Ларк-Райз

Пока в пивной шел разговор, немногочисленные молодые мужчины, «парни», как их называли, пока они не были женаты, почти не принимали в нем участия. Прояви они хоть малейшее намерение вступить в беседу, их бы одернули, поскольку эпоха превосходства молодежи была еще впереди; как говорили женщины, «старым петухам не по душе, когда начинают кукарекать молодые». Но, как только затягивали песню, тотчас подавали голос парни, ибо они представляли новинки.

Начинала, как правило, молодежь, запевая модные песенки, уже успевшие добраться до деревни. «Над садовой оградой» с многочисленными пародиями на нее, «Томми, уступи-ка место дяде», «Прекрасные черные очи» и другие «комические» или «сентиментальные» шлягеры той поры. Самые популярные доходили из внешнего мира вместе с мелодией; к остальным, позаимствованным из дешевого песенника, который большинство парней носили при себе, певец вынужден был подбирать мотив самостоятельно. У мужчин были хорошие, сильные голоса, и они горланили от всей души. Сладкозвучной томности в те времена не знали.

Мужчины среднего возраста предпочитали длинные, как правило трагические романсы об отвергнутых любовниках, детишках, заметенных снегом, погибших девушках и семействах, лишившихся матери. Иногда их чередовали с нравоучительными песнями вроде:

Усвоил с детства крепко я, усвой теперь и ты:
Кто попусту не тратит, тому не знать нужды.
Отчаянье не допускай вовек на свой порог.
Будь верен слову своему, себе дай в том зарок.
Лови удачу ты за хвост и не живи иначе,
Ведь что имеем – не храним, а потерявши плачем.

Но эти унылые песнопения терпели недолго.

– А теперь все вместе, ребята, – кричал кто-нибудь, и компания возвращалась к любимым старым песням. Одной из них был «Ячменный сноп». Куплеты пели по очереди, и первый звучал так:

Возьмем по четверти пинты, ребята.
И будем пить за ячменный сноп.
За ячменный, ребята, сноп.
За толстый ячменный сноп.
Так опрокинем кружки, вперед!
И пусть Ханна Браун нам снова нальет.
Мы будем пить за ячменный сноп.
За ячменный, ребята, сноп.

В каждом куплете порция увеличивалась: после четверти шла половина пинты, потом пинта, кварта, галлон, бочонок, бочка, ручей, пруд, река, море и, наконец, океан. Эту песню можно было растянуть на целый вечер или же бросить, как только надоест.

Другие излюбленные куплеты – «Король Артур» – также могли исполнять на открытом воздухе, и они частенько звучали под аккомпанемент бренчания сбруи и свиста кнутов, когда упряжки выезжали на поле. Ее пели и одинокие путники, чтобы не падать духом темной ночью. Слова были такие:

Когда взошел на трон Артур,
Он славный был властелин;
Купил мешки ячменной муки
И пудингом двор угостил.
Вот пудинг приготовили.
В нем было слив не счесть,
И сала куски так велики,
Что одному не съесть.
Король с королевою сели за стол,
А лорды вокруг стоят.
И что не смогли в тот вечер съесть,
Королева на завтрак подаст.

Каждый раз, когда Лора слышала эту песню, ей представлялась королева с золотой короной на голове, шлейфом, перекинутым через руку, и закатанными рукавами, которая держит над огнем сковородку, поджаривая вчерашний пудинг. Уж королевы-то, конечно, ели на завтрак сливовый пудинг, не то что простые люди, у которых редко что оставалось от ужина.

Затем Люки, единственный из мужчин в годах, оставшийся холостым, затягивал:

Отец мой – садовник и землекоп,
А мать все прядет и прядет,
Но я молодая красотка,
Мне денег недостает.
О боже! В чем дело?
О боже! Что делать?
Ведь замуж меня никто не берет,
Сватов к нам не засылает.
Умру старой девой, вокруг говорят.
О боже! Мне страшно подумать!
Увянет такая красотка,
Вины за собою не зная.
О боже! В чем дело?
О боже! Что делать?
Ведь замуж меня никто не берет,
Сватов к нам не засылает.

Текст намекал на холостяцкое положение самого Люка. Он пел эту песенку как комическую, и его исполнение, безусловно, делало ее таковой. А потом, вероятно, разнообразия ради, просили спеть загадочного бедняка Элджи, и он пел своим надтреснутым фальцетом, словно требовавшим звонкого фортепианного аккомпанемента:

Не доводилось ли на Пиренеях вам бывать?
Мой вам совет не ездить,
Чтобы не узнать, что значит
Прекрасную испанскую сеньору обожать…

Кроме того, были куплеты, которые можно было затянуть в любое время, когда никто не пел:

Ах, как хотела б я опять
Девицей молодою стать!
Мне молодой уже не быть.
Мечту мою пора забыть.

Или:

Предостеречь вас, юноши, хочу скорей,
Чтоб гнезд не строили вы в вышине ветвей.
Зеленая листва пожухнет, опадет,
И красота любимой быстро пропадет.

Один переселенец, проживший в деревне сравнительно немного, всего около четверти века, сочинил нескладный куплет для самого себя, чтобы петь, когда подступит тоска по дому: