Через день в дворницкую с газетой в руках прибежал Себастьян. В его почти трезвых глазах пылали одновременно и гнев, и радость, что могло совмещаться только у актера.
-Что это?! – потряс он перед носом Пустоблюдова промасленной страницей. "Третий глаз – протягивает старикам руку помощи". Чушь какая-то. Как глаз может протягивать руку или ногу?
– Не цепляйся к словам, Себа. Журналисты давно разучились писать. Главное – содержание. Это слава, Себа, которой тебе так в жизни не хватало.
-Меня посадят вместе с тобой.
-Будем играть в одном тюремном театре.
-Не смешно.
-На первом этаже квартира пустует, я ее арендую под офис "Третьего глаза". Не возражаешь? Согласись, не солидно такой знаменитой теперь благотворительной организации сидеть в дворницкой.
-На какие шиши ты ее арендуешь?– выкатил желтые глаза Веточкин.– Или ты все же берешь с пенсионеров деньги?
-Ни гроша, Себа. И нукеры мои честны, я проверял. А деньги скоро будут.
-Откуда? С неба упадут?
-Почти.
И опять Пустоблюдов угадал. Через неделю после заметки в районной многотиражке, к Феликсу пожаловали телевизионщики из столичного канала. Пустоблюдов собрал всех своих "соратников" и дал длинное, пространное интервью, в конце которого заметил, что из дворницкого подвала, конечно, хорошо управлять благотворительной деятельностью "Третьего глаза", но лучше бы перебраться куда повыше. А на следующий день после телерепортажа, в дворницкую вместе с Веточкиным пришел сам глава управы господин Афанасий Никитин. Объединяла его с русским путешественником не только фамилия, но и то, что он вечно где-то пропадал. Носил главуправ рыжую бороду и имел вечно испуганные глаза, будто ему постоянно показывали амазонскую жабу.
-Ай, ай,– всплеснул он первым делом руками, увидев захламленную дворницкую.– Как же так! Разве можно совмещать благотворительность, божье можно сказать дело с такой грязью.
-Не хорошо,– поддакнул Веточкин, облаченный впервые за долгие годы в белую рубаху и причесанный с пробором.
-Очень нехорошо,– согласился Феликс, вынимая кипятильник из консервной банки.– На неделе мэр собирался заглянуть, а тут такое. Постараюсь как-нибудь привести в божеский вид помещение.
-Мэр?! – Никитин снова всплеснул руками. – Ай, ай. А откуда это известно?
-Телевизионщики с канала звонили, сказали, что не исключен такой визит. Будут опять снимать.
-Ай, ай. Это же скверно, это же катастрофа!
-Именно,– подтвердил Пустоблюдов.– Катастрофа. Я собирался арендовать на первом этаже квартиру, да хозяева много просят,– пожаловался он как бы мимоходом.
Веточкин кивнул:
-Много, нам не по карману.
-Что вы! О квартире даже не з-заикайтесь. Возле управы освободилось помещение. Там одно время армянские сапожники сидели, халтурщики, моей племяннице туфли итальянские испортили…да. Туда немедленно перебирайтесь, я распоряжусь. Ремонт завтра же начнем. Ай, ай. Кстати, а "Третий глаз" официально зарегистрирован?
-Зачем?– пожал плечами Пустоблюдов.– Мы организация добровольная, денег не берем, значит, и налоги платить не нужно, нам финансовая отчетность ни к чему.
-Это не хорошо. Ай, ай.
-Не хорошо,– сказал Веточкин.
-Это скверно,– продолжил Афанасий, качая головой.– Так теперь нельзя. Так теперь не делают. Раз есть организация, она должна быть зарегистрирована. А раз так, должна быть и финансовая отчетность. Приедет мер, что скажет?
-Но у нас нет финансов,– вздохнул Феликс.
-Нет,– подтвердил Себастьян.
-Это плохо, это очень плохо. Ай, ай.
-Куда уж хуже, – ввернул домоуправ. – Вот у нас в ТСЖ отчетность в полном порядке.
Никитин удивленно посмотрел на Веточкина, словно впервые его видел, махнул рукой.
-А-а, не до вашего ТСЖ теперь. Вот что. Вас, гражданин, то есть, господин Пустоблюдов, задним числом срочно оформим индивидуальным предпринимателем, а ваш "Третий глаз", как благотворительную организацию.
– С фондом,– уточнил Феликс.
-Ну да, с фондом.
-Раз фонд, значит, в нём должны быть средства.
-Будут! – крикнул глава управы так, что по углам заскреблись мыши.– Будут, черт возьми! Но и вы уж…
Что "вы уж", тезка великого путешественника уточнять не стал, выкатился из дворницкой, зацепившись рыжей бородой за гвоздь в косяке.
На следующий день Пустоблюдов уже сидел в светлом, чистом помещении, где когда-то не очень честно, по словам Никитина, трудились армянские сапожники. Ночью рабочие втащили в бывшую мастерскую широкий бюрократический стол с зеленой обивкой, поставили на него изящную лампу и ноутбук, в угол задвинули сейф.
Феликс курил папиросу, взгромоздив ноги на стол, пепел стряхивал в кулак. В открывшуюся дверь просунулась блондинистая головка молодой секретарши Зои, которая утром нарисовалась непонятно откуда вместе со столом и сейфом. Она укоризненно потрясла своими милыми кудряшками:
-Ай,ай, как нехорошо, Феликс Николаевич, руководителю такой солидной организации стряхивать пепел в ручку. Как же можно. И вообще вам следует перейти с папирос на айкос.
-На что, простите?
-На электронные сигареты. Теперь такие все солидные бизнесмены курят.
-Я не бизнесмен, я благотворительная организация.
Зоя как-то странно хохотнула.
-В полдень бухгалтер придет.
-Кто?
-Ну бухгалтер, отчетность составлять.
-Как, уже?
-Конечно. Афанасий Михайлович все указания дал. Да, и еще – к совещанию чай подавать или кофе?
Пустоблюдов снял ноги со стола, выкинул бычок в форточку.