Ой, мама!

– Лина? – послышался голос.

Я вздрогнула и обернулась. Зеркало на противоположной стене подкинуло мне интересную картинку: вот я стою с отвисшей челюстью и растерянно хлопаю глазами, вот меня обнимает Павел, тоже немного растерянный. А вот на нас – так же растерянно – смотрят несколько отражений мамы.

– Мама?

Светлана Владимировна стояла рядом со столиком, за которым сидел дядя Андрей.

– Что здесь происходит? – одновременно спросили мы друг друга.

– Павел?

– Андрей?

Мужчины обменялись взглядами, а затем отвели эти взгляды в стороны и стали рассматривать игры бликов на хрустале.

– Лина, нам надо поговорить! – сказала мама, беря меня под руку и утаскивая из зала.

Мы вышли на улицу. Здесь уже стемнело. Прохладный ветерок мгновенно отрезвил, приводя в чувства. На маме не было лица. Она еле сдерживала себя, чтобы не сорваться на крик.

– Лина, что ты творишь? – Мама сделала паузу, переводя дыхание. – Павел… он же старше тебя на двадцать лет! Хотя бог с этим, он же женат! Лина, ЖЕНАТ!!! – Мама опустила голову. Судя по бормотанию, считала до трех. – Лина, ты что… разбиваешь семью? Ты хотя бы подумала о Вике?..

– Мама, хватит! – оборвала я ее причитания. – Если бы тете Вике был не безразличен ее брак, она бы себя так не запустила. Какая разница, с кем Паша пойдет налево, если он уже решил это сделать?! А он мне нравится!

– Как же? – бормотала мама, прижимая ладонь ко рту. – Как же так получилось? Как ты выросла такой?

Я закатила глаза.

– Ты тоже соврала, сказав, что у тебя встреча по работе!

– Андрей попросил меня дать ему несколько уроков по этикету и столовым приборам…

Я хмыкнула. Маме сорок лет. Как она может оставаться такой наивной? Уроки. Дядя Андрей просто нашел предлог вытащить ее из дома.

– И для этого надо было ехать в самый дорогой ресторан? – спросила я, даже не скрывая иронии.

Романтик. Мог бы сразу еду и приборы для уроков домой заказать. В спальню.

Мама стояла, явно не зная, что сказать. Она беспомощно смотрела на меня, когда раздался телефонный звонок. Мама поспешно полезла в сумку, достала телефон, нажала на кнопку и спросила:

– Да, солнышко?

Мои плечи дернулись. Кажется, мама заметила. Я развернулась, собираясь уйти, когда из трубки послышалось:

– МАМА!!!

Крик был жутким, пронзительным. И… внезапно оборвался.

– Мира? – спросила мама.

Я видела, как ее руки начали дрожать. Мне самой вдруг стало очень, очень страшно. По спине пробежал холодок.

– Мира? Алло!!! Мира?!

Но из трубки были слышны только гудки. Мама растерянно осмотрелась по сторонам. Быстро ударила пальцами по клавишам. А потом побежала в сторону машины, и я следом за ней.

Сев за руль, она забыла опустить ручник, вместо газа нажала тормоз.

– Вылезай! – крикнула я, вытаскивая ее с места.

Мама послушалась. И поспешно пересела на пассажирское кресло.

Что есть силы я нажала на газ, и машина помчалась в сторону дома. Мама же продолжала стучать по клавишам.

– Где же Алена? – простонала она.

Мое сердце бешено колотилось.

Наконец соседка взяла трубку.

– Да, Света? – услышала, паркуя автомобиль около дома.

– Алена, что случилось с Мирой?

– Ты о чем?

– Ты разве не у нас?

– Нет, я же написала Лине. У Сергея температура поднялась под сорок, мы скорую ждали.

Мама посмотрела на меня. Ее нижняя губа тряслась. А я… я почувствовала себя самой последней мразью на всем белом свете, потому что за все время в ресторане ни разу не посмотрела на неустанно вибрирующий телефон.

Мама ничего не сказала. Она выскочила из машины и побежала к дому. Я поспешила следом. Дверь была открыта. Рядом с ней валялось перевернутое кресло.

Мы вошли в холодное, темное и на удивление тихое помещение.

– Мира?

Под каблуком что-то хрустнуло. Я наклонилась и подняла с пола телефон сестры, экран которого был покрыт паутиной трещин.

– Мира!!! Мелкая, хватит этих пакостей! Вылезай!

Мне было страшно.

– Мира! – кричала мама, не зная, в какую сторону кидаться на поиски младшей.

И тут я вспомнила, что заметила нечто странное, когда подъезжала к дому. Точно! В окне комнаты Миры как будто что-то блекло горело, хотя у сестры никогда не было тусклых лампочек. Как и я, она любила яркое теплое освещение. Пожалуй, только в этом мы с ней были похожи.

Я побежала на второй этаж.