Агитбригада. Книга 3

– Да ну тебя! – скривился Гришка, который, как и я, ужасно хотел спать, – Гудков не говорил, чтобы мы все толпой ждали его посреди коридора. Наоборот, я предлагаю идти всем спать.

– А если Макар вернётся и ему нужна будет помощь? – задала резонный вопрос Люся.

– Тогда он разбудит тех, кто ему нужен, – отрезал Гришка, – нет смысла нам всю ночь торчать в коридоре.

– А если тот человек, преступник, который убил Виктора, заявится сюда? – дрожащим голосом спросила Нюра и стало понятно, что она смертельно боится.

– Да никто сюда не заявится! – отмахнулся Гришка, – кому мы нужны?!

– Но кто-то же подбросил Кларе дохлую рыбу, а Макару повешенную кошку! – прошипела Люся и посмотрела на нас всех затравленным взглядом.

Повисло задумчивое молчание.

Все думали, искали выход.

Я же молчал просто так. В надежде, что рано или поздно все эти тревожные разговоры иссякнут, и мы, наконец, разойдёмся спать.

– Запрём дверь внизу на засов, вот никто и не зайдёт, – сказал Жорж.

– Если этот кто-то захочет, то сможет и через окно влезть, и через чердак, – пискнула Нюра. – Нет, я считаю, что мы должны держаться вместе. Иначе нас всех по одному перебьют.

Они приянлись спорить, доказывать что-то друг другу, аргументировать. Нюра и Гришка аж поссорились.

Наконец, Жорж не выдержал и сказал:

– В общем поступим так. Сейчас все дружно расходятся по квартирам спать. Входную дверь запираем на засов. И будем дежурить по очереди. Сейчас я. Через два часа – Зёзик. Потом – Гришка. Потом – Генка.

– Генка ещё ребёнок, – вступилась за меня Нюра, – это может быть опасно.

– Этот ребёнок шляется ночами по кабакам и постоянно попадает во всякие неприятности, – хмыкнул Зёзик, – так что нормально ему будет дежурить. Он мужик, а не кисейная барышня.

– А если что-то эдакое будет, то от него требуется просто поднять крик, – поддержал Зёзика Жорж, – а дальше мы уж сами.

– А давайте мы сдвинем кровати и Зёзик пусть ночует у нас? – пискнула Нюра.

– О! Это я с радостью, – молодецки крякнул Зёзик.

– Дурак! Я же не в том смысле! – фыркнула Нюра и вспыхнула до корней волос.

– Зачем вам этот Зёзик, барышни? – моментально проявил интерес Гришка, – он старый и печальный. К тому же храпит, да и сам боится. А вот я…

– Товарищи! Хватит хохотушки устраивать! Наш товарищ погиб, а мы тут пошлые вещи обсуждаем. Как-то не по-человечески, – попенял всем Жорж.

Все сконфуженно умолкли.

– А коли нету других идей и возражений, то расходимся по квартирам, товарищи, – велел Жорж и первым пошел вниз.

С огромным облегчением, я вошел в квартиру.

Клара, которая всё это время, пока шло обсуждение, безучастно стояла и просто смотрела, тоже закрыла дверь. Я услышал скрежет запираемой на замок двери.

Вот и ладненько.

Всё остальное потом.

Я зашел в квартиру и принялся торопливо раздеваться. Но не до конца. Раз поспать мне сегодня выпало часа три. Значит, скоро подъем. Да и в самой квартире не жарко.

Я скинул куртку. Принялся развязывать шнурки ботинок. На сундуке, потерянно и печально сидела Мими.

При виде её у меня аж сердце закололо, такой грустный был у неё вид.

– Посмотри на Мими, – шепнул мне Моня.

– Мими, что с тобой? – спросил я и босяком прошлёпал по холодному полу к ней, поджимая пальца ног.

– Ы, – она прохрипела это «ы» так печально, что стало ясно, что случилось что-то очень плохое.

– Не можешь объяснить, да? – спросил я.

Мими покачала головой.

Клянусь, по её щеке скатилась призрачная слезинка.

– Кто тебя обидел, Мими? – спросил я.

– Ы, – опять сказала она.

– Ну и вот и что я должен делать?! – в сердцах спросил я у Мони.

– Задавай ей вопросы, на которые есть ответ или «да», или «нет», – посоветовал одноглазый, – вместо «да» пусть говорит «ы», а вместо «нет»…

Он замялся, а потом быстро исправился:

– А после «нет» пусть ничего не говорит.

Мими кивнула.

– Но так мы до утра можем гипотезы предлагать, – вяло попытался посопротивляться я.

– А ты постарайся, – дал «ценный» совет Моня.

– А давай ты ей будешь вопросы задавать, а Мими будет отвечать или не отвечать своё «ы», а я пойду немного посплю?

– Нет, у тебя это лучше поучается, – не согласился ленивый Моня.

– Мими… – приступил я к полевому допросу.

Примерно через шесть вопросов стало понятна печаль Мими. У неё нет больше куклы, а без куклы она не может.