Хан Батый и десантники. Книга 3. Становление
Итак, мы хорошенько поели и все вышли на палубу. Я с командирами забрались на мостик, откуда через бинокль стал наблюдать за пристанью. Крепость носила следы недавней осады и ещё ремонтировалась. Но торг перед крепостью жил довольно бурной жизнью, которую мы невольно прервали. Все торговцы и покупатели настороженно вглядывались в незнакомый корабль, застывший на рейде. Прибывшие солдаты донесли весть об уничтожении обеих военных галер, всего, чем располагала Матарха. Гарнизон крепости, усиленный экипажами галер, достиг 500 человек.
В крепости имелись несколько баллист и катапульт. Байло города, Доменико ди Мальтанди, несколько богатых купцов, державшие совет с капитанами кораблей и командирами стражи, не могли прийти к общему мнению. Начинать боевые действия или мириться? Однако выслушав рассказ капитанов об ужасающем разгроме галер, байло принял решение попробовать договориться с пришельцами, тем, более, что они не предпринимали попыток напасть на город. Снарядили группу переговорщиков из уважаемых людей. Двух купцов, заместителя байло и одного из сотников гарнизона. В сопровождении десятка матросов они уселись в лодку и направились к катамарану.
Я тут же, распорядился спустить одну плоскодонку и плыть навстречу, так как не хотел показывать гостям корабль. Я и 10 дружинников встретились с венецианцами в середине гавани. Старший из парламентёров, заместитель байло, приветствовал нас на итальянском и греческом языках. В разговор вступил наш переводчик из византийцев. Первым делом он представил меня и сообщил о принадлежности корабля, к неведомой доселе, республике Воронеж. Я пожаловался на необоснованную атаку венецианцев на мой мирный корабль и заявил, что требую возмещения материальных и нервных затрат.
И во что, вы оцениваете ваши затраты? – спросил заместитель байло. Я был прекрасно осведомлён в том, что почти все итальянские колонии на Чёрном море, основную прибыль имеют от продажи рабов, скупленных у монголов по дешёвке. За последние три года монголы продали на рынках Чёрного и Каспийского морей десятки тысяч пленных, как мужчин, так и женщин, оставляя себе только высококвалифицированных мастеров и необходимое число рабов. И большинство этих несчастных являлись Русичами. Поэтому я потребовал освободить и передать мне всех имеющихся в наличии рабов, поступивших в Матарху, имеющих происхождение из Руси, Булгара, Мордвы. Заместитель байло горестно всплеснул руками: – Вы же нас разорите!
– Если не выдадите, то мы их возьмём силой– пригрозил я. Торговля здесь не уместна, и вы будете выполнять мои распоряжения. Я даже не возьму с вас денег.
Венецианцам ничего не оставалось делать, как согласиться. Окрылённый тем, что мы не требуем у них денег, заместитель байло решил описать произошедший торг, как свою дипломатическую победу и поднять свой престиж до самого высокого уровня.
Я добавил – И не вздумайте нас обмануть! Мы узнаем у рабов, всех ли вы нам выдали.
– Конечно! -заверил нас заместитель байло и мы разъехались.
Я забрался на борт катамарана и в ожидании обещанного, спустился в трюм к рабам. Этот трюм имел несколько окон и в нём было достаточно светло. Все рабы сидели на полу, кто на корточках, кто по-турецки и вели между собой разговоры, обмениваясь мыслями о своей будущей судьбе. Когда я, в сопровождении десятка волонтёров, спустился к ним по лестнице, они все встали и поклонились. Я приказал им выстроиться в две шеренги, благо, что площадь трюма это позволяла.
Сначала я спросил: – Кто понимает по-русски? Таких оказалось 58. Я велел им построиться отдельно. Среди остальных оказались: два еврея, 5 половцев, 4 гота, 6 алан, 3 булгарина и 2 грека. Настоящий интернационал. Пришлось переводить на греческий и половецкий. В первую очередь я им объявил, что всех их отпущу на волю.
Однако тех, кто хочет остаться, я приму с удовольствием. Мне нужны люди. Мой путь лежит в Крым, и на Русь по Дону, так что желающим ехать домой со мной, я разрешаю и даже буду их кормить, требуя от них кое-какой посильной работы. Аланы и половцы попросили их отпустить здесь же, только отплыв подальше от Матархи, а остальные захотели плыть в Крым, кроме Булгар. Среди Русичей, как ни странно, оказались ещё три еврея, понимавших русский язык, которые захотели остаться со мной. Были также 8 Эрзя и 5 Марийцев, которым, понятное дело, необходимо было попасть поближе к своей Родине. Разобравшись с рабами, я вновь вылез на палубу. Прождав ещё 2 часа, мы наконец увидели, что на берегу появилась толпа оборванцев, которых начали сажать в лодки и отправлять в нашу сторону. В течении часа на борт катамарана прибыли 224 человека. Я страшно ругался про себя. Что мне делать с такой оравой?
Но дело было сделано. Конечно, я предпочёл бы получить этих людей в конце своего путешествия, но не оставлять же мне их здесь! Ладно, как-нибудь перебьёмся. Я осведомился у прибывших: – Все ли на месте или венецианцы кого-то спрятали? Но всё было честно. Я дал команду отчаливать, и мы уплыли, вызвав радостные, но очень тихие, возгласы на торге. Среди рабов было много женщин, в основном молодых.
Женщинам я велел строиться с одного борта, а мужчинам на другом. Здесь ситуация выглядела следующим образом: часть рабов были совсем недавние, предназначенные для продажи, а часть приходились рабами у местных жителей, притом некоторые, уже в течении нескольких лет. Притом имелись некоторые рабы, уже в возрасте старше 40 лет, в весьма изнурённом состоянии, но счастливые, что обрели свободу.
Женщин оказалось большинство -135. Из них 124 совсем молодые, от 14 лет и до 25-30 лет. 11 женщин были в возрасте 36-40 лет, которые служили хозяевам уже по 15-20 лет, но пожелавшие вернуться домой. Они признались мне, что примерно два десятка женщин добровольно остались у хозяев, поскольку уже забыли родной язык и возвращаться им некуда. У мужчин примерно половина предназначались в продажу, а другая половина уже отработала в Матархе по 3-4 года в качестве грузчиков, уборщиков и других подобных профессий. Но все без исключения выражали безудержный восторг по поводу своего освобождения, а многие предлагали мне тут же поступить на службу воинами, чтобы воевать с монголами или теми же итальянцами.
Я велел рабам выбрать старшего из своей среды, чтобы я мог с ним общаться. То же я велел и женщинам. Катамаран имел достаточно помещений, как на верхней палубе, так и в верхнем трюме, потому что был рассчитан для перевозки тысячи десантников, так что всем нашлось место. Женщин я разместил отдельно. Теперь на борту появились 304 пассажира, при команде в 130 человек, которых надо было кормить. Еды должно было хватить на 10 дней, так что переживём! Едва мы вновь вышли в море, нас захватил шторм. Сильный ветер гнал нас к Кавказскому берегу и нам пришлось ему подчиниться. В течении ночи, осторожно пробираясь вдоль берега, нашли великолепную бухту, в которую и заплыли около 3-х часов ночи уже 17 ноября.
В бухте было совершенно спокойно, на побережье раскинулся какой-то город, во многих домах которого горел свет. На горе за городом располагался маяк, как мы увидели утром –башня с костром на верхней площадке. Этот маяк очень помог нам в ориентировке. Рассвет застал нас в самом начале бухты, имеющей вид окружности диаметра 3-4 километра с узким входом. Погода была паршивая. Лил дождь и дул сильный ветер. У причала города стояли 8 галер, две военные каракки, множество ладей, стругов, баркасов и т.п. Никто не пытался выплыть из гавани, пережидая шторм.
Мы заплыли чуть дальше и ближе к левому берегу, где и бросили якоря. После завтрака в нашу сторону направился баркас. Я, чтобы изобразить многолюдье, велел бывшим гребцам одеть те 80 комплектов военных доспехов и рассесться на палубе вперемешку со своими дружинниками. Единственным непонятным отличием нашего катамарана являлось отсутствие вёсел. Да и сам тип корабля был совершенно не известен в этих местах, не говоря уже о флаге. Я, одетый в монгольский доспех тысячника, встречал гостей на палубе в окружении двух взводных, также в монгольских доспехах.
По сброшенной в баркас лестнице, на борт поднялись пятеро чиновников и два военных в доспехах. Определились с языком. Прибывшие понимали по-гречески, и мы повели разговор на этом языке. Я вновь рассказал про республику Воронеж и своё в ней положение. Главный из гостей назвался Доменико ди Гуаско –консулом Мауролоко, Генуэзской фактории. Некоторое время, поломав себе голову над моей историей, Гуаско спросил:
– С какой целью вы прибыли сюда?
Я честно ответил, что нас пригнал шторм, а вообще мы направляемся в Судак. Мой ответ, как я заметил, напряг Гуаско.
– Кого вы поддерживаете, Латинскую империю или Никею? –задал он вопрос.
– Мы никого не поддерживаем, мы сами по себе-ответил я, чем ещё больше озадачил его. Он задал другой вопрос:
– Но вы не находитесь в состоянии войны с итальянскими республиками?
– Не находимся-отвечал я. – Мы вышли в море, чтобы разузнать обстановку в море и определиться с выбором союзников и противников.
– Ладно, решил Гуаско – Вы можете здесь находиться до тех пор, пока не утихнет шторм. А после этого, мы бы попросили вас отсюда уплыть.
– Согласен –заявил я. – А можно нам сойти на берег?
– Можно, но не более 30 человек одновременно, объявил Гуаско. – Кроме того, каждый день стоянки вы должны оплатить в размере двух золотых дукатов.
– Ого! -Поразился я такому тарифу. – Тогда мы лучше поплывём в другой порт.
– Ладно, смилостивился Гуаско, не желающий терять прибыль. Только для вас, как гостю, 1 дукат в день.
– Вот это другое дело, ответил я и, достав из кармана дукат, передал ему.
Гуаско подобрел и попросил меня заплатить остальные деньги в день отплытия. На этом мы расстались. Я взял с собой десяток дружинников, командира взвода прапорщика Радомысла и мы отправились поглядеть на город. Здесь же изъявили желание сойти на берег и отправиться по домам 5 половцев, 6 алан и 2 еврея.
Я выдал каждому из них по серебряной монете и еды на двое суток, а также по одному кинжалу, на всякий случай. Мы бродили по городу, под дождём, часа полтора, но промокли и вернулись обратно на корабль. Смотреть было не на что. Не город, а большая деревня. От нечего делать я вызвал старших от группы гребцов и невольников. От гребцов старшего звали Вильга, а от невольников Осташ. Я попросил их рассказать свою историю. Вильга, крепкий мужик 33 лет, попал в гребцы из черкесского плена, куда он попал после разгрома и взятия монголами Матархи. Его уже через неделю продали венецианцам, как и 15 его соплеменников, защищавших город с половцами.
Он служил десятников в страже города. Его родители жили здесь ещё со времён Тьмутараканского княжества. По его словам, в этих краях проживали очень много Русичей, перешедших на службу к половцам или Византийцам. Осташ оказался бывшим сотником из дружины Муромского князя, попавшего в плен в сражении с монголами на Чёрной речке, в которой погибли Муромский и Пронский князья. Все остальные, предназначенные на продажу невольники, в основном, бывшие дружинники из Владимирских и Коломенских отрядов, кроме 42 крестьян из Рязани. Узнав, что они оба грамотные, я выдал им по тетрадке и карандашу и велел переписать всех своих соратников по именам, возрасту, профессии и бывшего места проживания.
После ужина, я спустился в трюм к мужикам и выслушал их жалобы и пожелания. Потом я рассказал о строительстве поселения в низовьях Воронежа и о том, что нам требуются там рабочие руки. О зарплате в 4 раза превышающую среднюю по Руси, о школах и удобствах. Многие задавали вопросы по теме, и я отвечал. Заметил, что мне удалось заронить в их сердцах желание остаться в нашем поселении. Эту ночь мы провели в Мауролоко.
Княжна Забава.
На следующий день, 18 ноября, шторм разошёлся ещё сильнее. В гавань вошла галера, настолько потрёпанная, что было даже удивительно, как она удержалась на плаву. Две её мачты отсутствовали, она набрала в трюм воды столько, что едва выступала над уровнем моря. На вёслах она пристала к причалу и из неё вылезли донельзя измученные члены команды, как оказалось, купеческого корабля из Иконийского султаната. Я, разглядывая через бинокль суда, стоящие у причалов, выяснил, что здесь имеются корабли Никейской империи, Трапезунда, Генуи и Венеции, княжества Феодоро и несколько неопределившихся. Сегодня я посетил помещение с женщинами.
Старшей у них была избрана некая Малуша, строгого вида женщина, лет 42, со следами былой красоты на лице. Она была дочерью богатого купца, корабль которого был лет 25 назад захвачен пиратами в Азовском море. Отец был убит при захвате корабля, а её вместе с матерью, захватили в плен и продали порознь на рынке в Каффе. Она попала к венецианскому венному, который полюбил её и сделал своей наложницей. Фактически она была его второй женой, так как первой была настоящая жена в Венеции. Но совсем недавно его корабль был захвачен, а его во время боя убили.
Об этом ей рассказали соратники её мужа, отпущенные на волю Никейцами. Я смекнул, что это наверняка был бой с кораблём «Ока» у Гераклеи, но промолчал. Вдова оказалась у разбитого корыта, без средств к существованию. Сейчас она хочет добраться до Пронска, где, возможно, живут ещё её родственники и, наверно пользуются её наследством. Она рассказала, что остальные пожилые женщины прожили аналогичные жизни и последнее время работали в хозяйстве у венецианцев домашними слугами, едва перебиваясь с хлеба на квас.
Мне стало крайне неудобно, что я не могу их пригласить к нам, потому что собираю только молодых, способных к учению. Все остальные девушки, в большинстве, захвачены в деревнях и городах Переяславского княжества, в этом году. Что интересно, все они не тронуты и остаются девицами, чтобы продать подороже. Одна из них, по слухам, дочка знатного Суздальского боярина. Мне стало интересно, и я попросил позвать её ко мне. Она пришла через несколько минут вместе с Малушей. Я чуть не рухнул под стол, увидев подобную красоту. Ей было лет 17-18. Она была одета в рваное, но явно, когда-то дорогое платье и сапожки, по непонятной причине не снятые с неё монголами. Её толстенная коса свисала ниже пояса. А синие глаза звали утопиться в них. Необыкновенно стройная и довольно высокая, с высокой грудью.
На плечах у неё, был накинут драный, мужской кожушок, но её стать выдавала в ней родовитость. Неимоверным усилием воли, я подавил своё восхищение и желание встать перед ней на колени. В душе я понял, что погиб, бесповоротно. – Боже мой, что мне ей сказать? Язык едва слушался меня, когда я выговорил: – Как зовут тебя, красавица?
Она, с достоинством, ответила: – Спасибо тебе, боярин, что вызволил меня из плена. Век не забуду. Свечку тебе поставлю в церкви.
Я чувствовал, что млею, слушая её приятный голос.
– Зовут меня Забава. На самом деле я не дочь боярина, а дочь князя Ярославского Всеволода Константиновича, погибшего в 1238 году на реке Сить, вместе с великим князем Владимирским Георгием. Меня захватили монголы в Ярославле и привезли к хану Бури, который взял меня себе в наложницы. Я скрыла от него, чья я дочь. Не смог хан взять меня, дралась я с ним и обещала себя убить, если он меня коснётся. Обозлённый хан продал меня венецианскому купцу, и я оказалась здесь. А вообще он вёз меня к себе в Венецию, хотел отдать сыну.
Я встал и поклонился ей, то же самое проделала и Малуша.
– Да полно вам кланяться мне! – возразила Забава. – Это я должна тебе поклониться.
Я стал расспрашивать Забаву о её жизни в Ростове великом, о её отце, пока не понял, что пора заканчивать расспросы, это просто неприлично, держать девицу при себе так долго. Да и Малуша начала откровенно зевать, поглядывая на меня с подозрением. С трудом переломив себя, я отпустил девушку с Малушей, велев капитану корабля, Парамону, предоставить княжне подобающее жильё, а Малуше велел приставить к Забаве 2-3 девушек в услужение. Они ушли, а я никак не мог прийти в себя. Вот это я попал! Что мне делать? Смогу ли я понравиться княжне? Да и ровня ли я ей? Тяжёлые мысли мучили меня до самого вечера, а заснуть я смог только к утру.
Едва закончив завтрак, я посчитал уже возможным посетить княжну. Парамон отвёл для неё каюту, предназначенную для офицерского состава, с четырьмя койками. Там она и оказалась с Малушей и двумя другими девушками. Малуша, при этом, играла роль строгой мамки, вторая девушка, дочь служилого дворянина, стала подругой, а третья девушка, из простолюдинок, на побегушках. Иначе говоря, сформировалось что-то вроде небольшой свиты. Я вошёл, постучавшись, и низко поклонился, прежде чем приветствовать её. Никогда бы не поверил себе, что буду кланяться кому бы то ни было, да ещё так низко.
Забава засмеялась звонко, как колокольчик, от чего меня пробрала дрожь. – Не надо так низко кланяться, боярин, голова отвалится! -пошутила она. Чего там кланяться! Я бы на брюхе подполз к ней, лишь бы она ласково взглянула на меня.
Я спросил её – Ну как, княжна, устраивает тебя это жилище? К сожалению, ничего лучшего у меня нет!
– Что ты, боярин, спасибо за заботу! Я уж и забыла, когда спала на простыне!
– Прости меня, княжна, но я не могу позволить тебе ходить в подобном рванье. Мы немедленно отправляемся на торг, чтобы купить тебе приличное платье.
– Правда? –воскликнула она в восторге.
– Конечно! -ответил я и передал ей принесённый с собой плащ, чтобы она могла в него закутаться. Мы вышли к борту и спустились в лодку, при этом я позволил себе обнять её за талию, снимая её с лестницы. Совершая это действие, я испытал невероятное блаженство. С нами отправилась и Малуша, и мои десять дружинников. Сегодня на календаре 19 ноября. Меня поджимает время, я должен плыть в Судак, сражаться с турками, а потом плыть в Воронеж. Как мне сделать так, чтобы она осталась со мной?
Ведь она непременно захочет ехать в Ростов великий, где у неё живут два брата и где она будет хозяйкой княжества. Мысли обуревали меня, заставляя терять рассудок. Я не заметил, как мы оказались на рынке. Малуша показывала Забаве очередное платье, и они обе громко обсуждали наряд, прикидывали на себя. Я только и смотрел на лицо Забавы, и ничего больше меня не трогало. Лицо у меня горело, а во рту пересохло.
– Да что же это такое? – с отчаянием призывал я себя успокоиться. Но вот покупки сделаны, я отдал сколько –то денег, не считая и не принимая сдачи и, как во сне, проследовал к лодке, мечтая о моменте, когда я смогу принять её с берега за её упругую талию, чтобы перенести в лодку. Наконец, мы на корабле, и она ушла свою каюту, мерять обновки. Я же не мог найти себе места. – Встряхнись! -говорил я себе. Хватит мечтать, забудь о ней! Она не для тебя, успокойся и уйди в сторону! Это было выше моих сил. Я метался в своей каюте, не имея возможности заняться делом.
Не помню, как я дотянул до вечера. Проснувшись утром, 20 ноября, я понял, что если я не заставлю себя забыть о княжне, то сойду с ума. – Больше к ней ни ногой! -решил я и вышел на палубу, поглядеть на погоду. Шторм заметно утих и две галеры нашли в себе смелость покинуть причал. Я сказал Парамону – Если завтра будет хотя бы такая же погода, то мы выходим в плавание. А пока я отправился в трюм к мужикам. Осташ и Вильга подошли ко мне, протягивая тетрадки со списками своих подчинённых.
Я спросил у людей, как они себя чувствуют, нет ли жалоб. Но всё было нормально. Я велел всем построиться и объявил им: – Мы направляемся в Судак, чтобы потрепать турок. Как вы к этому относитесь? Поход будет опасным.
– Мы тоже хотим участвовать! – подал голос, кто-то из рядов.
– Да, да! –закричали остальные.
– Кто хочет участвовать? – спросил я. – Пусть они становится в эту сторону.
Почти все перешли туда. Остались 3 еврея,12 русских, в пожилом возрасте и 8 человек, желающих остаться в Крыму.
– Очень хорошо – отметил я. У нас 80 комплектов вооружения, а желающих 142. Раз уж я выдал оружие гребцам, то пусть они его и носят, а остальным придётся оружие достать в бою, но мечи и доспехи я всё-таки вам выдам, на время. Эти мечи и доспехи, я собирался временно взять у волонтёров, которые останутся на борту и, частично, у тех, кто будет вооружён карабинами. На этом все согласились. Уходя, я поручил командирам разбить отряды на десятки и назначить десятников. Это мероприятие немножко отвлекло меня от тяжёлых переживаний за Забаву, и я решил таким образом постараться о ней забыть. Поэтому я направился к девушкам.
Я собрал их в одном помещении и когда они собрались, приветствовал их словами: – Здравствуйте красавицы! Девчата отвечали вразнобой. – Ну, что, кто откуда родом? Практически все оказались из Переяславского и Черниговского княжеств. Хотя обнаружились 28 Эрзя и 32 Булгарки. Как и у мужиков, сначала рассказал им о Воронеже и Маргелово. Посулил всем найти работу и женихов, а затем спросил:
–Куда вы собираетесь возвращаться? Почти все захотели вернуться домой, а некоторые изъявили желание остаться у нас или в Маргелово, даже Булгарки.
Но тут мне в голову пришла идея. А что, если нам устроить курсы и обучить этих девчонок грамоте и арифметике, а потом сделать из них сельских учительниц? Я тут же изложил эту идею. Тут-то все девушки задумались. Я напомнил им, что их деревень и городов уже, скорее всего, не существует и их жители истреблены или проданы в рабство. Тем не менее, я всем пообещал исполнить их желание, каким бы оно не оказалось. Никого насильно заставлять мы не будем. Потом расспросил про родителей и близких. Большинство оказались из крестьян или детьми мастеровых.
Были дети купцов и служилых людей, как раз из тех, кто собрался ехать домой. Беседовали до самого ужина. После ужина часа три беседовал с Парамоном и Радомыслом, обсуждая план нападения на Судак. После завтрака, 21 ноября, я выдал всем волонтёрам и дружинникам по 3 серебряные монеты из полученной нами добычи. Добыча, конечно, не впечатляла, но я рассчитывал на большой куш в Судаке. Я разрешил 30 волонтёрам посетить торг, а сам направился к Забаве. Я зашёл к ней в каюту и, на этот раз, лишь слегка поклонился. Она радостно приветствовала меня и спросила: – Когда же мы наконец поплывём домой?
Я ответил: – Очень скоро. А сейчас я предлагаю ей, Малуше и обеим её девушкам, отправиться на торг, чтобы приодеть её окружение. Все девчата обрадовались и устремились за мной следом. Поездка эта, кстати, была затеяна мной лишь для того, чтобы вновь прикоснуться к Забаве, обнять её стройное тело во время переноса в лодку, подержать её за руку, побыть рядом. Всё перечисленное, было мной испытано и вызвало, прямо-таки, небывалое блаженство. Мы купили для Забавы красивую беличью шубку, а для девушек и Малуши кое-какие наряды, по их желанию.
При этом они не экономили. Я, отлучившись, купил Забаве красивое жемчужное ожерелье, намереваясь подарить его позже. За него пришлось отдать 50 золотых дукатов. За наряды и несколько дешёвых побрякушек, я отдал ещё 8 дукатов. По пути зашёл к начальнику порта и заплатил за стоянку, сообщив, что завтра отплываю. Я получил в кассе Воронежа 300 дукатов на непредвиденные расходы во время похода, за которые можно было бы приобрести 3 боевые галеры, и тратил их на Забаву, не задумываясь, лишь бы ей было приятно. Она принимала подарки, как нечто обыденное и благодарила таким тоном, будто бы я слуга, помогший ей накинуть плащ. Это выводило меня из себя, и я терпел из последних сил. Мы вернулись на корабль, и я вновь сумел обнять её, подержать руку. Безумно хотелось эту руку поцеловать, но приходилось сдерживаться. Забава ушла к себе со свитой, а я направился на обед.
Заставив себя съесть какую-то еду, не чувствуя вкуса и даже не заметив, что именно я ем, отправился к себе, вызвав командиров. Прибыли: капитан корабля Парамон, командир взвода Радомысл, командир полусотни дружинников Горкуша, Осташ и Вильга. Я рассказал им об особенностях укреплений Судака и примерную диспозицию.
Я предлагал войти в гавань, придерживаясь её середины, чтобы избежать фронтального огня, быстро причалить и высадить расчёт двух миномётов, чтобы подавить катапульты и баллисты, стреляющие из центрального форта. Одновременно с этим, две САУ, обойдут форт с флангов по улицам посёлка и, встав между фортом и крепостью, не позволят убегающему населению укрыться в крепости, а также будут отбивать возможные атаки гарнизона. 140 новых бойцов, одетых в доспехи остающихся на борту, разбитые на 14 десятков, возглавляемые, каждый, волонтёром из моего взвода, последуют за САУ, а я с десятком волонтёров и полусотней дружинников атакую форт. Всех захваченных в плен, согнать к кораблю на берег. Мы их выдадим за выкуп.
