Лордария – Королевство восьми островов
Меч с хрустом вонзился в спину ничего не подозревающего воина. Успев заметить, как стоявший рядом с ним воин замертво упал на землю, второй рыцарь получил сильный удар в грудь, потеряв равновесие, он попытался тут же подняться, но тяжёлый двуручный клинок окончательно пригвоздил его к земле.
Адалвальф осторожно оглянулся по сторонам и, не заметив никакого движения в их сторону, тихо прошептал:
– Кажется, путь свободен.
Обходными путями им удалось незаметно выскользнуть из замка. Не встретив на своём пути никакого сопротивления, они столкнулись с ним уже у самого выхода, в укромном месте там, где двое волков Берингара решили справить нужду. Потребности организма дли них обоих, оказались гибельными.
Меинхард поддерживая, вывел Хильду из узкой бойницы, под которую был замаскирован тайный выход из замка. Осторожно, стараясь не создавать лишнего шума, троица беглецов вошла в пылающий город.
Шлейхт горел, всюду раздавались стоны раненых, и мольбы о помощи тех, чьи дома пылали, как хорошо просмоленные факелы, поглощаясь неудержимым огнём.
Накинув на головы капюшоны, двое мужчин и женщина, скрываясь в тени, быстрым шагом, временами переходящим на бег, направились в сторону берега.
– Я не понимаю, зачем ему потребовалось поджигать город? – обходя очередное строение покорившееся огню, сказал Меинхард.
– Возможно, он его и не поджигал, – предположил Адалвальф, – точнее он не отдавал такого приказа, это могли сделать охочие до крови его воины. Всем известно, что белые волки давно уже хотели поквитаться с теми, кто поддерживает вас.
– Но горожане же вышли на бунты против меня сегодня днём, зачем им понадобилось жечь дома хетов, настроенных к ним лояльно?
– Я боюсь, что им наплевать на это, да и горожане вышли против короля, а не против вас.
– В любом случае, сгоревший Шлейхт едва ли станет лучшим началом правления Берингара, и всё же, как так получилось, что он ворвался в замок, да ещё и с большим численным перевесом, неужели у нас так мало верных воинов?
– Неожиданная ночная атака, суть которой – ваша смерть, у Берингара не больше людей, но сейчас мы не можем биться с ним на равных. Сначала нам нужно препроводить вас в безопасное место, а уже потом думать, что делать дальше. В частности объявлять ему войну.
– Это если хоть кто-то из хетов поддержит меня в ней.
– Поддержат, повелитель, дайте немного времени и они взвоют под железной рукой Берингара.
– Не знаю, может быть, ты и прав Адалвальф. Интересно удалось ли королю покинуть замок или он всё ещё там?
– Будем надеяться, что Берингар не настолько глуп, чтобы вредить правителю Лордарии.
***– Опустите клинки, перед вами ваш король, не испытывайте судьбу!
Кловис поднял меч, и угрожающе выставил его на столпившихся в проходе разъярённых воинов, на нагрудниках доспехов которых скалился белый волк. Уверенный в себе и своей неприкосновенности, он ожидал молниеносного подчинения, но его не произошло.
– Пошли прочь! – взорвался командир. – Иначе на вас падёт гнев всего королевства!
– Королевство уже не то.
Под ропот гвардейцев Роланда, проходя через мгновенно расступающихся перед ним в стороны хетов, появился Берингар. Он был весь в крови, однако на его доспехах не было ни единой царапины.
– Ваша верность короне похвальна командир, но сейчас мы сделаем так, как я скажу: вы сложите оружие и отдадите нам короля, за это я в свою очередь гарантирую вам всем сохранение жизней, и скорейшее возвращение домой в Энмарис.
Лицо Кловиса побагровело, за тридцать лет своей службы сначала гвардейцем, а затем командиром никто не смел разговаривать с ним так, как сейчас говорил этот надменный, неизвестно что возомнивший о себе, волк.
– Мы не ведём переговоры с выродками, – процедил он сквозь зубы и сразу же принял боевую стойку, изготовившись к сражению.
– Что ж, – кисло улыбнулся Берингар, – в таком случае моя совесть чиста.
Развернувшись, он двинулся было назад, но тут же сделал обратный пируэт и нанёс резкий удар, который Кловис не без труда, но смог отбить. Затем оба воина успели обменяться ещё двумя безрезультатными обоюдными атаками, пока нахлынувший людской поток не оттеснил их в стороны.
Оказавшись среди хетов, командир королевской гвардии не только не растерялся, но и наоборот, всего несколькими ударами снёс сразу три головы, затем, через образовавшуюся брешь он вновь вернулся к своим воинам, которым отдал лишь один приказ:
– Защищайте короля!
Тем временем Берингар встав в один ряд с белыми волками, буквально продавил переднюю линию обороны энмарисцев, наглядно доказав, что на всех островах Лордарии хеты не зря считаются самыми сильными воинами, когда дело доходит до ближнего боя. Энмарисцы же, обычно полагающиеся в сражениях на магическую мощь, которой гвардейский отряд (из-за сомнительного отношения короля к магам) был лишён, начали пятиться. Несмотря на то, что все они были первоклассными мечниками, силы были явно не равны. Отряды хетов всё пребывали и пребывали, а у гвардейцев не было даже небольшого резерва, который мог бы освежить силы в передних рядах, тем не менее, они яростно бились до последней капли крови, которой и так уже был обильно залит каменный пол замка.
***Окольными путями, осторожно продвигаясь через сошедший с ума город, Меинхард, Адалвальф и Хильда, наконец, смогли добраться до берега. Они надеялись воспользоваться поддержкой двух королевских коггов, но эти планы были в одночасье уничтожены. Оба корабля были охвачены огнём, а если на них к тому времени ещё и оставалась какая-то команда, то вероятно она вся уже была мертва.
Разбитый до глубины души Меинхард, уже готов был рвать на себе волосы, как совершенно неожиданно на другом пирсе, он вдруг увидел знакомую фигуру своего верного фюрста. Витолд стоял там, в окружении четырёх воинов. Лучик надежды пробился через толщу мрака. Отбросив все предосторожности в сторону, хёвдинг замахал руками и принялся, вопить, как безумный:
– Витолд! Фюрст! Сюда! Какая удача, это я, Меинхард!
Ринувшийся к нему Адалвальф, бесцеремонно зажал своему повелителю рот рукой, но было поздно, Витолд заметил их и немедленно выдвинулся навстречу.
– Что ты делаешь, Адалвальф? Я приказываю, оставь меня в покое!
Раздосадованный воин отступил в сторону, Меинхард же, не скрывая своей радости, двинулся навстречу фюрсту. Его отважный градоначальник, он всегда был ему верен и всегда оказывался там, где был нужнее всего. Довольный хёвдинг готов был заключить его в объятия, но это желание испарилось, едва в отблесках пожара он разглядел его лицо.
Злая, гнусная ухмылка лежала на нём, и Меинхард начал понимать, зачем Адалвальф хотел заставить его молчать. Остановившись на месте, он дождался пока фюрст и четверо бывших с ним воинов подойдут к нему на расстояние двух клинков, а затем спросил:
– Я так рад, – голос его сильно дрожал, – что мы встретились, фюрст.
– А я-то как рад, сир, – смеясь, пробасил Витолд, – честно говоря, я думал, мне не выпадет такой чести, я был уверен, что Берингар вонзится вам в глотку раньше, чем вы покинете свою кровать.
Всё окончательно поняв, Меинхард начал медленно пятиться назад.
– Так это ты открыл ему ворота города…
– А затем и замка, сир, да, это я.
– Но зачем? Я думал, что мы вместе делаем одно дело.
– Нет, Меинхард, – фюрст кивнул своим воинам и, вытащив мечи из ножен, они двинулись вслед за хёвдингом. – Я человек практичный, и иду туда, куда дует ветер. Поначалу я был с тобой, когда тебе сопутствовала удача, а когда любовь народа начала тебе изменять, я решил поддержать того, у кого она наоборот окрепла, это всего лишь выгода здесь нет ничего личного.
Меинхард продолжал пятиться. Поражённый предательством фюрста, он даже не нашёл в себе сил достать клинок. Тем временем четверо хетов стремительно приближались к нему, казалось ещё немного и жизнь покинет его тело… но этого не произошло. Издав зычный рёв, Адалвальф ринулся на врагов, откинув хёвдинга назад, он принял удар на себя, с трудом, но сдержав первый натиск четырёх мечей. Отбросив их на мгновение назад, он, не оборачиваясь, крикнул:
– Бегите, повелитель, спасайтесь, я задержу их сколько смогу.
– Но, Адалвальф…
– Я сказал, уходите, для меня было честью…
Он не успел договорить, хеты снова навалились на него, и раздался звон мечей. Вскоре один из нападавших затих, двое других врезались в сталь, а третий нанёс хлесткий удар Адалвальфу в бок.
Ещё секунду сомневаясь, что ему делать, Меинхард бросил взгляд на еле живую от страха Хильду, и, не думая больше ни о чём, схватил девушку за руку и бросился прочь. Они смогли уйти достаточно далеко, к тому времени, как звон мечей окончательно стих.
***– Куда вы меня тащите, ублюдки, мерзкие отродья, я заставлю вас пожалеть о том, что вы родились на свет!
Разгорячённый битвой, уставший от звона стали, Берингар не выдержал и с силой трухнув, прижал короля к стене.
– Послушайте, Ваше Величество, – в его глазах пылало безумие, а рот исказила гримаса ярости, – у меня нет никакого желания слушать вашу ругань. Если захочу, я могу хоть сейчас отрезать вам язык, или как вашему командиру отрубить половину руки. Для меня важно чтобы вы были живы, но мне совершенно наплевать со всеми частями тела вы останетесь или нет.
Опустив поникшего короля вниз, явно довольный своей речью, Берингар дружеский хлопнул его по плечу.
– Не волнуйтесь, Ваше Величество, мне не нужна ваша кровь, если вы будете вести себя хорошо и подпишите несколько, чуточку важных документов, уже через пару дней вы сможете уплыть с этого острова, ей богу, я даже дам вам свой личный корабль.
Оставшийся путь вниз в подземелья замка, в которых находилась темница, король проделал в гробовом молчании. Сопровождаемый двумя хетами и Берингаром он немного успокоился, поверив, что его жизни ничего не угрожает.
Окончив спуск, Берингар подошёл к первой же темнице, грубо закинул его в неё и, закрыв замок, наконец, смог выдохнуть – эта бесконечно долгая ночь близилась к своему завершению.
Он уже было хотел пуститься в обратный путь, как вдруг из темницы за его спиной раздался сдавленный хриплый крик. Ринувшись обратно к решётке, Берингар едва не вскрикнул от ужаса. С другой стороны с полными ужаса глазами, судорожно сжимая руками рассечённое горло, на него уставился король. В этом взгляде было много страха, непонимания и боли. Прошла секунда, не сказав ни слова, Роланд сполз вниз по решётке и застыл на холодном каменном полу.
Из тёмной глубины темницы на Берингара взглянули ярко-жёлтые глаза, а затем появился и сам убийца – змееподобный ящер, одетый в чёрную лёгкую броню.
– Шархари? Боги! Зачем? – Берингар схватился за волосы. – Зачем ты это сделал?!
– Варнам было видение, – раздался из тьмы шипящий голос, – близятся перемены, новые времена уже стоят на наших берегах, и тебе нужно быть готовым к ним хёвдинг.
– Проклятый лагарт! – взъярился волк, – после того что ты сделал, ты ещё смеешь говорить загадками? Да я выпущу тебе все кишки наружу!
Отомкнув замок, Берингар ворвался в темницу, но убийцы там уже не было. Королевская кровь, обильно вытекавшая из раны, начала быстро заполнять собой грязный каменный пол.
***Меинхард слышал лишь мерный плеск воды за бортом. Вымотанный, без сил, он всё равно был рад и не переставал благодарить судьбу, ведь хоть под ним была утлая лодчонка, хоть у него не осталось ни власти, ни денег, ни верных воинов, он всё равно был жив, а самое главное была жива, мирно спящая на дне лодки Хильда.
И всему этому хёвдинг был обязан отдавшему за него свою жизнь Адалвальфу и безымянному старичку, который, увидев их, без колебаний сначала укрыл в своей лачуге от погони, а потом, когда преследователи прошли мимо, отдал им свою лодку.
– Вы только возвращайтесь, хёвдинг, здесь ещё остались хеты которые вас любят.
Такими были последние слова старика, и Меинхард поклялся ему, что вернётся. Вернётся сильнее, чем был, вернётся со сталью и щитом и отберёт у Берингара то, что принадлежит ему по праву.
Снова опустив вёсла в воду, он бросил взгляд вдаль, туда, где на линии горизонта зачинался рассвет. Где-то там, разрезая волны, плыли корабли. К Ампулхете. На праздник цвета крови…
Глава 3. Король умер, да здравствует король!
Флориан был на вершине наслаждения. Две девушки, что были с ним в этот час, могли гордиться своим мастерством, которое для их профессии было условием необходимым, ведь молодость быстротечна, а дальше жить всё равно как-то нужно.
Принц упивался сладостными ощущениями, ведомый своими желаниями, он ласкал взглядом атласный шёлк красной комнаты и растворялся в его вызывающих тонах…
Именно в такие моменты он ощущал свою власть. В северной части Энмариса, в его собственном борделе, он был не наследным принцем, а самым настоящим королём. Его престолом была кровать, а подданными – девушки готовые ради него на всё. Ещё бы, ведь он платил им, и платил много.
– Вам нравится, мой господин?
Делая ритмичные движения бёдрами, девушка вдруг остановилась и уставилась на Флориана, вопрос застал его врасплох, он не привык разговаривать в красной комнате.
– Делай свою работу и не останавливайся, если бы я хотел с кем-нибудь поговорить, то пошёл бы во дворец.
– Да, мой господин.
Откинувшись на кроваво-красные подушки, Флориан готов был получить новую порцию наслаждений, но почти на самом пике их грубо прервали. За дверью послышалась громкая ругань и звон, сильно напоминающий звук, с которым стражники обнажают мечи.
«Обнажают мечи?» – пронеслось в голове принца. – «Стражники? В моём заведении?!»
– Неужели кто-то хочет расстаться с жизнью? – вырвалось у него вслух.
Скинув с себя замершую, но так и не сдвинувшуюся с места девушку, он, едва не сбив с ног вторую куртизанку, направился к двери. На ходу нацепив на ноги штаны, Флориан с силой вытолкнул дверь и оказался в узком коридоре, драпированном по бокам тусклой бордовой тканью. Увидев прямо перед собой привратника, из последних сил сдерживающего толпу вооружённых людей, он, скрестив руки на груди и шевеля желваками, гневно произнёс:
– Вы что желаете скорейшего рандеву со смертью? Вы хоть знаете, куда вы вломились?!
Наконец, продавив привратника, перед принцем возник среднего роста усач, через половину лица которого проходил уродливый шрам. Быстрым взглядом, окинув его броню, и не заметив на груди эмблемы, Флориан не преминул ехидно указать на это:
– Сняв свой герб, ты не скроешься от моего гнева. – Сжав руки в кулак, так что на лбу вздулась вена, принц сделал шаг в сторону воина со шрамом и буквально проорал ему в лицо: – Немедленно на колени перед своим повелителем, пока я не приказал выпустить вам всем кишки и не повесить вас за них на пиках дворца!
Угроза не подействовала, от этого Флориан впал в ещё большую ярость. Резко взмахнув рукой, он уже готов был впечатать кулак в спокойное лицо своего оппонента, но тот опередил его движение, перехватил руку принца, молниеносным движением заломил её за спину, и сильным ударом ногой под колено, повалил его на красивый, вышитый различными тематическими узорами, ковёр.
Вся эта процедура заняла меньше минуты и Флориан не успел даже опомниться, как ему на руки надели кандалы, а на голову натянули какой-то пыльный, воняющий дерьмом мешок. Резкий запах пробудил его инстинкт самосохранения – он начал громко кричать и пытаться оттолкнуть своих похитителей, мозг же принца в это время лихорадочно пытался определить, что же происходит. Но времени ему не дали, сильный, словно молотом, удар, закованным в латы кулаком, прямо промеж глаз, заставил Флориана выйти из борьбы побеждённым. В глазах потемнело, в желудок ворвалась тошнота, а затем он потерял сознание.
***Первым что он почувствовал, когда открыл глаза, была резкая боль в том месте, куда ему нанесли удар. Сбитый с толку, Флориан, игнорируя боль, попытался подняться, но едва сделав движение вверх, его голова чуть не взорвалась праздничным фейерверком. Застонав, он опустился на пол, почувствовав оголённой спиной стальной холод камня.
Опустив голову вниз, принц осмотрел себя с ног до головы – из одежды на нём были только его штаны, похитители или кто они там были, дааринг их побери, не удосужились дать ему даже какой-нибудь вшивой рубахи. Осознание этого заставило Флориана впервые за всю его жизнь по-настоящему испугаться, ведь если его бросили куда-то в таком виде, значит тех, кто это сделал, не сильно заботит его здоровье и безопасность, а это уже наводило на мысли о том, что кто-то хочет от него избавиться. Но кто? Принц не мог дать ответ на этот вопрос. Вместо этого он, решив навести порядок в своей сотрясённой голове, закрыл глаза.
Постепенно ему удалось более-менее прийти в себя, и, сумев, наконец, подняться с каменного пола, Флориана смог осмотреться.
Вокруг было темно как в склепе, и лишь в одном месте, в маленьком окошке, небрежно вырезанном в деревянной двери, виднелся отблеск горящего снаружи факела.
Медленно, боясь снова вызвать болезненные ощущения излишним резким движением, принц проковылял к двери и выглянул наружу. При ближайшем рассмотрении оказалось, что в окошко была вставлена небольшая решётка, которая судя по всему, могла открываться с другой стороны. Это наблюдение, и увиденный за дверью тёмный коридор, едва освещаемый светом нескольких старых факелов, помогли испуганному, и забившемуся глубоко в недра его головы, разуму сделать предположение – он находился в энмарисской тюрьме.
Расположенная в подземельях под городом, она представляла собой настоящую сеть катакомб, в которой, не имея карты, легко можно было заблудиться. Выходов на поверхность из катакомб было четыре, в зависимости от них в подземелье и оборудовали тюремные помещения – для преступников, совершивших незначительные проступки, определяли темницы ближе к поверхности, особо опасных же заводили в глубокие недра, туда, куда никогда не проникал солнечный свет. Да и в принципе, кроме крыс, единственным их гостем был угрюмый тюремщик, раз день приносивший еду, воду и чистое ведро для испражнений.
Гоня прочь мысли о том, что он сейчас находится в одной из подобных темниц, Флориан вцепился руками в решётку на двери и, что было сил, закричал:
– Э-э-эй!
Ответом ему была тишина. Слёзы непонимания навернулись на глаза принца, внутри же начал закипать гнев. Позабыв про могущую вернуться в любую минуту боль, он принялся колошматить руками и ногами в дверь и истошно кричать:
– Кто-нибудь! Я здесь! Это же я, принц Флориан! На помощь!
Но чем дольше он сотрясал спёртый воздух, тем труднее ему было дышать, скоро вернулась и боль. Резкой вспышкой она ударила по голове, и Флориан, как подкошенный упал, больно ударившись рукой о твёрдый камень, из которого была выложена эта темница. Темница для опасных преступников.
***Время здесь во тьме текло в совершенно ином, подвластном только ему самому ритме. Флориан не мог даже примерно подсчитать, сколько часов он уже провёл в тюрьме.
Он ступил на порог борделя, когда часы пробили двенадцать дня. В утехах и ласках он, пока его грубо не прервали, провёл минимум два часа, стало быть, похитители вырубили его уже после двух дня. С тех пор, в равной степени мог пройти как один, так и двенадцать часов. Лишь одно Флориан мог знать наверняка – ещё не прошли сутки, иначе к нему бы явился тюремщик.
Впрочем, это обстоятельство не слишком его обнадёживало, ведь он, старший сын короля Роланда, наследник трона Энмариса был в тюрьме, и едва ли посадили его сюда за то, что он любил порезвиться с девушками сомнительной репутации. Иных сильных грехов Флориан за собой не замечал, а это могло значить, что кто-то решил убрать его с дороги. Но кто? Да и зачем трогать его, принца, покуда сам король здравствует, или же они и с его отцом расправились?
На слишком многие вопросы, он не мог или не хотел давать себе ответы, и, в конце концов, дабы переключить свой мозг на вещи более насущные он, как и подобает тому, кто впервые оказался в энмариисской тюрьме, начал искать из неё выход.
Первым делом Флориан решил ещё раз проверить на прочность дверь. На вид она казалась не очень крепкой, однако на деле… проведя минут десять в попытках хоть немного её расшатать, принц потерпел полную неудачу. В конце концов, у него вновь сильно разболелась голова, и штурм двери был прекращён.
Однако на этом Флориан не успокоился, следующей, он решил взломать каменную кладку. Двигаясь наощупь вдоль стены, он принялся камень за камнем тщательно ощупывать её, в надежде наткнуться на какую-нибудь трещину, скол или что-нибудь им подобное. Но и здесь, увы, он не преуспел, и как и многие до него, а также многие после него, он обречённо опустился на каменный пол, и, глубоко выдохнув, закрыл глаза – ситуация казалось совершенно безнадёжной.
***Вероятно, Флориан уснул. Сон был прекрасен, чистое небо, крики чаек вдали и безбрежный океан. Окрылённый, он дышал полной грудью, что в подземелье из-за обилия пыли делать не стоило, именно это желание наполнить лёгкие свежим воздухом и вырвало его из сна. Видение испарилось, Флориан согнулся пополам и хрипло закашлялся.
Немного придя в себя, принц осмотрелся – вокруг ничего не изменилось. Его глаза, привыкшие к темноте обшарили каждый угол темницы на наличие еды, но, увы, пока он спал никто её не принёс. Этот факт ещё более усугубил моральное состояние заключённого, ведь ко всем бедам добавился ещё и подступающий с каждой минутой всё сильнее голод.
Ничего не могущий с ним поделать, Флориан сел на пол и уставился в потолок, от безнадёги он хотел снова уснуть. Во сне его бы окружили приятные образы, а вокруг были бы люди. Именно их ему сейчас не хватало больше всего. Он был бы очень рад даже тюремщику, любому, кто хоть немного поговорит с ним, но, увы, люди были только во снах, и даже сейчас, на грани мира грёз, они о чём-то спорили позади него. Их разговоры были едва слышны, но уже само наличие человеческой речи его радовало, тем более что с каждой секундой её гомон становился всё ближе и ближе.
Он нарастал словно лавина. Крохами засыпающего разума определив, что это ненормально, Флориан ухватился за нить реальности и вытащил себя из сна. Смахнув дрёму с век, принц прислушался, затем пальцами протёр уши, вслушался внимательнее и понял, что это не было галлюцинацией – к нему явно кто-то шёл, и идущих, судя по количеству их голосов, было много.
Позабыв про всякую осторожность, с единственным желанием вновь столкнуться с живым существом, Флориан буквально подлетел к решётке и хриплым не своим голосом прокричал:
– Сюда! – и уже тише: – Пожалуйста, кто-нибудь…
Силы оставили его, голова начали кружиться и, вцепившись руками в решётку, Флориан медленно опустился вниз. Потратив на крик всю свою энергию, он, тем не менее, смог привлечь к себе внимание. Не прошло и минуты, как окошко над его головой осветилось ярким светом десятков факелов, а после (сразу после того как принц отполз от неё на несколько метров), дверь начала получать один за одним серию беспощадных ударов топора. Снаружи работали умело, вскоре она сошла с петель и образовавшийся проём, за которым было светло как днём, впустил в темницу свежий воздух.
После долгого пребывания в темноте глаза Флориана болезненно сощурились, и какое-то время он не мог разглядеть стоявших возле того места, где ещё минуту назад была крепкая деревянная дверь, людей. Наконец, один из них вошёл к нему, и принц услышал до боли знакомый голос своего друга:
– Ваше Высочество?
– Да, Лайонел, – проскрипел он в ответ, безуспешно силясь подняться, – это я.
– Хвала, Магусу!
Закованный в золотые латы шевальер бросился к принцу и помог ему подняться. При неверном свете факела он оглядел его и с тревогой в голосе спросил:
– Вы не ранены?
– Нет, получил кулаком между глаз, но это мелочь.
– Это хорошо, вы сможете идти?
– О, да, куда угодно только подальше отсюда.
Закинув правую руку Флориана себе на плечо, Лайонел, поддерживая, вывел его из темницы и, сопровождаемые ещё двадцатью воинами, они отправились в долгий поход, ведущий к выходу на поверхность.
Пока они шли принц, которому дали немного еды и воды, несмотря на то, что его снедали вопросы, не проронил ни слова. В конце концов, сейчас он был вместе с Лайонелом – человеком, которому он доверял больше чем родным братьям, с ними его воины, а впереди воздух, свобода и, вполне вероятно, жестокая, сметающая всё на своём пути, месть.
***После того как в люк несколько раз гулко постучали, он, поддавшись силе извне, открылся, и пред взором идущего вторым сразу после Лайонела Флориана раскинулось безоблачное звёздное небо.
Принц уставился в него так, словно не видел этой картины, уже целую вечность.
Покуда он наслаждался видами природы, шевальер успел переговорить со своим командиром, который открыл им люк, отдал ему несколько приказов и затем вернулся к принцу. Встав в его поле зрения, он молча ждал, когда Флориан обратит на него своё внимание.
