Хан Батый и десантники. Книга 3. Становление

Мы поговорили о разных мелочах, а потом я приступил к основной части. Я отметил, что торг слишком разросся и мешает развитию лагеря, что имело место ещё в начале его становления. Поскольку в зимнее время торг практически прекратит существование, я предлагаю перенести его несколько севернее и подальше от реки, чтобы он развивался в направлении на северо-восток. Как раз в том направлении и встанет позже город Воронеж. Я помогу с вырубкой леса и планировкой территории.

К этому надо приступать немедленно. К весне, необходимую площадь, мои люди освободят от леса и поставят крытые торговые ряды. Причал перенесём на сотню метров и продлим до паромной переправы. Как раз перед паромной переправой прямо на восток, за пятью землянками рыбаков, имеется свободная территория, более квадратного километра. Вот там то и будем устраивать будущий торг.

При этом я показал Алексису карту, нарисованную мной с нанесёнными на ней жилыми постройками. Алексис внимательно рассмотрел ситуацию на карте и согласился со мной, заметив, что в самом деле, нынешнее положение торга весьма

опасно при весеннем половодье и имеется реальная угроза затопления. Он завтра же соберёт всех заинтересованных в судьбе торга лиц и решит этот вопрос. Мы сходили на

место и внимательно обследовали его. Алексис прикидывал объёмы работ и места строительства новых домов. Я оставил ему карту, чтобы он мог лучше ориентироваться и планировать постройки.

30 ноября. Среда. Итак, мы с Алексисом договорились о переносе торга на новое место. Мы же, начали в понедельник и сегодня закончим, ограждение нашей части причала высоким тыном с воротами, начинающимся в 60 метрах от дороги лагерь –причал, параллельно ей. В ограде устроили широкие ворота для пропуска грузовых подвод. При воротах, установили пост. Теперь к нашему причалу и вообще к лагерю, попасть стало сложнее. Алексису я выдал особый пропуск, с которым его пропускали в лагерь без вопросов. К тому же его личность была всем известна.

Люди Алексиса начали демонтаж торговых рядов, а мои люди валить лес и расчищать площадку для нового торга. Я прикинул, что к приезду Теплова площадка будет закончена и Алексис станет на ней расставлять торговые ряды. Для общего дела я пожертвовал сто брёвен и столько же досок. Одновременно, пользуясь низким уровнем воды, ставили новые причалы. На старом месте едва теплилась торговля, в которой участвовали в основном местные крестьяне и рыбаки, меняясь продуктами своей деятельности и купцы с двух ладей, прибывшие из Пронска. пять землянок рыбаков, стоящие как раз, перед новым торгом, были выкуплены и снесены, а их хозяева переселились на другой берег реки и срочно рыли себе новые землянки.

Я же теперь получил возможность распахать 16 гектаров земли к северо-востоку от лагеря, которые мог бы потерять в случае оставления торга на старом месте. Нами была уже освоена территория в 55 гектаров в южную от лагеря сторону, а этими 16, получится уже 71 гектар. Дальше от лагеря я не собирался отходить. Ещё десяток гектаров поблизости освоим и нам хватит, да и земли дальше уже заняты, так что на будущее, придётся кооперироваться с ближними деревнями, выдавая им семенной материал, с запретом продавать урожай на сторону. В лагере закончили строительство двух последних плановых домов на 18 квартир каждый. На этом была закончена программа минимум и теперь можно перейти к строительству по программе максимум. То есть строить индивидуальные дома и объекты культуры на длительную перспективу, притом не спеша. Этот вопрос мы обсудим с Тепловым.

Часть 4.

«Обкатка» катамарана.

2 декабря. Пятница. Вдруг пошёл дождь и смыл ранее выпавший снег в реку. Температура поднялась до +5 градусов. Зато в Рязани уже снег выпал на 15 см. Из Маргелово сообщали, что в Рязань прибыл гонец из Мурома, который принёс дурные вести из дикого поля. Монголы тронулись из Сарая и направляются вдоль Волги к

Нижнему Новгороду. Там они могут оказаться через две недели. Мы то знаем, что Муром доживает последние недели перед захватом и последующим разграблением и уничтожением. Рязанскому князю указано не лезть в драку, хотя его можно понять.

Ведь Муромский князь помогал Рязанскому князю Юрию и сам был убит в битве. Мне понятно, в каком сложном положении оказался Ингвар. Он прослывёт предателем в глазах Муромских бояр, но своя шкура ближе к телу. Ведь и многие другие князья убежали от монголов кто в Венгрию, а кто и во Францию, а потом вернутся, как ни в чём не бывало. Нам совершенно не желательно участие Рязанского княжества в этой

войне. Но если монголы нападут на Рязань, то мы будем вынуждены вмешаться.

Все эти сведения я получил от Судейкина сегодня после обеда. А мы ждём Теплова, он уже в 15 минутах от затона. На причал, под дождь, высыпали встречающие. А вот наконец «Воронеж», заплывает в затон, под парусами. Произведя разворот на 180 градусов, он пришвартовался кормой к причалу. Самым первым, по сходням, спускается Теплов, поддерживая под руку роскошно одетую, необычайно красивую и очень гордо выступающую, девушку, за ним первый десяток его волонтёров, а потом толпа людей разнообразной наружности в богатых одеждах, но с небритыми мужицкими рожами, совершенно не соответствующими их нарядам, а далее сотни три женщин и девушек, одетых весьма прилично, потом дружинники, ведущие полсотни угрюмых парней, южного типа, всего полтысячи человек.

Я сначала встретил Теплова, который представил мне девушку:

– Ярославская княжна Забава Всеволодовна. -Я слегка склонил голову и произнёс –

– Весьма рад знакомству, милости прошу к нам в гости!

Теплов шепнул мне – Её надо поместить со всеми почестями.

Я понял его и тут же порекомендовал квартиру в штабе, с нами по соседству и дал указание стоявшему рядом Алёшке, проводить их на место. С княжной прошли две девушки и одна женщина. Теплов кинул мне на ходу – Все подробности позже! Я пожал плечами и продолжил наблюдать за приезжими. Ко мне подошли Парамон и Радомысл. Они стали объяснять мне и, стоящему рядом Терентию Петровичу, кто, есть кто. Теря тут же определял куда их распределить. Ответственные показывали прибывшим их новое жильё. До самого ужина в лагере царила суматоха. Зато на ужин прибыли все. Каждому было указано его постоянное место за определённым столом.

К бродникам, освобождённым совсем недавно от цепей, присовокупили закованных в цепи далматинцев и вновь прибывших, освобождённых от рабства. Все они занимали один отсек обеденного зала. Бывших пленных девушек и турчанок рассадили во втором отсеке, ну а мы, как аборигены, заняли свои законные места в третьем отсеке. С завтрашнего дня займёмся сортировкой прибывших и распределением их по рабочим местам. Население лагеря резко увеличилось и превысило 600 человек. После ужина, все руководители служб собрались в кабинете Теплова, и он начал рассказ о своих приключениях.

Теплов, от своего лица: – Мы отчалили от пристани в 11 часов утра в пятницу 11 ноября и вскоре рассекали середину Дона. По течению, с парусами, скорость достигала 13 узлов. Ровно трое суток потребовалось нам, чтобы достичь города Тана. На этот раз дело происходило при свете солнца. Порт охраняла Генуэзская боевая галера, средних размеров, которая при виде нашего корабля гиганта, поспешила укрыться в гавани. У причала стояли 5 купеческих галер и десяток ладей и стругов. Мы лишь вплыли в гавань, не пытаясь причалить, боясь сесть на мель.

Наш приход вызвал панику на берегу. Разрушенная монголами крепость ещё не была полностью достроена и населению негде было спрятаться. В сущности, городу нечего было бояться, так как все, живущие неподалёку народы, как половцы, так и аланы с черкесами, были уже не единожды разгромлены и убежали далеко на юг, в горы. Русь также была повержена, и они никак не ожидали с севера подобных гостей. Схема поселения напоминала нашу Воронежскую. На берегу раскинулся торг, а крепость находилась несколько дальше. Люди прекратили деятельность и в испуге замерли, ожидая нападения или других наших поступков. На таком корабле, как наш, по их представлениям, должно было находиться, по меньшей мере, тысяча воинов.

А весь гарнизон города, едва ли тянул на две сотни. Я приказал бросить якорь, и мы спустили на воду одну плоскодонку. В неё спустился я сам и десяток волонтёров в кольчугах, с обычным оружием. Но с борта корабля на берег были направлены стволы пулемёта, пушки и тридцати карабинов, поэтому я нисколько не беспокоился за свою безопасность. Поняв, что мы, вроде бы, не представляем опасности, народ несколько успокоился и начал наблюдать за нашими действиями. Едва мы достигли берега, как к нам приблизились несколько человек, сопровождаемых десятком стражников, вооружённых алебардами.

Я поднял руку и громко сказал: –Бог в помощь!

Один из подошедших видимо перевёл мои слова седоволосому, хорошо одетому мужчине. Тот ответил, и переводчик перевёл: – Да, пребудет с тобой всемогущий Господь! Ага! – подумал я. – Здесь можно говорить по-русски. Тем лучше.

Я представился – Комендант свободной республики Воронеж, член «Совета десяти», курсант Теплов! Услышав перевод, седой немного подумал, видимо переваривая услышанное, кинул быстрый взгляд на наш флаг и ответил:

– Я байло Тана, венецианский патриций, Антонио дей Франки. Рад приветствовать вас в нашем городе! Добро пожаловать к нам в гости!

Я ему в ответ – Спасибо господин Антонио, но у меня очень мало времени. Можем ли мы поговорить где-нибудь в тепле?

Антонио радушно пригласил меня следовать за ним, и я со своими волонтёрами и стражниками, толпой двинулись через торг, мимо лавок и крытых рядов, освобождающих нам путь людям, которые вернулись к своей деятельности, поняв, что им ничего не грозит. Я, мой десятник и Антонио с переводчиком, вошли в дверь одного из домов на улице, ведущей к крепости. Это было, видимо, помещение для стражи. В одной из комнат, куда меня завёл Антонио стоял стол со стульями, где мы и расположились. Антонио хлопнул в ладоши и в комнате возник человек с ошейником на шее, явно раб. Антонио что-то ему сказал и тот вышел.

– Я слушаю вас, досточтимый сеньор, обратился ко мне Антонио.

Я сообщил ему, что с июля месяца, все проплывающие по Дону суда, должны платить нам налог. Размер налога будет чисто символический –два процента с прибыли. Поэтому мы предлагаем ему самому высчитать сумму оплаты за прошедшее время и передать нам, когда мы будем проплывать здесь, возвращаясь из похода на захваченный мусульманами город Судак, которых мы хотим наказать.

Ещё мы бы хотели потолковать с каким-либо человеком, знающим географию города и удобные подступы к его причалам. Мои планы, видимо, поразили байло Таны, но он не стал задавать вопросы, только намекнув, что нападение на Судак возможно лишь при наличии 4-5 тысяч воинов. Судак может выставить не менее трёх тысяч защитников. У меня достаточно воинов – сказал я, показывая рукой на корабль. Катамаран вполне мог поместить в свои трюмы 5 тысяч человек и байло, наверное, так и подумал.

– Сейчас вам приведут знающего человека, -сказал он. В это время в комнату вошли несколько человек с подносами и кувшинами, и начали расставлять передо мной и десятником угощения. Антонио отдал какой-то приказ рабу и тот скрылся.

– Как доплыли? -поинтересовался он у меня.

– С Божьей помощью –ответил я перекрестившись.

Байло тоже перекрестился и спросил – У вас в самом деле республика? И как называется правитель?

– Да, отвечал я. – У нас республика, а правит ей, «Совет десяти», принимая решения коллегиально.

– Знакомо, -произнёс Антонио. – А как вы уживаетесь с монголами?

– У нас имеется договор о взаимном ненападении- сообщил я. Кроме того, мы обязались помогать друг другу. Я не стал ему сообщать, что через месяц ему придётся отвечать уже перед монголами. Взяв со стола наполненный вином кубок, я сделал глоток.

– Неплохое вино- отметил я.

– Самое лучшее и только для вас, сеньор Теплов- подтвердил Антонио.

Я съел кусок жареного мяса, попробовал сыр со свежим хлебом. Всё было достаточно вкусно, но я не стал наедаться и продолжил разговор.

– Вы уже восстановили разрушения после нападения монголов?

– Что вы, сеньор, тут ещё на 2-3 года работ. Мы понесли огромные убытки и сейчас едва сводим концы с концами! – воскликнул горестно байло Тана

Я знал, что он лукавит. Конечно, убытки имеются, но прибыль слишком велика, чтобы прекратить здесь свою деятельность. Но, нельзя грабить человека, с которым ты вместе ешь, поэтому отложу грабёж на некоторое время. В комнату, постучавшись, вошёл новый участник. Он поклонился нам и представился:

– Капитан галеры купца Стефано Лоредани, Франческо ди Палавани.

Я тоже представился. Спросил – Что вы можете сказать о защите от нападения города Судак?

Капитан поведал следующее: – Город был захвачен монголами всего два года назад. Монголы ограбили население, многих убили и ушли. Турки ещё не оправились после разгрома. Жители вернулись, но население города едва ли достигает половины того, что было раньше. Гарнизон города располагается в крепости, построенной 400 лет назад. Количество защитников составит до 2 тысяч человек, максимум 3 тысячи. В 4-х милях от гавани несут охрану две боевые галеры, отгоняющие врага и подвергая досмотру купцов. В случае сильного противника, галеры уплывают в гавань, под охрану крепости. В гавани есть ещё одна военная галера.

Вся гавань имеет ширину до 10 км, но используется только её левая часть, если смотреть с моря, ограниченная крепостью с одной стороны и выступающим мысом с горой Алчак, с другой стороны. Город окружён подковообразно, хребтом гор, которые можно преодолеть только со специальным снаряжением. С крепости и горы Алчак, вход в гавань простреливается баллистами и катапультами, а с фронта, в 150 метрах от воды, построен небольшой форт, защищённый тыном, высотой всего два метра, внутри которого расположена стража поселения, устроенного в середине подковы.

Там же, вокруг форта, расположен богатый торг, часть города, много зданий. Здесь проживают не меньше 2-х тысяч человек и ещё работники, обслуживающие торг, помещения для рабов, склады и лавки. В случае нападения, люди имеют возможность скрыться в форте, или бежать в крепость. Единственно возможный вариант для корабля, это держаться середины гавани, чтобы избежать попаданий с фланговых катапульт, но при подходе к берегу, корабль попадает под камни и горшки с зажигательной смесью центрального форта и тут без нескольких десятков лодок не обойтись.

– Спасибо- поблагодарил я его. Ну что же, понятно, как нам действовать. Я попрощался и, напомнив о налоге, который я возьму на обратном пути, вернулся на катамаран. Мы продолжили плавание. Через три часа корабль вошёл в Азовское море, которое встретило нас очень неприветливо. Огромные волны и противный ветер погнали нас обратно. Пришлось запускать двигатель, но пока давление пара достигло необходимой величины, ветер загнал нас обратно в Дон, и мы поднялись по реке на несколько километров, чтобы переждать бурю. Бросив якорь, ждали весь день и всю ночь. Наконец буря утихла, и мы, 15 ноября, вновь вышли в Азов.

Плыли, придерживаясь левого берега, будущей Ростовской области. Двигатель включили и на средних оборотах, под парусами, двигались со скоростью около 15 узлов. Уже в сумраке вошли в Таманский залив и, найдя подходящую защищённую от ветра бухту, которая скорее являлась расщелиной между скалистыми берегами, шириной едва в 80 метров и протяжённостью в 100 метров. Нам даже не удалось развернуться и, оставаясь в таком положении, мы бросили там якоря и провели весьма бурную ночь. К утру буря утихла и мы, на двигателе, начали медленно, задним ходом, выбираться из бухты. Наши высокие мачты сослужили нам не очень хорошую службу.

За всё время нам никто не встретился на пути. Скорее всего, увидев мачты за 20-30 км, все стремились убраться с нашего пути и спрятаться. Но здесь, мы вдруг оказались атакованы Венецианской галерой. Эта галера патрулировала город-порт Матарху, ставшую позднее Таманью. Город был половецким, но монголы прогнали их, а их место заняли венецианцы. Заметив наше неудобное положение, свёрнутые паруса, дым, валивший неизвестно откуда, к тому же, не видя размеров всего корабля, а лишь его корму, венецианцы вообразили, что нас бурей загнало в бухту, где мы повредили корабль и сейчас, пытаемся выбраться из бухты с помощью шестов.

Не воспользоваться таким случаем было просто глупо. Они развернули корабль в нашу сторону и направили его тараном к нам, начав разгон с расстояния примерно в 300 метров, имея целью проломить корму и взять нас на абордаж. Следующая за ним, вторая галера, также повернулась в нашу сторону и шла параллельно первой, отставая на 50 метров. Венецианцы предполагали, что они безусловно превосходят нас числом. Наш флаг, конечно, сбивал их с толку, но было ясно, что мы не являемся их союзниками или просто дружественным государством и поэтому нас вполне можно взять в плен. Мы находились в узком проходе, лишённые возможности маневра.

Поэтому неудивительно, что не будь у нас двигателя, нам бы пришлось выползать из бухты на буксире или отталкиваясь от берега шестами, что заняло бы не меньше часа. В таком положении нас можно было очень легко захватить. Однако нам вполне хватило времени, чтобы направить пушку в середину форштевня первой галеры и сделать выстрел с расстояния в 200 метров. Взрыв снаряда разворотил носовую часть галеры, и она сразу хлебнула хорошую порцию воды. Галера стала напоминать кита, плывущему с открытой пастью. Только кит мог выбрасывать воду через дыхала вверх, а галера этого делать не могла. Вода начала заливать трюм, а скорость моментально упала.

Нос галеры начал опускаться вниз, а корма вверх. Мало того, доски носовой части, ранее прикреплённые к форштевню, теперь разошлись, образовав дыру в два квадратных метра. С падением скорости, количество вливающейся в трюм воды сократилось и корабль принял горизонтальное положение, потихоньку погружаясь в воду. По инерции галера продолжала приближаться к нам, теряя скорость, так как гребцы прекратили грести и орали, требуя освобождения. По всему было видно, что корабль остановится за 60-70 метров от нас и затонет.

По палубе метались солдаты, не зная, что предпринять. Резкое торможение галеры из-за появления дыры в разбитом носу, повлекло падение за борт палубных катапульт и десятка двух матросов, которые барахтались в холодной воде, цепляясь за свисающие снасти. Однако облегчение судна из-за потери катапульт позволило кораблю приподняться, и его палуба сейчас была выше уровня воды на целый метр. Видимо капитан корабля нашёл решение и на корабле раздались громкие команды, заработали бичи надсмотрщиков, и гребцы вновь взялись за вёсла. Сильный ветер сносил галеру в сторону открытого моря и единственным способом спастись, являлось ускорение судна и выбрасывание его на берег, времени на это должно было хватить.

Мы же продолжали пятиться назад, уже почти полностью покинув расселину. Вторая галера, медленно двигающаяся в сторону берега, в кабельтове от нас, резко поменяла курс, направившись на восток, в сторону Матархи, до которой, как оказалось, мы не доплыли всего 5 километров. Гребцы навалились на вёсла пытаясь плыть против ветра, а матросы кинулись свёртывать паруса. Однако уйти ей не удалось. Продвинувшись в сторону от нас едва ли на полсотни метров, они получили один за другим, три бронебойных снаряда, прямо по ватерлинии. Снаряды прошили галеру насквозь, образовав симметричные отверстия по обеим бортам.

Солдаты успели дать по нам несколько выстрелов из арбалетов и один выстрел из катапульты, не причинивших нам вреда. Несколько десятков арбалетных болтов воткнулись в фальшборт, не имея сил пробить его насквозь, а камень вообще упал в 30 метрах перед катамараном. Зато залп из двадцати карабинов свалил на палубу почти всех арбалетчиков, а другие кинулись в стороны. Вода, хлынувшая в трюм галеры, заставила команду принять единственно правильное решение-направить галеру к берегу и сесть там на мель. При этом галера накренилась на бок под углом в почти 45 градусов, из-за чего все находящиеся на палубе, свалились за борт и по горло в воде, зашагали к берегу, а выбравшись на него, кинулись было бежать прочь, но остановленные приказом капитана, остановились и начали строиться, обернувшись к нам.

Брошенные на произвол судьбы, гребцы, повисли на своих цепях, кто-то в воде, кто-то на палубе, изворачиваясь и пытаясь принять более удобное положение. Первая галера всё-таки смогла также выброситься на мель, но из-за крена на нос, который первым застрял в песке у берега, корма провернулась и застряла уже ближе к берегу. Не было сомнений, что через пару часов, ветер и волны перевернут корабли и вынесут на более глубокое место, где те должны будут благополучно затонуть. Экипаж, повторяя действие своих собратьев, покинул судно и собрался на берегу, угрюмо наблюдая за терзаемой волнами галерой и нашими действиями. Мы наконец выбрались из расщелины и отплыли от берега на два десятка метров.

Сначала я приказал подплыть к первой галере, с разбитым носом. Весь её экипаж сгрудился в 50 метрах от линии прибоя, включая и гребцов. Как оказалось, гребцы на этой галере, являлись по большей части, вольнонаёмными и считались членами команды, в случае необходимости, участвуя в сражении. Но не в этот раз, так как они не успели получить оружие, находящееся в трюме. Зато другие солдаты, сохранившие оружие, начали натягивать свои арбалеты и направлять в нашу сторону. Я тут же дал команду на открытие огня по стрелкам, избегая ненужных потерь.

Арбалетчики, числом в дюжину, полегли на берегу, заставив остальных решительно отказаться от воинственных действий и без оглядки помчавшихся в сторону Матархи, но остановленных капитаном второй галеры. Наш катамаран приблизился к первой галере, и я приказал двум десяткам дружинников, перепрыгнуть на неё и обыскать. Все ценности снести на берег. Мы же включили переднюю скорость и направились ко второй галере. Среди экипажа второй галеры, живых арбалетчиков не оказалось и оба экипажа наблюдали за нами, чуть ли не раскрыв рты от изумления при виде корабля, плывущего без парусов и гребцов, дымящего трубой и столь легко разделавшегося с ними. Их было примерно две сотни, вместе с гребцами и они никак не могли прийти к решению. То ли атаковать нас, то ли бежать с поля боя. Потери у них были невелики, человек двадцать убитых.

Я не хотел их смерти, но положение становилось неопределённым, и я приказал дружинникам открыть стрельбу из луков по толпе, что и было исполнено. Стрелы едва долетали до венецианцев, но они поняли, что тут им больше ничего не светит и зашагали к своему порту. Несколько моих матросов спрыгнули в холодную воду и взобравшись на галеру начали искать место крепления цепей, к которым были прикреплены гребцы. На галерах, по обеим бортам были протянуты две длинные цепи, к которым кольцами, крепились цепи отдельных гребцов.

Чтобы открепиться от оков, имелся общий ключ ко всем замкам, но поскольку его не было, пришлось вырвать крепления общих цепей и по одному стягивать по очереди всех гребцов, которых на каждом борту имелось по 40 человек. Всех их разместили в верхнем, жилом трюме, катамарана. Одновременно ребята обыскали трюмы и каюты капитанов и матросов. Добыча была совсем незначительная, Два сундучка серебра из кают капитанов, общим весом не больше 5 кг и полмешка медных монет. Зато 80 комплектов вооружения вольных гребцов с первой галеры.

Кроме этого, добыли 30 бочонков вина по 20 литров, оливкового масла несколько кувшинов, десять мешков пшеницы и проса и ещё по мелочи всякого добра. Я приказал собрать стреляные гильзы с палубы и плыть к Матархе, чтобы наказать венецианцев за нападение на нас. Так и поплыли без парусов. К порту мы подошли вместе с солдатами, бежавшими по берегу. Заплыв в гавань, мы перегородили её, встав посредине, в кабельтове от причала. Собственно говоря, перегородить гавань было бы затруднительно, так как её ширина превышала 3 км, но основной причал располагался вдоль берега, между двух волноломов, протяжённостью в полкилометра, где стояли на якоре три купеческих галеры и десяток более мелких кораблей, не считая рыбацких баркасов и лодок.

Прибытие катамарана, как и ожидалось, вызвало переполох на берегу, где располагался торг и небольшая крепость. Бросив якорь, мы стали ждать развития событий. С самого утра мы ещё не завтракали, а время, между тем уже приближалось к 12 часам. Так что мы уселись обедать и завтракать одновременно. Рабам в трюм тоже передали пищу. Что с ними делать мы ещё не решили, к тому же, они были нам совершенно не ко времени. Хорошо ещё, что нам досталось очень много продовольствия с этих галер.