Хи-хи–химеры

С утра, отправленный в наряд,
В пустыне чахлой я влачился.
Вдруг длинноносый демократ
На перепутье мне явился.

Подпрыгнул, в ухо заорал:
«Восстань скорее! Виждь и внемли!» —
Он мне грозил, потом стращал
И матом слал в родные земли.

Я слушал, не перебивал,
Потом, решив уединиться,
Четыре очереди дал
По диссидентским ягодицам.

Он завопил и убежал
За горизонт быстрее лани —
И на судьбу свою роптал,
Воздев горе худые длани.

Я же цыгарку засмолил,
Втянул сухой дымок чужбины…
«Пускай живет, – себе решил, —
Пусть машет веткой Палестины.

А я тем временем пойду
Сапог омою в Иордане,
Потом портянку простирну
В Индийском теплом океане,

С японки кимоно стяну,
И с китаянки сдую пудру,
Потом солдатиком нырну
С индуской в реку Брахмапутру.

А ты во храме воззови
И перед Господом покайся…
Короче, хрен с тобой, живи,
Но больше мне не попадайся».

Жизнелюб

Когда мне было восемь лет,
Меня отправили в балет.
И я пять лет туда ходил,
Но я балета не любил.
Потом меня отец отвел
На стадион играть в футбол.
И я три года там потел,
Хотя футбола не хотел.
Потом был Горный институт.
Маршрут, затем еще маршрут.
И ненавидел всей душой
Я этот жуткий геморрой.
Чтоб геморроя избежать,
Решил пойти преподавать.

И я студентов обучал,
Хотя в душе их презирал.
Вот бы до пенсии дожить…
Тогда начну я всех любить.

Когда я стану старым

Когда я стану старым
И желчным стариком,
Стучать по батарее
Я буду молотком.

Читать лишь о болезнях,
Ворчать на молодежь
И прятать от домашних
Свой каждый жалкий грош.

Ругать премьер-министра,
Чиновников и власть
И лампочки в подъезде
Ночами тихо красть.

Все начинать словами
«Вот были времена…»
И пялиться на девок
Украдкой из окна.

Ходить по парку с палкой
И дуться в домино,
Разгадывать кроссворды
И… прочее г…но.

Но если б я все это
Всерьез вообразил,
То сразу бы покинул
Сей мир в расцвете сил.

Таинственная русская душа

Негры в Африке не знают
Ни забот и ни труда,
В небе ярко светит солнце,