Всемирная история. Том 4. Римская история. Книга 1. Ранняя история Рима

Древние народы Италии; рождение Ромула; основание Рима – Его цари: Ромул – Междуцарствие и Нума Помпилий – Тулл Гостилий – Анкус Марций – Таркин Старший – Сервий Туллий – Таркин Превосходный.

Подобно путешественнику, который следует течению великих рек, прежде чем отправиться в Океан, предназначенный поглотить их все в своих водах, так и мы сначала прошли через историю египтян, иудеев, финикийцев, империй Азии, царств, свободных государств Греции, республик Сицилии и Карфагена; теперь мы расскажем о деяниях римского народа, который стал властелином мира.

Здесь перед нами откроется новое зрелище. Мы больше не будем блуждать, как в Египте, в темноте древней и таинственной традиции, которая, смешивая немного правды с вымыслами, созданными кастой жрецов, оставляет нам в качестве свидетельств лишь старые памятники и неразгаданные иероглифы.

Мы больше не будем, как в Палестине, находиться в священной стране, где все законы – это оракулы, а все события – чудеса.

Мы покинули ту сладострастную Азию, где царили вместе изнеженность, роскошь, невежество и деспотизм.

Мы вышли из этой родины сказок, страны чудес, этой Греции, столь живописной, что воображение покидает её с сожалением, потому что находило там всё подвижным и разнообразным, как само. Время, которое рождает и стирает всё, увядило краски этой радостной картины, где мы видели собранными на самом узком пространстве все величия, все ничтожества, всю мудрость, всё безумие человеческое; самых жестоких тиранов, самых добродетельных царей, самых знаменитых завоевателей, самых прославленных мудрецов; лучшие законы, самые свободные народы, самых покорных рабов; блистательные добродетели, обожествлённые пороки; образцы во всех видах талантов и искусств, роскоши и аскетизма; все формы правления и анархии.

Сицилия дала нам другие уроки. Судьба пожелала представить нам там контраст самых просвещённых царей и самых свирепых тиранов, чтобы научить нас, до какой степени счастья может быть приведён народ мудрыми монархами, такими как Гелон и Гиерон, или вождями, подобными Тимолеону, и всем бедствиям, которые могут постигнуть нацию, когда она отдаёт абсолютную власть чудовищам, подобным Дионисиям и Агафоклу.

Карфаген, на протяжении нескольких веков, показывал нам результаты мудрой свободы и счастливого равновесия властей: но избыток его богатства, развращение, которое за этим последовало, его упадок и гибель доказали нам, что цементом государств является добродетель, и они падают, как только она перестаёт быть их опорой.

Наконец, мы вступаем в Рим: здесь мы ещё найдём несколько грубых легенд у его колыбели; но римский народ, с первых своих шагов, поражает нас характером силы, серьёзности, величия, которого мы нигде больше не встречали; его детство напоминает детство Геркулеса, чьи юные руки душили змей.

Его первый царь, которого он почитает как сына Марса, превращает пастухов в героев, подчиняет разбойников мудрым законам, подвергает их строгой дисциплине; он делает грозными для соседей стены, которые только что заложил; расширяет свои владения завоеваниями, увеличивает население договорами, возвещает векам и народам господство Рима и исчезает из глаз своих подданных, чьё доверчивое восхищение помещает его на небесах, рядом с Юпитером.

Его преемники, одарённые великими добродетелями и редкими талантами, объединяют общим интересом трон, народ и знать; они вверяют хранение свободы плебеям; поддержание законов и добродетелей – сенаторам; а общественную силу – царям. Они связывают богатого с бедным, и бедного с богатым взаимной пользой, правами и обязанностями покровительства. Они связывают всех граждан с государством религией, которая управляет их судьбами, регулирует все их действия и заставляет их жертвовать всем ради любви к славе и отечеству. Тирану напрасно хочется разрушить это великое творение; свобода, запечатлённая в каждой душе, сопротивляется ему: его трон падает; республика возвышается и поражает мир подвигами героизма и добродетелей, до тех пор, пока избыток её величия и мощи не развращает её нравы, не заставляет её перенять пороки покорённых народов, не подчиняет властителей земли тиранам и, наконец, не отдаёт эту Рим, так долго бывшую столицей мира благодаря своему оружию и предназначенную стать ею снова благодаря кресту, на растерзание северным варварам.

В других местах можно искать славу прошлых веков в памятниках, уцелевших от разрушительного действия времени; но в Риме особенно нужно изучать людей. Эти знаменитые римляне, историю которых мы собираемся писать, являются самыми прекрасными и величественными памятниками своей родины.

История времен, предшествовавших Ромулу, не дает нам ничего достоверного о первых народах, населявших Италию. Эта страна представляет собой полуостров, ограниченный на севере Альпами, которые связывают ее с материком. Эти горы имеют три основных перевала: один на севере, другой на юге и третий на востоке. Можно предположить, что та же самая причина, которая спустя двенадцать веков привлекла столько бедствий и варваров в Италию, сначала привела туда первых людей, которые ее заселили, и что народы Севера, кельты, пеласги, иллирийцы, ища более мягкого климата или изгнанные другими, более северными ордами, заселили Италию по тем же мотивам, которые впоследствии побудили их опустошать ее.

Это дикое население имело лишь грубый культ и кочевые привычки; но влияние прекрасного неба и плодородной страны смягчило их нравы и положило начало цивилизации этих варваров. Перестав быть охотниками, они стали пастухами и земледельцами. Позже греческие и азиатские колонии принесли туда свои законы, искусства и науки. Италия испытала ту же судьбу, что и Греция, также заселенная пеласгами, когда туда прибыли египтяне; и там также можно было наблюдать борьбу цивилизации против варварства, света против тьмы, богов против титанов.

Со всех сторон возделывали поля, строили поселения; но, поскольку эта зарождающаяся цивилизация не была делом одного человека или одного народа, Италия оказалась разделенной на множество маленьких государств, которые приняли монархическую форму правления, потому что их непрерывные войны заставляли их чувствовать необходимость в вожде. Однако они всегда ограничивали власть этого вождя, чтобы сохранить часть своей древней независимости.

Эти маленькие государства, хотя и разделенные, часто объединялись в союзы и образовывали народы, такие как латины и этруски, самые известные в то время из всех народов этой страны. Эти союзы, вероятно, были вызваны общностью происхождения и сходством языка.

Этруски занимали то, что сейчас называется Тосканой и побережьем Средиземного моря до пролива. Латины населяли современное римское государство и остальную часть юга Италии. Все эти маленькие города или монархии часто воевали между собой, чтобы отстоять своего чемпиона или отомстить за обиду: но у них не было ни намерения, ни средств для завоеваний. Они бросали плуг ради меча и возвращались из лагеря к плугу. Они не знали военных машин; стена и ров останавливали армию. Не существовало наемных войск. Когда иностранный народ вторгался, его изгоняли, если были сильнее; в случае поражения уступали победителю территорию, необходимую для основания нового города.

Если верить Дионисию Галикарнасскому, эти народы быстро приняли религию греков, очистив ее от мифов, которые унижали богов. Кажется, что этруски достигли значительных успехов в литературе и искусстве: другие народы Италии отправляли своих детей учиться в Этрурию. Были найдены древние памятники, и сохранились этрусские вазы, которые подтверждают это мнение.

Человеческая слабость любит обращаться к богам, чтобы узнать будущее. Греки верили, что боги говорят через оракулов. В Италии, лишенной этого средства, суеверие заставило изучать предзнаменования: встреча с хищным животным считалась дурным знаком; вид роя пчел или голубя казался благоприятным. Волю богов судили по четному или нечетному числу камешков, собранных наугад, или животных, встреченных на пути, и по ударам грома. Направление молний и полет птиц также служили предзнаменованиями.

Слова «авгур» и «ауспиции» произошли, первое от крика птиц, второе от их полета, ходьбы и внешнего вида. Гаруспиками называли тех, кто хвастался умением читать будущее по внутренностям зарезанных животных. Жрецы, чтобы усилить свою власть, утверждали, что знают секрет изменения плохих предзнаменований. Они требовали жертвоприношений и предписывали искупительные обряды, чтобы умилостивить разгневанных богов; и именно это суеверие, после того как принесло в жертву столько животных, почти повсеместно привело народы к принесению человеческих жертв небу. Отсюда же возникла и магия, ложная наука, с помощью которой люди надеялись, с помощью добрых и злых демонов, не только узнать будущее, но и изменить ход природы.

Эти суеверия, выгравированные страхом в сердцах народов Италии, составили большую часть их культа и законодательства; они не совершали ни одного частного или общественного действия, не посоветовавшись с авгурами, не принеся жертв и не умилостивив богов искупительными обрядами.

Возле каждого города существовали места, считавшиеся священными: плуг уважал их почву; топор не смел приближаться к их деревьям; изгнанники и преступники находили там неприкосновенное убежище. Каждый город особенно почитал своего демона; своего гения или бога-покровителя, чье имя тщательно скрывали, чтобы враг не мог сделать его своим союзником, призвав его. В каждом доме находились свои боги-хранители, которых называли ларами или пенатами.

Диони́сий Галикарнасский говорит1, что первые жители Лация назывались сикурами, а латины, которые их заменили, происходили от греков. Другие авторы придерживаются противоположных мнений. Самый древний историк Рима, Фабий Пиктор, жил во время Второй Пунической войны; до него о первых временах Рима знали только по ненадежной традиции, поскольку галлы сожгли римские архивы. Записи жрецов дошли до нас только с примесью ошибок, которые они хотели узаконить.

Все древние народы приписывали свое происхождение богам; и Рим любил верить, что своим рождением обязан сыну Марса. Римский народ, названный впоследствии народом-царем, как и все цари, был окружен льстецами: историки, покоренные народы, даже монархи принимали и повторяли все легенды, которые льстили гордости Рима. Впрочем, эта религиозная вера была одной из главных причин величия и долговечности Римской республики: настолько верно, что религия, даже когда она смешана с ошибками, является необходимой основой для устойчивости государств. Всякая религия, чтобы уважали ее догмы, обязана опираться на мораль; и именно она сохраняет нации.

Римский народ, более серьезный и религиозный, чем другие, дольше других уважал отцовскую власть, законы, справедливость и нравы. Он вызывал больше восхищения своими добродетелями, чем страха своим оружием.

Хотя, как мы видели, у нас есть только смутная и оспариваемая традиция, чтобы узнать о событиях, предшествовавших основанию Рима, мы приведем то, что об этом сказали Денис Галикарнасский, Тит Ливий и Плутарх.

До осады Трои Энотр привел аркадцев в Италию; он основал там колонию, названную его именем. Один из его потомков, по имени Итал, дал ей имя Италия. Много лет спустя некоторые пеласги, изгнанные из Фессалии, объединились в Италии с аборигенами, потомками аркадцев: эти два народа изгнали сикулов с территории, где позже был построен Рим, и те спаслись на соседнем острове, названном Тринакрия или Сицилия.

Почти за век до Троянской войны Эвандр, изгнанный из Пелопоннеса, привел еще аркадцев в Италию. Фавн, который тогда правил аборигенами, дал этим аркадцам землю в Лации: они основали поселение на Палатинском холме и назвали его Палентий.

Во время правления Эвандра, который сменил Фавна, утверждают, что Геракл прибыл в Италию, уничтожил разбойника Кака и в благодарность ему воздвигли алтари. Этот герой научил аборигенов греческим обрядам и доверил жречество двум семьям – Политиев и Пинариев. Пятьдесят лет после ухода Геракла Латин, сын этого полубога, но считавшийся сыном Фавна, правил аборигенами. Он дал своему народу имя латинов, а своей стране – Лаций.

Другие считают, что это имя (происходящее от лат. latere, скрываться) было дано этой области потому, что Сатурн укрылся здесь, чтобы избежать преследования своего сына Юпитера.

Денис Галикарнасский рассказывает, что во время правления Латина Эней во главе отряда троянцев высадился в Лауренте, у устья Тибра. Он привез с собой богов Трои и палладий, который позже поместили в храм Весты. Латин заключил мир, вступил в союз с Энеем, уступил ему земли и отдал ему в жены свою дочь Лавинию.

Турн, царь рутулов, народа, населявшего то, что сегодня называется Римской кампанией, должен был жениться на этой принцессе; разгневанный нанесенным оскорблением, он объявил войну Латину и Энею. Эти два царя победили его, но Латин погиб в бою. Турн, с помощью Мезенция, царя Этрурии, продолжил войну. Эней одержал над ними победу и убил Турна. Этот триумф стал концом жизни троянского принца, которого впоследствии почитали под именем Юпитера Индигета.

Эней построил город Лавиний. Во время детства его сына Аскания Лавиния управляла объединенными латинами и троянцами с такой мудростью, что население ее государства и его процветание быстро росли. Она построила город Альба. Это царство просуществовало четыреста тридцать лет, до основания Рима. Тибр тогда назывался Альбула и служил границей между Лацием и Этрурией.

Сильвий правил после своего отца Аскания. Его преемниками были Эней-Сильвий, Сильвий-Латин, Альба, Атис, Капис, Капет, Тиберрин, который утонул в Альбуле и оставил ей свое имя. Агриппа, его сын, взошел на трон и стал отцом Ромула-Сильвия, который, как говорят, умер от удара молнии; ему наследовал Авентин; он был похоронен на холме, названном впоследствии Авентином. Прока, его сын, имел двух детей, Нумитора и Амулия.

После его смерти Нумитор, как старший, должен был править; но Амулий узурпировал трон, убил своего племянника Эгестия и сделал свою племянницу Рею-Сильвию весталкой. Этот коварный царь, как говорят, не удовлетворился этой строгостью; он применил насилие, чтобы опозорить эту весталку, с целью получить право наказать ее. Она родила двух близнецов, Ромула и Рема; Рея, обвиненная в распутстве, заявила, что Марс был отцом ее детей. Царь приказал бросить ее в темницу, а близнецов – в Тибр.

Река тогда разлилась; волны вынесли колыбель на берег, где она осталась на суше. Когда Тибр вернулся в свое русло, волчица, привлеченная криком детей, пришла их кормить; дятел принес им в клюве пищу для своих птенцов. Фаустул, смотритель царских стад, пораженный этим чудом, происходившим под смоковницей, которую Тацит утверждает, что она существовала более восьмисот лет, взял детей к себе и поручил заботу о них своей жене Ларенции. Эта женщина была презираема пастухами, которых шокировали ее развратные поступки; они дали ей оскорбительное прозвище «волчица», и, вероятно, это стало источником легенды, которую мы только что рассказали.

Рем и Ромул, когда выросли, стали известны своей красотой, силой и храбростью. Плутарх утверждает, что они учились в Габиях в Этрурии. Дионисий Галикарнасский говорит, что они оставались с пастухами, и что в его время ещё можно было увидеть их хижину, бережно сохранённую.

Два молодых принца, чтобы развить свою силу и отвагу, нападали на животных в лесах, на разбойников на дорогах, собирали вокруг себя смелых и преданных товарищей, сформировали довольно многочисленный отряд, проводили собрания и устраивали игры. Во время одного из таких празднеств, группа разбойников напала на них, захватила Рема, привела его к царю Амулию и обвинила в разорении владений принца Нумитора. Амулий отправил обвиняемого к этому принцу, а Фауст предупредил Ромула об опасности, угрожающей его брату.

Нумитор, допрашивая Рема, раскрыл тайну его рождения и с восторгом узнал, что Ромул и Рем – дети Реи и его внуки. Все трое замыслили свергнуть тирана.

Рем, сопровождаемый слугами Нумитора, присоединился к своему брату, чьи вооружённые товарищи уже направились ко дворцу разными путями. Не теряя времени, они выломали ворота, напали на Амулия и закололи его.

Во время этого смятения Нумитор собрал всех альбанцев под предлогом вооружить их против неожиданного нападения; но, узнав о триумфе принцев, он рассказал народу об их чудесном спасении и смерти узурпатора. Народ, избавившись от жестокого царя, с радостью вернул трон Нумитору; а два молодых принца, сопровождаемые множеством альбанских пастухов и латинских воинов, задумали основать новый город.

Прежде чем приступить к этому предприятию, они обратились к полёту птиц, чтобы узнать, кому из них достанется честь основания и управления городом. Рем, находившийся на холме Авентин, первым увидел шесть коршунов; Ромул, стоявший на холме Палатин, позже увидел двенадцать. Это двойное предзнаменование вызвало горячий спор; образовались две партии – одна за Рема, который первым увидел коршунов, другая за Ромула, который увидел их больше. Некоторое время Рем раздражал брата своими насмешками; недавно он оскорбил его, высмеивая его труды и перепрыгнув через ров, который тот выкопал. Некоторые историки говорят, что Ромул в гневе убил своего брата; другие – что спор, возникший из-за полёта птиц, перерос в схватку, и Рем погиб в этой стычке.

Также сообщается, что Рим существовал до основания Ромулом, и что он лишь восстановил его; но общепринятое мнение гласит, что он основал его в 753 году до нашей эры, в начале четвёртого года шестой олимпиады, через 120 лет после того, как Ликург дал свои законы Спарте, за 140 лет до того, как Афины получили законы Солона, и за 14 лет до эры Набонассара.

Ромул

Ромул, оставшись единственным правителем своей колонии, построил стены Рима. Битва, в которой погиб его брат, была столь же кровавой, сколь и упорной; объединенные силы обеих сторон не превышали трех тысяч пехотинцев и трехсот всадников. Убежденный, что сила дает лишь временную власть, а прочная власть возможна только тогда, когда она основана на общей воле и общественном доверии, Ромул собрал свой народ и спросил, хотят ли они быть управляемы демократически, небольшим числом магистратов или одним правителем.

Обсуждение было недолгим, и все его спутники умоляли его принять корону, которую они считали его достойным как за его мужество и великие качества, так и за его королевское происхождение. Зная дух своего времени и необходимость поддержки своей власти религией, он заявил, что примет скипетр только в том случае, если боги подтвердят выбор народа явным знаком своей воли.

Был выбран день для обращения к богам после принесения жертвы. Ромул начертил в воздухе круг изогнутым жезлом авгуров, который назывался литуус. Сразу же, как говорят, яркая молния пронзила небо слева направо; и народ, веря, что услышал волю богов, провозгласил его царем.

Ромул, следуя обычаям царей Этрусской конфедерации, которые предшествовали ему, назначил двенадцать ликторов, посланных двенадцатью объединенными племенами, каждый из которых нес связку прутьев и топор как символ королевской власти. По его приказу народ был разделен на три племени, возглавляемых тремя капитанами. Каждое племя делилось на десять секций, называемых куриями. Жрец, носивший титул куриона, был ответственен за проведение религиозных церемоний и принесение жертв в каждой курии.

Земли были разделены поровну между тридцатью куриями, за исключением части, которую царь оставил для расходов на храмы и государственную казну. Граждане были разделены на два класса: наиболее выдающиеся по происхождению и заслугам составили патрициат; остальные получили название плебеев.

Царь выбрал среди первых префекта, ответственного за управление городом в его отсутствие. Курии избрали из класса патрициев сто глав семей, которых называли сенаторами или отцами, из-за их возраста и мудрости; позже, когда число сенаторов увеличилось, новоизбранные стали называться отцами-конскриптами, и это имя постепенно стало общим для всего сената.

Народ также выбрал из патрицианских семей триста воинов, известных как «знаменитые», что отражало их храбрость и ловкость. Они были предназначены для службы в качестве охраны царя. Так возникли римские всадники, которые позже, во времена Гракхов, образовали отдельное сословие; имя патрициев сохранилось только для потомков первых сенаторов.

Царь оставил за собой титул главы религии, право promulgation и исполнения законов, право созывать народ и сенат, а также командование армиями.

Патриции получили исключительное право на жречество, отправление правосудия, первые гражданские и военные должности. Сенат решал без апелляции все важные вопросы и государственные дела, которые ему передавал царь.

Народ избирал магистратов, предлагал законы, решал вопросы войны и мира, когда царь консультировался с ним.

Общие собрания проводились редко; обсуждение велось по куриям; мнение большинства передавалось в сенат и становилось законом только после его утверждения.

Особого внимания заслуживает учреждение патроната. Чтобы восстановить порядок и предотвратить анархию, Ромул отделил патрициев от народа; но, желая предотвратить раздоры, которые могли возникнуть из-за гордости знати и зависти плебеев, он объединил эти два класса общими интересами и взаимными обязанностями. Каждый патриций выбирал себе в народе множество клиентов. Он был обязан защищать их от любого вреда, поддерживать их интересы, представлять их в суде, помогать им в финансовых делах, руководить их договорами и объяснять им законы. Со своей стороны, клиент поддерживал интересы своего патрона, приходил ему на помощь; если патрон впадал в бедность, клиент выкупал его, если тот попадал в плен; платил за него штраф, если тот был осужден. Патрон и его клиенты образовывали своего рода семью; они не могли обвинять друг друга, голосовать за своих соперников или поддерживать врагов. Этот политический союз длился несколько веков; он распространился на колонии и завоеванные города; он расширялся вместе с республикой, и в конечном итоге даже царства и цари выбирали своих патронов в Риме, забывая, ради надежды на полезную защиту, унижение зависимости.

Мудрость этих учреждений поражает еще больше, учитывая, что они возникли в век невежества и среди столь варварских нравов, что Ромул, чтобы сохранить население, был вынужден издать закон, обязывающий отцов воспитывать своих детей, запрещающий убивать их и разрешающий оставлять на произвол судьбы только тех, кто родился с физическими недостатками.

Желая быстро увеличить число своих подданных, он предоставил в Риме убежище изгнанникам и людям, осужденным по закону. Огромное количество авантюристов устремилось тогда в Рим со всех концов Италии; и из этой нечистой толпы родились будущие владыки мира.

Ромул расширял свою власть как оружием, так и законами; и долгое время война, которая опустошает многие государства, была одним из главных средств, с помощью которых римляне увеличивали свое население. Когда они побеждали, они щадили вражескую молодежь, привлекали ее в свои легионы, получали земли в завоеванных странах и отправляли туда поселенцев, которые вскоре основывали новые колонии, получавшие затем право гражданства.

Ромул основал свой город с тремя тысячами трехстами мужчин и оставил его населенным сорока пятью тысячами. Все его установления были направлены на то, чтобы внушить гражданам любовь к родине, славе, религии, справедливости и свободе. Он приучал их ценить трудолюбивую бедность и презирать праздное богатство. Дионисий Галикарнасский еще в свое время видел, как дары богам подавались на деревянных столах и в плетеных корзинах. Цицерон считал, что такие простые подношения более угодны небесам, чем те, что приносились в золотых и серебряных сосудах.

Закон делал имущество общим между супругами; муж, будучи господином и судьей своей жены, мог добиться ее осуждения семейным советом, который принимал его заявление. Развод был разрешен; но нравы, сильнее законов, запрещали его; и в течение нескольких веков в Риме не было ни одного развода, и не слышно было жалоб на прелюбодеяние.

Нигде отцовская власть не была так священна: ее распространяли за пределы справедливости и разума; только природа ставила ей границы; но, согласно закону, отец был абсолютным господином своего сына; и, каким бы ни был его возраст или положение, он мог продать его или предать смерти. Нума исключил из этой зависимости женатых сыновей.