперь ей пришлось переключить внимание на заведения городка. Ошеломленная их количеством, она обдумала имеющиеся варианты и неохотно выбрала наиболее эффективный путь к успеху.
То есть позвонила отцу.
Двадцать минут спустя Мелисса стояла на углу Четвертой улицы и улицы Основателей перед внушительным трехэтажным зданием. Частью из кирпича, частью со старинной каменной кладкой, оно занимало целый квартал. Отец сообщил ей название и адрес, за которыми скрывался наиболее доступный вход в здешний анклав. Она запоздало сообразила, что могла бы найти это место и сама. Здание выдавал его декор.
Среди орнаментальных свитков и дубовых листьев прятались гроздья желудей, резные белки бегали по карнизам и свисали с парапетов. Над окнами были изображены пикирующие фазаны, а в нишах сидели волки. Здание не бросалось в глаза лишь потому, что здесь, вблизи кампуса, все постройки были украшены похоже.
Жизнь обитателей тех немногих анклавов, где она бывала, сосредотачивалась вокруг сельского хозяйства, горнодобывающей промышленности или разнообразных ремесел – гончарного дела, резьбы по дереву, ткачества, выдувания стекла. Городские анклавы были смелее и активнее взаимодействовали с окружающими их людьми. Один анклав прославился на весь мир благодаря своему шоколаду, еще Мелисса знала о группе дизайнеров из клана Димитиблест, чья линейка отборной бумаги была представлена во всех магазинах товаров для рукоделия.
Но ей не пришло бы в голову, что амаранты могут держать кофейню.
Пройдя через широкие, отделанные медью входные двери, Мелисса остановилась, любуясь просторным помещением кофейни «У основателей». Насколько она могла видеть, кофейня занимала больше половины первого этажа. Кабинки, столики, длинная барная стойка с зарядными станциями. Вдоль одной из внутренних стен тянулся ряд стеклянных дверей, за которыми были видны отдельные комнаты для учебных групп и занятий с репетиторами. Темное дерево, старинная латунь, стекла с фаской – все вокруг отдавало прошлым веком.
Внутри царило оживление. Гудели голоса, шипел пар, бариста весело выкликал имена, выдавая готовые заказы. И конечно, присутствовало лучшее, что может быть в кофейне, – всепроникающий аромат кофе.
Атмосфера показалась Мелиссе одновременно расслабляющей и бодрящей.
Столешницы были отделаны мрамором, а в стеклянных витринах лежала аппетитная выпечка. Вдоль стены за кассой тянулись широкие полки со стопками белых керамических чашек, приглашая клиентов не убегать с кофе навынос, а найти местечко и остаться. За гостеприимными, просторными столами кучками сидели студенты. Отовсюду доносился шелест страниц и стук клавиш. Кофейня явно задумывалась как место для учебы и отдыха, неофициальный студенческий центр.
Но с секретом.
Мелисса чувствовала чары и инстинктивно знала, что рядом находятся амаранты. Ее удивило, что все клиенты были обычными людьми и понятия не имели, что «волки-оборотни», которых они боялись, запросто могли подавать им эспрессо.
За стойкой чернокожий джентльмен в накрахмаленной белоснежной рубашке и темном жилете добавлял в стакан кофе глясе завиток взбитых сливок. Его напарник, гораздо более молодой, но с таким же галстуком-бабочкой и бейджем на груди, насыпал разноцветную посыпку в три исходящие паром глубокие чашки.
Мелисса встала в очередь за тройкой девушек, которые шептались, хихикали и окликали юношу. Он весело отвечал, обращаясь к каждой по имени. Поистине индивидуальный подход к клиентам.
Когда подошла ее очередь, молодой бариста медленно выпрямился, как будто показывая, что он выше, – на какой-то дюйм или около того. Мелисса знала, что такую позу принимают при встрече волки-подростки. Означало ли это, что перед ней – член стаи Найтспэнглов? Если так, то его прикрывала идеальная иллюзия.
– Ну что, привет. – Его внешность говорила об азиатских корнях, но акцент был чисто американским. На золотом бейдже было выгравировано имя: Джимини. – Прошу прощения. – Положив ладонь на стойку, он потянулся другой рукой к ее волосам. Мелисса быстро отстранилась, и он тоже подался назад, показывая ей соломинку. – Вижу, кто-то сегодня побывал под защитой чар! – заговорщическим тоном произнес он.
Мелисса сделала неприметный жест рукой, подтверждая то, что было очевидно. Для него. К своему замешательству, она не могла понять, наблюдатель он или амарант. Но точно знала, что перед ней – еще один представитель Междумирья.
– Могу я задать вам личный вопрос? – Джимини говорил мягко и легко, с ободряющей улыбкой. – Вашу руку.
Мелисса запоздало протянула руки ладонями вверх, думая, что он ждет официального приветствия.
– Только эту. – Джимини взял ее за запястье и притянул ближе. Его большой палец скользнул по точке, где прощупывался пульс, и он наклонился. Светло-каштановая челка упала на глаза, и он встряхнул головой, отбрасывая волосы. – Сколькими способами вы защищены? Дайте угадаю: синий, зеленый и… на ощупь розовый.
– Что?
Он снова легонько потянул ее к себе и указал на ее предплечье – точнее, на спрятанный под рукавом браслет.
– У вас тут целая коллекция кристаллов. Можно взглянуть?
Он запустил пальцы под ткань, двинулся вверх – и пересек черту. Мгновение спустя его наглая рука была вывернута и прижата к холодному камню. Это вынудило его пригнуться, и Мелисса дополнила свои возражения, уложив его щекой на мрамор.
– Ай!
Покраснев, Мелисса оглянулась, проверяя, не заметил ли кто-нибудь, как она дает отпор бариста. И мама, и Магда тщательно – и творчески – обучали ее различным способам избавиться от нежелательного мужского внимания.
Подошел второй бариста:
– Прошу прощения, мисс. Его замашки вас расстроили?
Он прижал большую руку к затылку Джимини и понизил голос до рыка:
– Он умеет вести себя хорошо.
– Извини, Рук, – проскулил Джимини.
– Не передо мной тебе следует извиниться.
Взгляд юноши метнулся к руке, сжимавшей его запястье, и поднялся к лицу Мелиссы. С виноватой улыбкой он спросил:
– Третий камень розовый, так ведь?
Его коллега нажал посильнее.
– Извините! – выдохнул Джимини. – Нижайше и смиреннейше молю о пощаде и прощении за мой необдуманный поступок.
Мелисса отдернула руку:
– Мир. Никакого вреда.
Рук рывком вернул Джимини в вертикальное положение и слегка подтолкнул к оборудованию для приготовления кофе.
– Займись делом. Я позабочусь о гостье.
Джимини неохотно подчинился, бросив на нее через плечо тоскующий взгляд.
Не понимая, почему это так важно, Мелисса оттянула рукав и подняла руку, показывая три кристалла, которые служили якорями для ее личных чар. Один действительно был синим, второй – зеленым, а третий – редкостного розового цвета.
Его глаза вспыхнули, и он едва заметно приподнял кулак в знак торжества.
Рук, внимательно наблюдавший за ними, закатил глаза:
– Прошу прощения за выходку мальчика. Ему строго-настрого велено оставаться по эту сторону стойки. Он слишком раскован, а единственное оправдание для этого мало кому понятно.
Мелисса покачала головой:
– У него есть оправдание?
Наклонившись вперед, Рук прошептал:
– Выращен волками.
Мелисса хихикнула, радуясь, что наконец оказалась в нужном месте.
– Вижу, вы новенькая. – Он по-человечески протянул руку для пожатия. – Я Лу Букер, один из владельцев заведения.
Взгляд Мелиссы упал на его бейдж с надписью «ЛУ».
– Джимини назвал вас Руком.
– В такой семье, как наша, прозвища – знак принадлежности. Можете звать меня Руком. А вы?
– Мелисса Армстронг.
