В некотором царстве… Сборник рассказов

-Погоди, я сам. И не с этого аппарата.

Он открыл ободранную тумбочку, выгреб из ящика всякий хлам, а с ним и небольшой телефон старого образца. Пояснил, что в нем стоит дежурная, не засвеченная сим-карта. "Раскладушка" каких теперь нигде не сыщешь, умещалась на его мозолистой ладони. Слава всегда удивлялся этому факту, ведь Николай Карлович никогда не занимался тяжелым физическим трудом. После армии, по его словам, пошел в школу милиции, заочно закончил юрфак и стал обычным опером в районном ОВД "Нижегородский", где и прослужил много лет. Служил, кажется, в войсках ПВО где-то под Москвой, в глухих лесах. Наверное, ручищи по наследству ему достались, решил для себя Слава. Хотя, Коля утверждал, что его предки были австрийцами, приехали в Москву при Алексее Михайловиче и поселились в Немецкой слободе на Яузе. "Все мои родичи по отцовской линии звались Карлами",– хвастался Мигренёв. "А почему же вы подкачали?"– осторожно поинтересовался Слава. "Папа слабину дал. Художником был, довольно известным…ну в своих кругах. Собирался вступать в Союз художников, а там ему сказали, что им сплошных немцев Мигреневых не надо. Вот он и назвал только что родившегося сына, то бишь меня, Николаем". "Так папу приняли в Союз?" "Что ты ко мне пристал с этим Союзом, откуда я знаю!" На этом разговор "о папе" закончился, но Слава пришел к выводу, что эту нескладную историю Коля придумал только что, экспромтом. Опер он отменный, а вот сочинитель…

Мигренев, прищурившись, нежно стал нажимать кнопки на телефоне, словно боясь, что он может рассыпаться от старости. Громкость он не включил, но динамик в аппарате оказался отменным, гудки полетели по офису, словно, паровозные. Ответили довольно быстро. Голос был женский, молодой, но какой-то заторможенный.

-Я восхищен вашим поэтическим талантом, мадемуазель,– говорил в трубку с томным придыханием Коля.– Давно мечтаю найти светлую, свежую, заводную.

– А мягкую и нежную хотите?

-Конечно, лишь бы побыстрее. Сил больше нет терпеть. Так бы всю вас взял и съел. Нет, сначала бы облизал. Вылизал всю до крупинки.

-Ах, какой вы нетерпеливый. Шалун. Но я вас не знаю.

-Я тоже не знаю себя до конца, но это не останавливает меня быть самим собой.

На эту фразу Слава тяжело сглотнул – Мигрень перешел к философии, а это признак его полного погружения в дело. Теперь точно не остановится.

-У нас тяжелые цены,– говорила дама.

-Я занимался штангой, меня это не останавливает.

-Ах, смешно. Люблю мужчин, умеющих шутить. А тут…Хорошо. В семь часов вечера в Бабушкинских банях. Снимите отдельный кабинет и ждите.

-Не обманите?

-Что вы, я приличная девушка. Да, и чтобы больше никого не было. Только вы и я, не люблю групповщину.

-Что вы, мадемуазель, как можно! Только вы и я.

Мигрень отключился, поглядел на Славу:

-Понятно?

-Не очень. Кажется, вы дозвонились просто индевидуалки.

-Что ж, тогда приятно проводу вечер. Давно, знаешь ли, не развлекался. Ха-ха. Не сомневайся, нюх меня никогда не подводил.– Коля поводил своим ноздреватым носом, посопел.

Славу так и подбивало ему напомнить недавнее дело, когда Мигренёв в очередной раз вышел на след наркобаронов, вступил с ними в контакт, выдав себя за крупного "дельца", а они оказались тоже ментами. Да мало того, на кладбище, где они забили Коле стрелку, у них произошла перестрелка с чекистами. Оказывается, ФСБ тоже зацепилась за Колю, о чем полицейские не знали. Хорошо, не поубивали друг друга. Мигреня еле отмазал подполковник Пилюгин, бывший его сослуживец по ОВД. Пилюгин тогда сказал, как отрезал: "Чтобы больше на моем горизонте не появлялся. Иначе по старой дружбе, определю тебя в камеру с видом на живописную речку".

-В семь часов, – задумчиво пробормотал Коля, открывая сайт Бабушкинских бань.– Ага. Вот как. Слава, займи полторы тысячи. Они там совсем озверели.

Сверлицин поморщился. Коля называл его по имени только, когда ему было что-то нужно.

-Не жмись, соратник, дело стоящее.

-А на девицу у вас деньги есть?

-На девицу?

-Ну, если, это обычная путана, платить же придется. Не важно, воспользуетесь вы ее услугами или нет.

-Знаток…А сколько жрицы любви нынче стоят?

-Николай Карлович, таких денег у меня нет.

-Ты же в газете подрабатываешь.

-Давно гонораров не получал.

-Нет, ну это уж совсем…

-Путаны на выезде, насколько слышал, берут от трех до десяти тысяч. Нужно было уточнить.

-Теперь уже поздно уточнять, не перезванивать же. Думаю, до интима дела не дойдет. Надо бы Пилюгину отзвониться, чтобы он пробил номер и прислал пару ребят, но во-первых, это не его район, а во-вторых…

-И в третьих и в десятых, он не рад будет вашему звонку.

-Я тоже так думаю. Ладно. Обойдемся пока без Пилюли. Ты вот что, к половине седьмого пойдешь в общее отделение. Так, сколько это…Ничего себе- тоже полторы тысячи за три часа помывки, с веником 1800. Итого: три триста нам с тобой надо на сегодняшний вечер. Не считая мелких расходов.

-Николай Карлович…

-Потом сочтемся. Иди в банкомат, а я пока кабинет отдельный закажу.

Мылся Слава в общем зале без всякого удовольствия. Неуютно ощущал себя среди пузатых, отвисших всеми частями тела мужиков, хлеставших себя с остервенением дубовыми и березовыми вениками. Вообще мыться не хотел – Сверлицин был чистоплотным человеком и в тот день уже дважды принимал душ, но не сидеть же в бане сычом? Пришлось взять тазик, купить у банщика кусок мыла. Коля сказал бы что он пришел неподготовленным. Слава не понимал какой смысл ему был вообще идти в баню, мог бы наблюдать со стороны – кто входит, кто выходит. Но Мигрень сказал, что он должен находиться рядом. Зачем? Он не объяснил, мол, действуй по обстоятельствам. А какие обстоятельства?

Намыливая себе шею, Слава думал, что теперь делает в отдельном кабинете Мигрень. Возможно, развлекается на всю катушку с девочкой. На его деньги. Он ведь занял не только полторы тысячи на "кабинет", но и еще пару "синеньких" на даму. Ясно было, что не отдаст. Во всяком случае, такого никогда не было. А может…Мало ли что может быть? Треснут по голове тазиком и прощай, Коля. Нет, надо спускаться к "книгарю".

Слава ухмыльнулся этому архаичному слову. Перед тем как расстаться в офисе, Коля сказал, что контакты через окружную газету- неплохая идея, нужно тоже ей воспользоваться. "Если что, дам объявление,– Коля постучал ладонью по "Звездному проспекту". -Ну, скажем, от букиниста. Нет, букинистов много. А как по-другому называется торговец старыми книгами?" " Ну, книжник, книгарь, это устаревшее". "Вот, то что надо! Книгарь, замечательно! Словом, если пропаду, выйду на связь через эту газетенку. Читай сообщения от книгаря".

Спустившись в холл, Слава выпил кофе, поинтересовался у полной, голубоглазой администраторши сколько стоит в час отдельный кабинет. Это первое, что пришло ему в голову.

– Желаете отдохнуть?– с лукавой улыбкой спросила администратор.– Только что кабинет освободился.

-Какой?

-А тот, что занимал коротышка с физиономией ящерицы. Неприятный такой тип, бандит наверное. А с ним девица смазливая, длинноногая как стрекоза.

Стрекоза не длинноногая, подумал Слава. Это она от зависти.

– Я им шампанское и шоколад подавала.

-Ничего себе! – искренне удивился Сверлицин. – В баню и шампанское!

-Тут и не такое бывает. Наберут девиц и поят их ведрами "Вдовой Клико. С собой приносят. А потом развратом занимаются. А мы что? Мы не полиция нравов, нам все равно, главное чтоб деньги платили. Доллар вон как опять взлетел, а евро…Так будете брать кабинет? Я пивка холодненького подам, а?"

Администраторша состроила глазки, обнажив под веками густой слой синей краски.

-Непременно. Потом. А когда этот…ну ящер ушел?