Как перезимовать. Используйте свое мышления, чтобы процветать в трудные дни

Введение

Долгое время мне казалось уморительной шуткой, что я буду рассказывать кому-то "как перезимовать". Когда я переехала в арктический город Тромсё, это произошло вопреки моему пожизненному предубеждению против этого времени года. Выросшая на побережье Джерси, в часе езды к югу от Нью-Йорка, я ненавидела зиму. Будучи старшеклассником, я отказывался возить своего младшего брата-первокурсника на занятия, если он не разогревал мою машину до теплого тепла каждое утро. Но с 2014 по 2015 год я был научным сотрудником и стипендиатом программы Фулбрайта в Университете Тромсе – самом северном университете в мире. Там я пережила полярную ночь – двухмесячный период, когда солнце никогда не встает. Арктика привлекла меня, чтобы попытаться понять, как люди, живущие в одну из самых мрачных зим на Земле, справляются с этим временем года. Погружаясь в культуру, которая празднует зимние возможности, я проводила исследования, чтобы изучить то, что я видела вокруг себя. В ходе исследования я выяснила, как люди в Норвегии относятся к зиме: то, что я называю их зимним менталитетом. Попутно я узнала новый подход к этому времени года и сама полюбила зиму.

После года, проведенного на севере Норвегии, я отправился в солнечную Калифорнию, чтобы получить степень доктора философии по психологии в Стэнфордском университете – не самое лучшее место для оттачивания знаний о зиме. Чтобы поставить точку в своем пребывании в Скандинавии, я написал статью о своем опыте и исследованиях. Я полагал, что это позволит мне перейти к тому, что ждет меня в Стэнфордской лаборатории разума и тела, где я буду изучать, как наше мышление влияет на здоровье и самочувствие в медицинских контекстах. Статья "Норвежский город, где солнце не встает" появилась в журнале The Atlantic в июле 2015 года. Несмотря на то, что это эссе о зимних ментальных установках, опубликованное летом в США, оно стало самой популярной статьей дня, престижно обойдя "Я сделал гороховый гуак". Удовлетворенная своим достижением и поделившись своей историей, я была готова погрузиться в новую работу и новую жизнь в Пало-Альто.

Но эта статья не поставила точку в моем пребывании в Норвегии; она вскрыла мои переживания. В ней обнаружился голод, почти отчаяние, по поводу лучшего подхода к зиме. С тех пор я получил сотни запросов от журналистов, которые в преддверии окончания перехода на летнее время и наступления зимы хотят узнать, как люди могут найти в темноте сезона что-то кроме уныния и депрессии. Мои исследования освещались в разных изданиях – от National Geographic до The Guardian и Forbes. Меня пригласили выступить на Skavlan, норвежско-шведском телевизионном ток-шоу, через неделю после того, как в программе появилась Адель. (Я не смог пойти, я был на конференции в Сан-Диего. Кроме того, я не понимал, насколько это важное событие). Статья Fast Company "Норвежский секрет наслаждения долгой зимой" стала номером один среди самых популярных статей о лидерстве за год, породив еще одну статью того же автора: "Норвежский секрет того, как сделать так, чтобы статьей поделились 300 000 раз".

Люди со всего мира писали мне, рассказывая о том, что они любят зиму, что ненавидят, о своих счастливых детских воспоминаниях о снежных днях и о том, как зима тянет их вниз. Вместо того чтобы забыть о зимнем менталитете, я провел следующее десятилетие, дополняя свое первоначальное исследование дальнейшим изучением того, как работает наш менталитет и почему он имеет значение, изучая культурные стратегии процветания в самое темное время года, и делясь историями о своем пребывании в Тромсё и уроками своих исследований с международной аудиторией. Кажется, что от Сиэтла до Нью-Йорка, от Дублина до Бухареста, от Сиднея до Токио люди борются с зимой.

В то же время во всем мире, в том числе и в Тромсё, есть места, где зиму ждут и наслаждаются ею. Пребывание в Арктике научило меня тому, что зима не обязательно просто случается с нами: мы сами можем определять, как нам переживать это время года. Но если исследователей, которые могли бы проконсультироваться по поводу того, как справиться с сезонным аффективным расстройством, или обсудить, как переход на летнее время меняет наши циркадные ритмы, было много, то экспертов, предлагающих стратегии для тех, кто хочет больше наслаждаться зимой, было шокирующе мало. Я начала спрашивать: Как выглядит принятие сезона? Как мы можем найти возможности в темноте, холоде и сырости? И чему зима может научить нас в плане того, как наше мышление помогает создавать нашу реальность?

Я оказался уникальным человеком, способным ответить на эти вопросы. Будучи реформированным ненавистником зимы, я знала, каково это – изменить свой собственный зимний образ мышления. Мое пребывание в Северной Норвегии – личное путешествие в сложную, но очаровательную зиму – стало для меня открытием, а также краш-курсом по обучению активному восприятию сезона. А моя академическая подготовка, особенно под влиянием коллективной мудрости Стэнфордской лаборатории разума и тела, дала мне научный опыт для анализа десятилетий исследований о том, как сознательно изменить наши взгляды, поведение и образ мышления.

В конце концов, мои поиски ответов на эти вопросы привели к созданию книги, которую вы держите в руках.

– – -

В самом лучшем случае зима вызывает в воображении уютные снежные дни и горячий шоколад с зефиром. Чтение перед камином с собакой на коленях, катание на лыжах из деревенских домиков, скоростное катание на санках и бои снежками. Подарки под елкой, латкес, жаренные в масле, сверкающие новогодние вечеринки.

Но многие из нас не живут в этих идеальных зимах большую часть сезона. Зима – это еще и обледенение лобового стекла перед поездкой на работу, прогулки по холодным аэродинамическим трубам, чтобы добраться до школы или офиса. Выезжать на работу в темноте и возвращаться домой в темноте. Небо, давящее в бесконечной череде серых дней. Снегопад, который пробирается по шее и оставляет вас холодным на несколько часов. Мерзкий снег, который скапливается и становится коричневым на обочинах шоссе и городских улиц. Чувствуешь себя усталым и вялым, сопливым и меланхоличным.

Зима создает множество проблем. В зависимости от того, где вы живете, зима может принести лютый холод и горы снега. Или же в это время года могут идти проливные дожди, ливни и град. Это может быть унылая, монотонная серость неделями напролет; зябкий, постоянный моросящий дождь; ветер, который крадет ваши слова и закручивает волосы в колтуны. Если вы не живете вблизи экватора и зима не бывает долгой, она, несомненно, приносит с собой темноту: ранние закаты, длинные ночи. Эти климатические условия влияют на нас: темнота может заставить нас чувствовать себя вялыми и уставшими, неспособными сосредоточиться. Холодная и сырая погода препятствует активности и движению на свежем воздухе, что еще больше усугубляет нашу вялость. Мы можем чувствовать себя менее общительными, менее похожими на самих себя. А с изменением климата зимы становятся менее предсказуемыми, принося больше холода в места, не привыкшие к морозам, и превращая снежные зимы в дождливые, что требует от нас адаптации к новым условиям. На первый взгляд, эти проблемы связаны с погодой и климатом. Но они отражают гораздо большее: насколько мы оторваны от ежегодных циклов света и тьмы. Как отчаянно мы пытаемся подстроить мир природы под свой график, вместо того чтобы сменить свои ритмы на сезонные. Как мы впитали в себя рассказы о том, чем можно и чем нельзя наслаждаться, когда темно, сыро или холодно.

Зима ассоциируется со смертью. В поэзии, литературе и метафоре зима – это суровый период покоя. Антитеза добра, света и роста. Бесцветные времена года, лишенные радости. В психологических исследованиях зима чаще всего изучается в связи с сезонным аффективным расстройством, или зимней депрессией. Многим кажется естественным, что зима – опасное время года для психического здоровья. Некоторые считают зиму врожденной депрессией. Однажды я спросил пятилетнюю Альму, какое у нее любимое время года, и она ответила: "Не смейтесь надо мной. Это зима". Даже пятилетний ребенок знает, что любить зиму – это не круто.

– – -

И все же, отказываясь от попыток пережить сезон, мы теряем время. В лучшем случае мы упускаем радости и удовольствия особого времени, уникального по своим возможностям для созерцания, связи и наслаждения. В худшем – мы проходим треть года или даже больше, то есть отказываемся от полноценных месяцев нашей жизни. Независимо от того, осознаем мы это или нет, наш образ мыслей влияет на наше восприятие зимы.

В Норвегии меня окружали люди, которые по-другому относятся к зиме. Несмотря на долгую, темную и холодную зиму, эти северяне находят в ней радость, комфорт и воодушевление. Мое исследование в Норвегии показало, что многие люди там обладают тем, что я называю "позитивным зимним мышлением". Те, кто ценит зиму, обычно ориентируются на чудеса этого времени года: уют и посиделки у костра, хрустящий воздух и звездное небо, замедленные ритуалы и возможность отдохнуть. Для людей с таким мышлением зима – это не ограничивающее время года, которое нужно бояться, а время, полное возможностей, которые нужно предвкушать. В Норвегии я узнал, что мы не обречены тратить зимние месяцы впустую, прогоняя сезон и желая весны. Мы можем изменить свой образ мышления и, как следствие, изменить свое восприятие зимы и своей жизни.

Зимний образ мышления – это не волшебство, и вам не обязательно иметь скандинавское воспитание, чтобы принять его. Уже более десяти лет я изучаю, как люди могут изменить свой образ мышления и принять зиму. Чтобы понять, как пережить зиму, я объединил свои психологические знания с личным опытом, культурными наблюдениями и беседами с людьми по всему миру. Я жил и путешествовал в самые экстремальные зимы на Земле. Я неделями не видел восхода солнца. Я отвечал на вопросы журналистов в десятках стран. И я говорил с тысячами людей о том, как иной подход к зиме может открыть новый способ существования круглый год. В ответ на просьбы школ, предприятий и зимних фестивалей я разработал свой семинар "Зимний менталитет" – интерактивный семинар, в котором рассказывается о конкретных стратегиях по формированию более адаптивного отношения к зиме. Я привозила этот семинар на конференции Winter Cities Shake-Up в Саскатуне и Эдмонтоне (Канада) и на фестиваль The Great Northern в Миннеаполисе (Миннесота); в технологические компании на зимние выездные сессии; к сотрудникам крупных новостных организаций; на занятия по психологии, студентам курсов повышения квалификации и в оздоровительные центры при университетах; в музеи, центры искусств и некоммерческие организации; а однажды – в птичий заповедник. Год за годом я слышал от людей, которым нужна была помощь в получении удовольствия от зимы, и которые впоследствии смогли найти в этом сезоне больше смысла и удовольствия, изменив свой образ мышления. Я на собственном опыте убедился, что изменить свое отношение к зиме не просто возможно – это преображает.

Потому что то, как мы относимся к зиме, является хорошей лакмусовой бумажкой для того, как мы относимся к другим темным и трудным временам в нашей жизни. Как мы реагируем на ситуации, не зависящие от нас? Как мы реагируем на обстоятельства, которые мы не выбирали? Сжимаемся ли мы и увядаем или же с намерением обращаемся внутрь и культивируем моменты радости? Сосредоточимся ли мы на разочаровании или будем искать чудеса и связи, которые помогут нам пройти через это? И, самое главное, какие установки мотивируют нас, сознательно или бессознательно? Удерживают ли нас наши установки или двигают вперед? Зима – это не просто время года в природе. Зима – время испытаний, борьбы или горя – может прийти в наши сообщества, наши дома и нашу жизнь неожиданным образом и в неожиданное время. Стратегии, которые я наблюдал в ходе исследования того, как люди по всему миру поднимают настроение зимой, могут помочь нам пережить любую бурю – снежную или иную. Те же практики, которые помогают нам принять зиму и наслаждаться ею, могут помочь нам пережить трудные времена жизни.

– – -

Я начал рассматривать изменение наших представлений о зиме как отправную точку: отправную точку для того, чтобы сознательно культивировать полезные представления, намеренно использовать наше внимание и язык и приспосабливаться к погоде и темноте, которые мы не можем контролировать. Я увидела в зимнем менталитете силу, способную изменить не только восприятие людьми этого времени года, но и их жизнь в течение всего года. Я написала эту книгу, чтобы поделиться всем, что узнала. Надеюсь, она поможет вам взглянуть на зиму по-другому. Если вы уже любите зиму, надеюсь, она поможет вам найти еще больше способов праздновать этот сезон. Если вы ненавидите зиму, как когда-то я, надеюсь, она поможет вам найти моменты легкости среди темноты и подскажет, как создать такие моменты самому. Больше всего я надеюсь, что эта книга начнет открывать вам невидимые способы, которыми наши установки формируют наш опыт, и то, что они являются мощным и недостаточно используемым ресурсом для преодоления любых трудностей, которые бросает нам жизнь.

МОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В СТРАНУ ЗИМЫ

ОКАТИРОВАННЫЙ БОЛЕЕ чем в двухстах милях к северу от полярного круга,

В норвежском городе Тромсё царит экстремальная и особенная зима, когда мир часто кажется голубоватым, снег окутывает город тишиной, а в небе танцует северное сияние. Во время полярной ночи, которая длится с конца ноября по конец января, солнце вообще не встает. В это время года Тромсё получает максимум шесть часов рассеянного сумеречного света каждый день, когда солнце опускается за горизонт. В самый короткий день года полная темнота длится почти девятнадцать часов: свет в четыре часа дня ничем не отличается от света в два часа ночи[*1].

Именно Полярная ночь в первую очередь привлекла меня в Тромсё. В 2013 году я была недавней выпускницей колледжа, которая искала опыт исследовательской работы перед поступлением на программы PhD по психологии. В поисках возможности исследовать свои интересы в области позитивной психологии и психического здоровья, а также удовлетворить свое чувство приключений меня привлекла работа Йоара Виттерсё. Йоар, профессор психологии Университета Тромсё, является одним из ведущих мировых экспертов по человеческому счастью. В своих исследованиях он проводит различие между гедонистическим благополучием – тем, что доставляет удовольствие и радость, и эвдаймоническим благополучием – тем, что наполняет нашу жизнь смыслом и целью. Джоар изучал удовлетворенность жизнью и личностный рост, исследуя, что значит жить полноценной жизнью.

Очарованный его работой и мечтами о приключениях во фьордах, я связался с Йоаром, чтобы спросить, может ли он сотрудничать со мной в исследовании и стать моим наставником, если я получу финансирование. Йоар великодушно согласился и несколько невзначай упомянул, что его университет, также известный как Арктический университет Норвегии, является самым северным в мире.

Тромсё находится так далеко на севере, что здесь расположены многие из самых северных достопримечательностей мира: самый северный ботанический сад, самый северный открытый бассейн, самая северная мечеть, самый северный светофор, самый северный аквариум, самые северные Burger King и 7Eleven, и это лишь некоторые из них. Я также узнал об экстремальной зиме в Тромсё и полярной ночи. Мне показалось интересным, что Йоар, один из крупнейших в мире исследователей благополучия, живет в месте, где солнце не всходит два месяца в году. Я предложил, чтобы мы с Йоаром изучили сезонные колебания благополучия, чтобы понять, как зима в Тромсё влияет на психическое здоровье людей – негативно, как я предполагал. В ответ Йоар сказал примерно следующее: "Вы, конечно, могли бы попробовать, но исследования не выявили значительных различий в психическом самочувствии между сезонами в

Тромсё".

– – -

Как американец, я полагал, что долгие и мрачные зимы в Тромсё пагубно влияют на психическое здоровье. Выросшая на побережье Джерси, я была воспитана в культуре, которая верила – и знала – что лето однозначно является лучшим временем года. Многое из того, что делает мой родной город особенным, – посещение пляжа, мороженое на набережной, концерты на открытом воздухе – мы делали только летом. Зима была сезоном ограничений: время года, когда мы были заперты внутри, когда я дрожал в джинсах, когда для поездки в школу требовалось размораживать лобовое стекло и когда самые оживленные тусовки были заброшены до Дня поминовения. Я поступил в университет в Атланте, штат Джорджия, отчасти для того, чтобы избежать зим на северо-востоке США.

На самом деле я предполагал, что в Тромсё будет высокий уровень сезонного аффективного расстройства, или зимней депрессии. Сезонное аффективное расстройство – это клиническая депрессия, которая проявляется сезонно, чаще всего зимой. Поскольку световая терапия является эффективным средством лечения этого расстройства, психологи разработали теорию: причиной зимней депрессии должен быть недостаток дневного света зимой. Широтная гипотеза" сезонного аффективного расстройства гласит, что с увеличением широты и соответствующим уменьшением дневного света в зимнее время частота сезонных аффективных расстройств должна расти. Исходя из этого, разумно предположить, что люди, живущие в Тромсё в условиях двухмесячной полярной ночи и шести-восьмимесячной зимы, должны страдать от высокого уровня зимней депрессии.

Но найденное мной исследование подтверждает утверждение Йоара и ставит под сомнение широтную гипотезу сезонного аффективного расстройства. Несмотря на высокие широты города и зимнюю темноту, исследования показали, что у жителей Тромсё удивительно низкий уровень сезонной депрессии. Это не значит, что в Тромсё не бывает зимней депрессии; просто она не проявляется с той частотой, которую можно было бы ожидать, учитывая, насколько экстремальна зима в этом городе. Анализ почти девяти тысяч жителей Тромсё не выявил значимых сезонных колебаний психических расстройств – то есть люди в Тромсё не выглядят более напряженными, подавленными или безнадежными зимой, чем в остальное время года. Авторы исследования пришли к выводу, что негативное влияние зимы на психическое здоровье – это скорее популярный миф, чем научный факт. Мы еще поговорим о сезонном аффективном расстройстве в главе 2, но результаты исследования говорят о том, что жители северной Норвегии не испытывают зимой таких страданий, как в других странах – в том числе, как это ни парадоксально, в более теплых, светлых и южных регионах.

Поговорив с Джоаром и изучив результаты исследований, я понял, что мое исследование должно быть посвящено не зимней депрессии, а ее отсутствию. Я хотел узнать: Как жители северной Норвегии защищают себя от зимних невзгод? Почему они не впадают в депрессию в такие суровые зимы? И могу ли я определить стратегии, которые люди используют, чтобы справиться с зимой в Тромсё, которые можно было бы применить в других местах с тем же положительным эффектом?

В апреле 2014 года я получила американо-норвежский исследовательский грант Фулбрайта для изучения этих вопросов в Тромсё, и мое гипотетическое приключение вдруг стало моим вполне реальным будущим. Действительно ли я собиралась собрать все свои вещи и переехать в Арктику?

Я приехала в Тромсе в августе 2014 года, немного взволнованная, но в основном напуганная. Боялась переезда в чужую страну, где я не знала ни души. Боялась ориентироваться в новой культуре на незнакомом языке. И, да, конечно, немного боялась зимы и холода. Готовясь к поездке, я прочитала все, что могла найти о маленьком городе. Большинство туристических путеводителей рассказывали о том, как он прекрасен: фьорды, горы, северное сияние. Но когда я ехала на автобусе № 42 из аэропорта Лангнес в свою квартиру, меня поразила всепроникающая серость. Небо было пасмурным, моросящий туман падал без сил. Все, что я видел, – это серые облака, серую воду, серые горы. Американская исследовательница, живущая на юге Норвегии, позже описала в своем блоге норвежские оттенки серого: серый пух, серый прощальный свет, серый цвет мостовой, серый иней, серое небо в середине ноября. Здания вдоль автобусного маршрута казались промышленными и утилитарными. Где же обещанные мне красочные деревянные домики? Где деревенская норвежская архитектура?

Когда я приехала в свой новый дом – студенческую квартиру, которую буду делить с тремя соседями по комнате, – первое, что я сделала, – узнала, что здесь нет Wi-Fi. Второе, что я сделала – когда поняла, что это означает, что у меня нет возможности сообщить семье о своем приезде или вообще связаться с кем-либо, – это заплакала паническими слезами, которые знаменуют начало нового приключения по всему миру, когда ты перебросил свой рюкзак через забор и тебе ничего не остается, как придумать, как перелезть за ним. Третье, что я сделал, – моя первая попытка перелезть через забор, который стал моей новой жизнью в Тромсё, – это перестановка в спальне. Главной особенностью комнаты были окна: одно маленькое и высокое, через которое можно было увидеть только облака, и одно большое и квадратное. Из большого окна можно было смотреть на всегда горящую синюю вывеску здания Ahlsell через дорогу (ведущий скандинавский дистрибьютор монтажных изделий, инструментов и материалов!), затем на фьорд, узкую полоску воды, а за ним – на горы материка, поднимающиеся к небу.

Комната была устроена так, что, лежа в кровати, вы могли любоваться видом на дверь. Сдерживая слезы, я повернула кровать на 90 градусов, чтобы лежать и любоваться видом на улицу. Когда я думаю о своем пребывании в Норвегии, я вспоминаю, как сидела на этой кровати, наблюдая за большими и маленькими лодками, которые снуют в гавани Тромсё и обратно: скоростные катера, на которых норвежцы добираются до своих домиков на выходные, коммерческие рыболовецкие суда и могучий круизный лайнер Hurtigruten. Когда пышная зелень конца лета уступила место первым осенним заморозкам, я увидел, как облака выпускают мелкую туманную морось и жирные ливни, нежные шквалы и бушующие метели. Я видел, как укорачиваются дни и удлиняются ночи – иногда до кромешной тьмы, а иногда до мягкой, рассеянной голубизны, отражающейся от снега и воды. Если я открывал окно и высовывал голову наружу, то иногда видел, как по небу расходится северное сияние. Однажды в метель я увидел мужчину, вышедшего на пробежку в одних шортах.

Тромсе – небольшой остров, размером примерно с Манхэттен, расположившийся между материковой частью Норвегии на востоке и гораздо более крупным островом Квалойя ("Китовый остров") на западе. Если бы он не был обозначен на карте, вы бы с трудом его нашли: он практически неотличим от сотен других островов, усеивающих побережье Норвегии. В Тромсё проживает около восьмидесяти тысяч человек, и он является третьим по численности населения городом к северу от Полярного круга. В центре города есть все, что нужно человеку: торговый центр, три главные торговые улицы и несколько кинотеатров. Но мне он все равно казался изолированным и диким. Я задавался вопросом, насколько мои знания о карте Тромсё, расположенной высоко на вершине земного шара, способствовали тому, что я чувствовал себя так, будто живу на краю Земли.

Кафедра психологии в Университете Тромсё радушно приняла меня в Арктике, облегчив мое первоначальное одиночество. Когда мы с Йоаром встретились лично после почти года переписки по электронной почте, его первыми словами, обращенными ко мне, были: "Итак, ты существуешь!" Йоар также познакомил меня с коллегой, которая стала одним из моих самых близких норвежских друзей и чья мудрость прослеживается в этой книге, – доктором Идой Солхауг. Ида была первой из многих людей, которых я встретил в Тромсё и которые опровергли стереотип о том, что скандинавы могут быть холодными и замкнутыми. В типичной для Иды манере она сразу же пригласила меня к себе домой на день рождения.

На следующий вечер я пришла на свою первую норвежскую встречу, нервничая. Когда я неловко стояла в конце комнаты, мужчина в толстых черных очках представился мне как Тор-Эйрик (имена, которые я слышала только в мифологии, в Норвегии встречаются часто), а я с акцентом Нью-Джерси представилась как Кари.

"Как вас зовут?"

"Кари. Ка-ри".

"Вы можете произнести это по буквам?"

"К-А-Р-И".

"О! CAR-ee! Знаете ли вы, что это очень распространенное норвежское имя?"

У меня отпала челюсть, когда Тор-Эйрик объяснил, что имя "Кари" – необычное по американским меркам написание "Кэрри" – не просто распространенное: оно прототипически норвежское. Как американцы используют "Джейн", чтобы обозначить обычное имя девушки, так норвежцы используют "Кари". Я почувствовал, как во мне что-то переключилось, – знак потенциальной принадлежности. Я не слишком доверяю судьбе, но для человека, не имеющего норвежского происхождения, чья семья никогда не была в Норвегии, эта информация стала толчком. Я внезапно перешагнула через забор и вступила в новую жизнь: Кари из Норвегии.