Алекс Багенге: Террор оружейников

Фрей считала себя слишком молодой для самоубийства и начала искать выход.

Впрочем, молодой лишь телом, но отнюдь не душой. Когда в 14 лет тебе по наследству передаётся правление криминальным кланом, душа либо быстро взрослеет, либо отправляется в иные места, причём отдельно от тела.

Острый и пытливый ум оградил её от юношеского максимализма. Молодость – от шор мышления.

Скорее всего, стала размышлять она, бежать ей не удастся. Выходов из города немного и все они контролируются Абрафо. Попасть в Абрафо с её грехами – тоже смерть. Хотя, в отличие от рук Алекса – лёгкая.

Скрыться в пределах Эйоланда возможности не имелось. На неё откроют охоту другие банды, либо члены своего же клана. Обороняться тоже бессмысленно. Куча народу не верила в способности Алекса в одиночку расправляться с маленькими, но фактически армиями. С точки зрения здравого смысла это действительно было невозможно. Алекс категорически здравый смысл отвергал и не раз доказывал обратное.

Напасть на леопарда первой… У её конкурентов, опробовавших сей метод, ничего не вышло. Никто не знал, где обитает Алекс и как его найти. Одно то, что его не могло найти Абрафо, в частности Лика Камо, говорило о буквальной способности Алекса исчезать.

Значит, существовала лишь одна возможность выжить – договориться.

Только как договориться, если Алекса нельзя найти? Но в этом вопросе Фрей надеялась на Лэн.

Лэн Мэйтата была её близкой подругой, любовницей и аналитиком в клане. Высокофункциональная форма аутизма делала её гением в обращении с цифрами и системами, но абсолютно беспомощной в социальном отношении.

Лэн была наивной и несамостоятельной. Зато очень преданной.

Маленькая и изящная, как и все Мэйтата, она обладала чистым белым мехом, узкой черной полоской окаймлявшимся по манишке и передней части бёдер. Чёрное неравномерное пятно в районе носа делало её выражение мордочки миловидным. Пушистый, хоть и короткий хвост украшали чёрные широкие кольцевые полосы.

Лёгкая куртка и короткие шорты, которые она обычно носила, тоже были белыми, под цвет меха.

Фрей, в отличие от подруги, имела мех чёрно-красных тонов и была чуть крупнее. Необычные для енотов жёлтые глаза глядели цепко, внимательно, словно разбирая собеседника на винтики и пружинки. Небольшая мордочка с тонкими чертами и чёрным мехом выглядела симпатичной, но за симпатичностью скрывалась жестокость и расчётливость.

Но если в глазах абсолютного большинства самцов она видела желание с ней переспать, то во взгляде Алекса она впоследствии видела иное – голод. Голод не по сексу, а голод по насилию.

В его глазах она замечала только и только отражение картин своей собственной мучительной смерти. Как будто Алекс видел её натуру насквозь, и для него она оставалась лишь объектом зачистки и устрашения для других. И зачистку он отложил лишь временно.

Изредка подобный взгляд её обижал. Нет, пугал он её постоянно, стоило лишь заглянуть в подёрнутые безумием глаза леопарда. Но иногда всё же обижал. Никогда он не рассматривал её как самку, а просто как некий объект, предмет, временно живой лишь по прихоти внешних обстоятельств.

Подобное отношение не могло не ужасать. А Лэн оно и вовсе сводило с ума. Ведь Алекс смотрел на неё точно так же.

– Лэн?

Она подошла к подруге сзади и обняла. Её язычок проскользнул Лэн за ухо и на секунду там задержался.

Лэн отодвинулась от компьютера, рукой прижала её голову к себе, сжав шерсть на затылке. Пушистый хвост обвился вокруг ноги Фрей.

– Да?

– Нужно найти Алекса Багенге.

– Зачем?

– Просто найди его. Точнее, найди того, кто ему помогает.

***

Ворота, шипя пневматикой, поднялись, обнажив проём. Мотоцикл медленно вкатился внутрь, развернулся и застыл. Алекс поставил его на подножку, слез, а затем снял с него Мису.

Миса Камо совсем не походила на своих сверстников-сородичей из Эйоланда. Впрочем, Алекс, для которого все детёныши были одинаковы, не обратил на этот факт никакого внимания – потому что его не заметил.

Миса отличалась от других детёнышей вида Камо. Гораздо более худая, она была выше – что ещё отчётливее подчёркивало её худобу. Мех выделялся яркостью, тогда как кошачьи жители Эйоланда носили преимущественно блеклые цвета. Хвост Мисы был не такой пышный, как у всех барсов, но зато обладал чуть большей длиной. Вместо широкой ладони – узкая длинная кисть, с длинными же когтями. Мордочку отличали тонкие черты, тоже необычные для детёнышей Камо.

Ни её родители, ни, тем более, сама Миса, не подозревали, что они – результат вмешательства в геном Камо, произведённый сразу после Войны, пока ещё могущество победившей расы позволяло в него вмешиваться.

Запрет на эксперименты с геномом возник примерно через сотню лет после окончания Войны. Но первые десятилетия после поражения предтечной расы эксперименты, собственно, экспериментами и не являлись.

Они были целенаправленной работой, с точным пониманием её результатов.

Но для чего именно создавали другой подвид Камо, давно позабылось за гражданской войной и Эпохой Каннибалов, едва не уничтоживших расу тери в последующие столетия.

С детским любопытством Миса окинула взглядом помещение, но не увидела в нём ничего яркого и необычного. Обыкновенный серый складской бокс. Конечно, он не был для неё совсем уж заурядным, в силу малого жизненного опыта, но всё равно выглядел серым и тусклым. А потому – скучным.

Склад излучал прохладу. Она поёжилась. Алекс, заметив это, снял с себя куртку и накинул ей на плечи.

Замшевая куртка оказалась ей до колен. В основном она пахла Алексом. К его запаху примешивались лёгкие ароматы мотоцикла, ружейной смазки, пороха и крови.

Миса, подумав, заключила, что запах ей нравится. Она благодарно потерлась головой о бок дяди Алекса.

Тот, уже машинально, взъерошил ей шерсть на макушке. Правая его рука так же машинально оставалась на поясной сумке, готовая вытащить оружие.

Стоявший у ворот енот в сером рабочем комбинезоне нажал на кнопку привода, и дверь, снова зашипев, пошла вниз. Убедившись, что она плотно закрылась, енот направился к ним.

– Привет, Алекс, – рассеянно поздоровался он.

Как всякий увлечённый и разбирающийся в своём деле механик, енот большую часть времени пребывал в собственном мире. Его мир наполняли пружины, шестерни, легированные стали, графитовые смазки и верстаки, заваленные инструментом. То, что он был енотом, ещё более расширяло его собственный внутренний мир и сужало внешний.

Поэтому Алекса он не боялся, хотя и был енотом. В Алексе он видел только профессионального потребителя результатов своей деятельности. А потому являлся единственным из клана Жерло, кто радовался его появлению.

Сам Алекс Багенге, хоть и рассматривал енотов вообще, и енотов из клана Жерло в частности, как ошибку мироздания, к Корну Мэйтата относился с долей уважения. Иногда и вовсе раздумывал – считать ли его представителем вида Мэйтата.

– Привет, Корн. Как поживают твои детишки?

Кого другого подобный вопрос от Алекса напугал бы. Корн, пребывая в мире винтиков и гаек, воспринял его настолько дословно, что другие еноты засомневались бы в его трезвом мышлении.

– А… Старший вчера учудил. Представляешь, собрал шокер на триполярных элементах и решил опробовать его на своём брате. Но плохо припаял провода и не получил никакого эффекта. Постучав его об пол – не брата, конечно, а шокер, ткнул затем себе в ногу. Провода легли на контакты, его и шандарахнуло. А так как он ещё и провода подключил неправильно, то шокер возьми и загорись. В итоге хромает, шерсть на половине ноги выгорела, рука обожжённая. Ну и я в сердцах выпорол его проводом от паяльника. Это же надо – перепутать разводку на простом элементе питания, да ещё и вдобавок так бездарно спаять узел! Какое-то проклятие на мою голову. Доведут меня до инфаркта, кто их кормить будет?

Алекс Багенге, специалист по всем существующим мирам, кроме внутреннего, слушал его в некотором ступоре. Иногда Корн совершенно выбивал его из колеи.

– Чему их учат в школе? Написал им туда вчера жалобу. Ну ведь ни в какие ворота не лезет! Пора уже своему ремеслу учить, здесь, в мастерской – а способностей никаких. Эх… Буду надеяться на младших. Кажется, они посмышлёнее. Я вот смотрю, и ты свою кроху на работу таскать начал. Маленькая, конечно, мало с каким оружием сможет обращаться. А с другой стороны, если есть интерес, то конечно – чем раньше, тем лучше.

Алекс, слегка растерявшись, поглядел на Мису, а потом на себя, пытаясь найти сходство. Следом попытался припомнить, можно ли получить общее потомство от Камо и Багенге. Прорвавшись сквозь хаос мыслей, возникший на фоне рассуждений Корна, заключил, что нет – природа безжалостна, а факт её безжалостности общеизвестен.

Снова взглянув на енота, понял, что общеизвестность всего, не связанного с инженерным мышлением, Корна, скорее всего, не касается.

Он вздохнул. А ведь чуть было не убедил, подумал он.