Полная версия
Купить и скачатьДобавить В библиотеку
Полное собрание стихотворений
Автор:
Жанр:
Год написания книги: 2009
Тэги:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
«Высока луна господня...»
Высока луна господня.Тяжко мне.Истомилась я сегодняВ тишине.Ни одна вокруг не лаетИз подруг.Скучно, страшно, замираетВсё вокруг.В ясных улицах так пусто,Так мертво.Не слыхать шагов, ни хрустя,Ничего.Землю нюхая в тревоге,Жду я бед.Слябо пахнет по дорогеЧей-то след.Никого нигде не будитБыстрый шаг.Жданный путник, кто ж он будет —Друг иль враг?Под холодною луноюЯ одна.Нет, невмочь мне, – я завоюУ окна.Высока луна господня,Высока.Грусть томит меня сегодняИ тоска.Просыпайтесь, нарушайтеТишину.Сестры, сестры! войте, лайтеНа луну!Февраль 1905
«В день Воскресения Христова...»
В день Воскресения ХристоваИду на кладбище, – и тамРаскрыты склепы, чтобы сноваСияло солнце мертвецам.Но никнут гробы, в тьме всесильнойСвоих покойников храня,И воздымают смрад могильныйВ святыню праздничного дня.Глазеют маленькие дети,Держась за край решетки злой,На то, как тихи гробы этиПод их тяжелой пеленой.Томительно молчит могила.Раскрыт напрасно смрадный склеп, —И мертвый лик ЭммануилаОпять ужасен и нелеп.17 апреля 1905
«Я к ней пришел издалека...»
Я к ней пришел издалека.Окрест, в полях, прохлада.И будет смерть моя легкаИ слаще яда.Я взоры томные склонил.В траву роса упала.Еще дышу. Так мало сил.Так жизни мало.Туман восходит, – и онаИдет, так тихо, в поле.Поет, – мне песнь ее слышна, —Поет о воле.Пришел. Она ко мне близка,В ее очах отрада.И смерть в руке ее легкаИ слаще яда.25 апреля 1905
«Белый мой цветок, таинственно-прекрасный...»
Белый мой цветок, таинственно-прекрасный,Из моей земли, из черной ты возник,На меня глядишь ты, нежный и безгласный,И понятен мне безмолвный твой язык.Ты возник из тьмы, моей мечте навстречу,Ты зовешь туда, откуда вышел ты, —Я твоим вещаньям не противоречу,К твоему дыханью наклонив мечты.6 июля 1905
«День сгорал, недурно бледный...»
День сгорал, недурно бледныйи безумно чуждый мне.Я томился и металсяв безнадежной тишине.Я не знал иного счастья —стать недвижным, лечь в гробу.За метанья жизни пленнойклял я злобную судьбу.Жизнь меня дразнила тупо,возвещая тайну зла:Вся она, в гореньи трупа,мной замышлена была.Это я из бездны мрачнойвихри знойные воззвалИ себя цепями жизнидля чего-то оковал.И среди немых раздолий,где царил седой Хаос,Это я своею волейжизнь к сознанию вознес.15 июля 1905
«В чародейном, темном круге...»
В чародейном, темном круге,всё простив, что было днем,Дал я знак моей подругетихо вспыхнувшим огнем.И она пришла, как прежде,под покровом темноты.Позабыл я все вопросы,и спросил я: «Кто же ты?»И она с укором кроткимпосмотрела на меня.Лик ее был странно бледенв свете тайного огня.Вкруг нее витали чарынас обнявшего кольца,И внезапно стал мне внятеночерк близкого лица.15 июля 1905
Швея
Нынче праздник. За стеноюРазговор веселый смолк.Я одна с моей иглою,Вышиваю красный шелк,Все ушли мои подругиНа веселый свет взглянуть,Скоротать свои досуги,Забавляясь как-нибудь,Мне веселости не надо.Что мне шум и что мне свет!В праздник вся моя отрада,Чтоб исполнить мой обет.Всё, что юность мне сулила,Всё, чем жизнь меня влекла,Всё судьба моя разбила,Всё коварно отняла.«Шей нарядные одеждыДля изнеженных госпож!Отвергай свои надежды!Проклинай их злую ложь!»И в покорности я никла,Трепетала, словно лань,Но зато шептать привыклаСлово гордое: восстань!Белым шелком красный мечу,И сама я в грозный бойЗнамя вынесу навстречуРати вражеской и злой.5 августа 1905
Шут
Дивитесь вы моей одежде,Смеетесь: что за пестрота!Я нисхожу к вам, как и прежде,В святом обличии шута.Мне закон ваш – нe указка.Смех мой – правда без границ.Размалеванная маскаОткровенней ваших лиц.Весь лоскутьями пестрея,Бубенцами говоря,Шутовской колпак честнее,Чем корона у царя.Иное время, и дорогиУже не те, что были встарь,Когда я смело шел в чертоги,Где ликовал надменный царь.Теперь на сходке всенароднойЯ подымаю бубен мой,Смеюсь пред Думою свободной,В Пляшу пред мертвою тюрьмой.Что, вас радуют четыреИз святых земных свобод?Эй, дорогу шире, шире!Расступайтесь, – шут идет!Острым смехом он пронижетИ владыку здешних мест,И того, кто руку лижет,Что писаля манифест.2 ноября 1905
«Великого смятения...»
Великого смятенияНастал заветный час.Заря освобожденияЗажглася и для нас.Недаром наши мстителиВосходят чередой.Оставьте же, правители,Губители, душителиСтраны моей родной,Усилия напрасныеСпасти отживший строй.Знамена веют красныеНад шумною толпой,И речи наши вольныеУгрозою горят,И звоны колокольныеСлились в набат!11 ноября 1905
«Воцарился злой и маленький...»
Воцарился злой и маленький,Он душил, губил и жег, —Но раскрылся цветик аленький,Тихий, зыбкий огонек.Никнул часто он, растоптанный, —Но окрепли огоньки,Затаился в них нашептанныйЯд печали и тоски.Вырос, вырос бурнопламенный,Красным стягом веет он, —И чертог качнулся каменный,Задрожал кровавый трон.Как ни прячься, злой и маленький,Для тебя спасенья нет,Пред тобой не цветик аленький,Пред тобою красный цвет.11 ноября 1905
Веселая песня
Буржуа с румяной харей,Прочь с дороги, уходи!Я – свободный пролетарийС сердцем в пламенной груди.Я терпел нужду и голод,А тебе был всюду ход, —Но теперь твой гнет расколот,Мой черед идти вперед.Ты себя не беспокоилНи заботой, ни трудом,Но подумай, кто построилДля тебя просторный дом!Из кого ты жилы тянешь?Что несешь на биржу, а?Так со мною ли ты станешьСпорить, жирный буржуа!Свет от нас давно ты застишь, —Будет! Шкуру береги!Отворяй нам двери настежьИ беги себе, беги.Запирует на простореРаззолоченных палат,Позабыв былое горе,Вольный пролетариат.16 ноября 1905
«Тяжелыми одеждами...»
Тяжелыми одеждамиЗакрыв мечту мою,Хочу я жить надеждами,О счастии пою.Во дни святого счастияВозникнет над землейВеликого безвластияСогласный, вечный строй.Не будет ни царящегоНадменного меча,Ни мстящего, разящегоБезжалостно бича.В пыли не зашевелитсяВопрос жестокий: чье?И в сердце не прицелитсяБезумное ружье.Поверженными знакамиПотешится шутяВ полях, шумящих злаками,Веселое дитя.17 ноября 1905
Земле
В блаженном пламени восстаньяМоей тоски не утоля,Спешу сказать мои желаньяТебе, моя земля.Производительница хлеба,Разбей оковы древних межИ нас, детей святого Феба,Простором вольности утешь.Дыханьем бури беспощадной,Пожаром ярым уничтожьЗаклятья собственности жадной,Заветов хитрых злую ложь.Идущего за тяжким плугомСпаси от долга и от клятв,И озари его досугомЗа торжествами братских жатв.И засияют светлой волейТруда и сил твои поляВо всей безгранности раздолийТвоих, моя земля.20 ноября 1905
«День безумный, день кровавый...»
День безумный, день кровавыйОтгорел и отзвучал.Не победой, только славойОн героев увенчал.Кто-то плачет, одинокий,Над кровавой грудой тел.Враг народа, враг жестокийВ битве снова одолел.Издеваясь над любовью,Хищный вскормленник могил,Он святою братской кровьюЩедро землю напоил.Но в ответ победным крикамВосстает, могуч и яр,В шуме пламенном и дикомТоржествующий пожар.Грозно пламя заметалось,Выметая, словно сор,Все, что дерзко возвышалось,Что сулило нам позор.В гневном пламени проклятьяУмирает старый мир.Славьте, други, славьте, братья,Разрушенья вольный пир!22 ноября 1905
Простая Песенка
Под остриямиВражеских гикСветик убитый,Светик убитый поник.Миленький мальчик,Маленький мой,Ты не вернешься,Ты не вернешься домой.Били, стреляли, —Ты не бежал,Ты на дороге,Ты на дороге лежал.Конь офицераВражеских силПрямо на сердце,Прямо на сердце ступил.Миленький мальчик,Маленький мой,Ты не вернешься,Ты не вернешься домой.22 ноября 1905
Искали дочь
Печаль в груди была остра,Безумна ночь, —И мы блуждали до утра,Искали дочь.Нам запомнилась навекиЖутких улиц тишина,Хрупкий снег, немые реки,Дым костров, штыки, луна.Чернели тени на огнеНочных костров.Звучали в мертвой тишинеШаги врагов.Там, где били и рубили,У застав и у палат,Что-то чутко сторожилиЦепи хмурые солдат.Всю ночь мерещилась нам дочь,Еще жива,И нам нашептывала ночьЕе слова.По участкам, по больницам(Где пускали, где и нет)Мы склоняли к многим лицамТусклых свеч неровный свет.Бросали груды страшных телВ подвал сырой.Туда пустить нас не хотелГородовой.Скорби пламенной язык ли,Деньги ль дверь открыли нам, —Рано утром мы прониклиВ тьму, к поверженным телам.Ступени скользкие велиВ сырую мглу, —Под грудой тел мы дочь нашлиТам, на полу...25 ноября 1905
Спутник
По безмолвию ночному,Побеждая страх и сон,От собратьев шел я к дому,А за мной следил шпион;И четою неразлучнойЖуткий город обходя,Мы внимали песне скучнойНеумолчного дождя.В темноте мой путь я путалНа углах, на площадях,И лицо я шарфом кутал,И таился в воротах.Спутник чутко-терпеливый,Чуждый, близкий, странно злой,Шел за мною под дождливойКолыхающейся мглой.Утомясь теряться в звукеПовторяемых шагов,Наконец тюремной скукеЯ предаться был готов.За углом я стал. Я слышалКаждый шорох, каждый шаг,Затаился. Выждал. Вышел.Задрожал от страха враг,«Барин, ты меня не трогай, —Он сказал, дрожа как лист, —Я иду своей дорогой.Я и сам социалист».Сердце тяжко, больно билось,А в руке дрожал кинжал.Что случилось, как свершилось,Я не помню. Враг лежал.1 декабря 1905
Веселая народная песня
(На четыре голоса)
Что вы, старцы, эахудали,Таковы невеселы,Головы повесили?«Отошшали!»Что вы, старые старухи,Таковы невеселы,Головы повесили?«С голодухи!»Что вы, парни, тихи стали,Не играете, не скачете,Всё ревете, плачете?«Тятьку угнали!»Что вы, детки, приуныли,Не играете, не скачете,Всё ревете, плачете?«Мамку убили!»4 декабря 1905
«Не трогай в темноте...»
Не трогай в темнотеТого, что незнакомо, —Быть может, это – те,Кому привольно дома.Кто с ними был хоть раз,Тот их не станет трогать.Сверкнет зеленый глаз,Царапнет быстрый ноготь, —Прокинется котомИспуганная нежить.А что она потомЗатеет? мучить? нежить?Куда ты ни пойдешь,Возникнут пусторосли.Измаешься, заснешь.Но что же будет после?Прозрачною щекойПрильнет к тебе сожитель.Он серою тоскойТвою затмит обитель.И будет жуткий страх —Так близко, так знакомо —Стоять во всех углахТоскующего дома.11 декабря 1905
«Я был один в моем раю...»
Я был один в моем раю,И кто-то звал меня Адамом.Цветы хвалили плоть моюПервоначальным фимиамом.И первозданное зверье,Теснясь вокруг меня, на телоЕще невинное моеС любовью дикою глядело.У ног моих журчал ручей,Спеша лобзать стопы нагие,И отражения очейМне улыбалися, благие.Когда ступени горных плитРоса вечерняя кропила,Ко мне волшебница ЛилитСтезей лазурной приходила.И вся она была легка,Как тихий сон, – как сон, безгрешна,И речь ее была сладка,Как нежный смех, – как смех, утешна.И не желать бы мне иной!Но я под сенью злого древаЗаснул... проснулся, – предо мнойСтояла и смеялась Ева...Когда померк лазурный день,Когда заря к морям склонилась,Моя Лилит прошла как тень,Прошла, ушла, – навеки скрылась.28 декабря 1905
«Я подарю тебе рубин...»
Я подарю тебе рубин, —В нем кровь горит в моем огне.Когда останешься один,Рубин напомнит обо мне.В нем кристаллический огоньИ металлическая кровь, —Он тихо ляжет на ладоньИ обо мне напомнит вновь.Весь окровавленный кристаллГорит неведомым огнем.Я сам его зачаровалБезмолвным, неподвижным сном.Не говорит он о любви,И не любовь в его огне, —В его пылающей кровиТы вспомнишь, вспомнишь обо мне.8 февраля 1906
«Зеленый изумруд в твоем бездонном взоре...»
Зеленый изумруд в твоем бездонном взоре, —Что зеленело на просторе,Замкнулось в тесный круг.Мерцает взор зеленый, изумрудный, —Мне кажется, что феей чуднойПрокинешься ты вдруг.Уже не дева ты – Зеленая царица,И смех твой – звон ручья,И взор зеленый твой – лукавая зарница,Но ты – опять моя.И как бы ты в траве ни затаилась,И чем бы ты ни притворилась,Сверкая и звеня, —Везде найду тебя, везде тебя открою,Зеленоглазая! ты все со мною,Ты вечно для меня.3 февраля 1906
«Злая ведьма чашу яда...»
Злая ведьма чашу ядаПодает, – и шепчет мне:«Eсть великая отрадаВ затаенном там огне.Если ты боишься боли,Чашу дивную разлей, —Не боишься? так по волеПей ее или не пей,Будут боли, вопли, корчи,Но не бойся, не умрешь,Не оставит даже порчиИзнурительная дрожь.Встанешь с пола худ и зеленПод конец другого дня.В путь пойдешь, который веленДухом скрытого огня.Кое-что умрет, конечно,У тебя внутри, – так что ж?Что имеешь, ты навечноВсё равно не сбережешь.Но зато, смертельным ядомВесь пропитан, будешь тыПоражать змеиным взглядомНеразумные цветы.Будешь мертвыми устамиТы метать потоки стрелИ широкими путямиУмертвлять ничтожность дел».Так, смеясь над чашей яда,Злая ведьма шепчет мне,Что бессмертная отрадаЕсть в отравленном огне.3 февраля 1906
«Я дорогой невинной и смелою...»
Я дорогой невинной и смелоюПрохожу, ничего не тая.Что хочу, то могу, то и делаю, —Вот свобода моя.Научитесь хотенью упорному,Наберитесь ликующих сил,Чтоб зовущий к пристанищу черномуВас косой не скосил, —И поверьте великим вещаниям,Что свобода не ведает зла,Что она только ясным желаниямСилу жизни дала.27 марта 1906
«В светлый день похоронили...»
В светлый день похоронилиМы склонившуюся тень.Кто безгласен был в могиле,Тот воскрес в великий день, —И светло ликует с нами,Кто прошел сквозь холод тьмы,Кто измучен злыми снамиВ темных областях зимы.29 марта 1906
«Что звенит...»
Что звенит?Что манит?Ширь и высь моя!В час дремотный перезвонЧьих-то близких мне именСлышу я.В легких вздохах дальних лоз,В стрекотании стрекоз,В зраке пестром теплых травРеет имя ВЯЧЕСЛАВ.Вящий? Вещий?Прославляющий ли вещи?Вече? иль венец?Слава? слово? или слать?Как мне знаки разгадать?Цепь сковатьИз рассыпанных колец?Там, в дали долин,Вещий хор ведет один, —Здесь, в полугоре,Знак начертан на коре, —Там, с вершины гор,Острый смотрит взор.Все взяла заря ключи, —Травы сухи и в ночи.В сочетаньи вещих слов,В сочетаньи гулких слав,В хрупкий шорох ломких трав,В радость розовых кустовЛьется имя ВЯЧЕСЛАВ.26 мая 1906
«Струясь вдоль нивы, мертвая вода...»
Струясь вдоль нивы, мертвая водаЗвала меня к последнему забытью,Я пас тогда ослиные стадаИ похвалялся их тяжелой прытью.Порой я сам, вскочивши на осла,Трусил рысцой, не обгоняя стада,И робко ждал, чтоб ночь моя сошлаИ на поля повеяла прохлада.Сырой песок покорно был готовОтпечатлеть ослиные копыта,И мертвый ключ у плоских береговЖурчал о том, что вечной мглой закрыто.31 мая 1906
Вячеславу Иванову
В тебе не вижу иноверца.Тебя зову с надеждой Я.Дракон – Мое дневное сердце,Змея – ночная грусть Моя.Я полюбил отраду ночи, —Но в праздник незакатный ДняТы не найдешь пути корочеПутей, ведущих от Меня.Напрасно прославляешь Солнце,Гоня меня с твоих высот, —Смеясь на твой призыв, АльдонсаРуно косматое стрижет.От пламенеющего ЗмеяСвятые прелести тая,Ко мне склонилась Дульцинея:Она – Моя, всегда Моя.Не о борьбе она мне скажет,Она, чей голос слаще арф.Она крестом на мне повяжетНе на победу данный шарф.Простосердечную АльдонсуЗа дух козлиный не казня,Я возвестил тебе и СолнцуОдин завет: Люби Меня.15 – 16 июня 1906
«Я спешил к моей невесте...»
Я спешил к моей невестеВ беспощадный день погрома.Всю семью застал я вместеДома.Все лежали в общей груде...Крови темные потоки...Гвозди вбиты были в груди,В щеки.Что любовью пламенело,Грубо смято темной силой...Пронизали гвозди телоМилой...22 июня 1906
«Догорало восстанье...»
Догорало восстанье, —Мы врагов одолеть не могли, —И меня на страданье,На мучительный стыд повели.Осудили, убилиПобедители пленных бойцов,А меня обнажилиБеспощадные руки врагов.Я лежала нагая,И нагайками били меня,За восстанье отмщая,За свободные речи казня.Издевался, ругалсяКровожадный насильник и злой,И смеясь забавлялсяБеззащитной моей наготой.Но безмерность мученьяИ позора мучительный гнетНеизбежности мщеньяНе убьет и в крови не зальет.Дни безумия злогоСосчитал уж стремительный рок,И восстанья иногоПламенеющий день недалек.27 – 28 июня 1906
«Пришла заплаканная жалость...»
Пришла заплаканная жалостьИ у порога стонет вновь:«Невинных тел святая алость!Детей играющая кровь!За гулкий взpывом лютой злостиРыданья жалкие и стон.Страшны изломанные костиИ шепот детский: «Это – сон?»Нет, надо мной не властно жалоТвое, о жалость! Помню ночь,Когда в застенке умиралаМоя замученная дочь.Нагаек свист, и визг мучений,Нагая дочь, и злой палач, —Всё помню. Жалость, в дни отмщенийУ моего окна не плачь!14 августа 1906
«Мы были праздничные дети...»
Мы были праздничные дети,Сестра и я.Плела нам радужные сетиКоварная Змея.Стояли мы, играть не смея,На празднике весны.У злого, радостного ЗмеяОтравленные сны.Хоть бедных раковин случайноНабрать бы у ручья, —Нет, умираем, плача тайно,Сестра и я.30 августа 1906
Тихая колыбельная
Много бегал мальчик мой.Ножки голые в пыли.Ножки милые помой.Моя ножки, задремали.Я спою тебе, спою:Баю-баюшки-баю.Тихо стукнул в двери сон.Я шепнула: «Сон, войди».Волоса его как лен,Ручки дремлют на груди, —И тихонько я пою:Баю-баюшки-баю.«Сон, ты где был?» – «За горой».– «Что ты видел?» – «Лунный свет».– «C кем ты был?» – «C моей сестрой».– «А сестра пришла к нам?» – «Нет».Я тихонечко пою:Баю-баюшки-баю.Дремлет бледная луна.Тихо в поле и в саду.Кто-то ходит у окна,Кто-то шепчет: «Я приду».Я тихохонько пою:Баю-баюшки-баю.Кто-то шепчет у окна,Точно ветки шелестят:«Тяжело мне. Я больна.Помоги мне, милый брат».Тихо-тихо я пою:Баю-баюшки-баю.«Я косила целый день.Я устала. Я больна».За окном шатнулась тень,Притаилась у окна.Я пою, пою, пою:Баю-баюшки-баю.19 октября 1906
«Я должен быть старым...»
Я должен быть старым,И мудрым,И ко всему равнодушным,С каменеющим сердцемИ с презрительным взором,Потому что Ананке,Злая,Открыла мне мой жребий:Жить лишь только после смертиБестелесною тенью,Легким звуком,Пыльною радостьюЧудака книгочия...А всё же нагое телоМеня волнует,Как в юные годы.Я люблю руки,И ноги,И упругую кожу,И все, что можноЦеловать и ласкать.И если ты, милая, —Капризная, но вовсе не злая, —Хочешь моего ясного взгляда,Моей светлой улыбки,Моего легкого прикосновения, —А что же больше я могуДать или взять? —Знай, знай, —Мне ненавистноТвое нарядное платьеСкрипучего шелкаС желтыми кружевами,И ароматный дар старого Пино,И даже твои сквозныеРукавичкиС глупым и смешным названьем.6 ноября 1906
«Трепещет сердце опять...»
Трепещет сердце опять.Бледная поднялась заря.Бедная! пришла встречатьЗлого, золотого паря.Встал, и пламенем лучейОпалил, умертвил ее.Ропщет и плачет ручей, —Усталое сердце мое.17 февраля 1903, 2 декабря 1906
«Разбудил меня рано твой голос, о Брама...»
Разбудил меня рано твой голос, о Брама!Я прошла по росистым лугам,Поднялась по ступеням высокого храмаИ целую священный Лингам.Он возложен на ткани узорной,Покрывающей древний алтарь.Стережет его голый и черный,Диадемой увенчанный царь.На священном Лингаме ярка позолота,Сам он черен, громаден и прям.Я закрою Лингам закрасневшимся лотосом,Напою ароматами храм.Алтарю, покрывалу, ЛингамуЯ открою, что сладко люблю.Вместе Шиву, и Вишну, и Браму яАроматной мольбой умолю.7 января 1907
«Дышу дыханьем ранних рос...»
Дышу дыханьем ранних рос,Зарею ландышей невинных;Вдыхаю влажный запах длинныхРусалочьих волос, —Отчетливо и тонкоЯ вижу каждый волосок;Я слышу звонкий голосокПогибшего ребенка.Она стонала над водой,Когда ее любовник бросил.Ее любовник молодойНа шею камень ей повесил.Заслышав шорох в камышахЕго ладьи и скрип от весел,Она низверглась вся в слезах,А он еще был буйно весел.И вот она передо мной,Всё та же, но совсем другая,Над озаренной глубинойКачается нагая.Рукою ветку захватив,Водою заревою плещет.Забыла темные путиВ сияньи утреннем и блещет.И я дышу дыханьем рос,Благоуханием невинным,И влажным запахом пустыннымРусалкиных волос.31 января 1907
«Я позабыл, как надо колдовать...»
Я позабыл, как надо колдовать,Я уронил волшебный перстень в реку, —Я на земле, и стану вековать,Во всем подобясь человеку.Напрасно жалость жжет меня, —Я сам во власти темной злости.Низвергся я, мучительно стеня,И у меня – изломанные кости.В альковах есть чрезмерность ласк, —Но кто ж стремит на ваши спиныНагайки быстрой тусклый лязгИли гудящий свист резины?Подобен вам, дышу едва, —Но если ты пройдешь, мой друг гонимый,Я прошепчу тебе словаО мести алчной и непримиримой.18 февраля 1907
«О, не спеши скликать народы...»
О, не спеши скликать народыНа светлый пир любви, —Шумящих крыльями орлов свободыЗовиВ торжестве святого своевольяРазвернуть пылающие крыльяНад зеркальностью застойных вод,Унестись из мутной мглы бессильяВ озаренные раздолья,В светлый рай стремительных свобод!18 февраля 1907
Сон похорон
Злом и тоской истомленный,Видел я сон,Кем, я не знаю, внушенный,Сон похорон.Мертвый лежал я в пустыне,Мертвой, как я.Небо томительно сине,В небе горела Змея.Тлело недвижное тело,Тление – жгучая боль,И подо мною хрустела,В тело впиваяся, соль.И над безмолвной пустынейЗлая ЗмеяСмрадной, раздутой и синейПадалью тлела, как я.К позолоченной могилеЛаданно-мертвой землиВ облаке пламенной пылиМглистые кони влеклиОгненный груз колесницы,И надо мнойС тела гниющей царицыПадал расплавленный зной.Злом и тоской истомленный,Видел я сон,Дьяволом, богом внушенный?Сон похорон.19 февраля 1907
Нюренбергский палач
Кто знает, сколько скукиВ искусстве палача!Не брать бы вовсе в рукиТяжелого меча.И я учился в школеВ стенах монастыря,От мудрости и болиТомительно горя.Но путь науки строгойЯ в юности отверг,И вольною дорогойПришел я в Нюренберг.На площади казнили:У чьих-то смуглых плечВ багряно-мглистой пылиСверкнул широкий меч.Меня прельстила алостьКазнящего мечаИ томная усталостьСедого палача.Пришел к нему, училсяВладеть его мечом,И в дочь его влюбился,И стал я палачом.Народною боязньюЛишенный вольных встреч,Один пред каждой казньюТочу мой темный меч.Один взойду на помостРосистым утром я,Пока спокоен домаСтрогий судия.Свяжу веревкой рукиУ жертвы палача.О, сколько тусклой скукиВ сверкании меча!Удар меча обрушу,И хрустнут позвонки,И кто-то бросит душуВ размах моей руки.И хлынет ток багряный,И, тяжкий труп влача,Возникнет кто-то рдяныйИ темный у меча.Не опуская взора,Пойду неспешно прочьОт скучного позораВ мою дневную ночь.Сурово хмуря брови,В окошко постучу,И дома жажда кровиПриникнет к палачу.Мой сын покорно ляжетНа узкую скамью,Опять веревка свяжетТоску мою.Стенания и слезы, —Палач – везде палач.О, скучный плеск березы!О, скучный детский плач!Кто знает, сколько скукиВ искусстве палача!Не брать бы вовсе в рукиТяжелого меча!22 февраля 1907
Лунная колыбельная
Я не знаю много песен, знаю песенку одну.Я спою ее младенцу, отходящему ко сну.Колыбельку я рукою осторожною качну.Песенку спою младенцу, отходящему ко сну.Тихий ангел встрепенется, улыбнется, погрозится шалуну,И шалун ему ответит: «Ты не бойся, ты не дуйся, я засну».Ангел сядет к изголовью, улыбаясь шалуну,Сказки тихие расскажет отходящему ко сну.Он про звездочки расскажет, он расскажет про луну,Про цветы в раю высоком, про небесную весну.Промолчит про тех, кто плачет, кто томится в полону,Кто закован, зачарован, кто влюбился в тишину.Кто томится, не ложится, долго смотрит на луну,Тихо сидя у окошка, долго смотрит в вышину, —Тот поникнет, и не крикнет, и не пикнет, и поникнетв глубину,И на речке с легким плеском круг за кругом пробежитволна в волну.Я не знаю много песен, знаю песенку одну,Я спою ее младенцу, отходящему ко сну.Я на ротик роз раскрытых росы тихие стряхну,Глазки-светики-цветочки песней тихою сомкну.20 марта 1907
«Всё было беспокойно и стройно, как всегда...»
Всё было беспокойно и стройно, как всегда,И чванилися горы, и плакала вода,И булькал смех девичий в воздушный океан,И басом объяснялся с мамашей грубиян.Пищали сто песчинок под дамским башмаком,И тысячи пылинок врывались в каждый дом.Трава шептала сонно зеленые слова.Лягушка уверяла, что надо квакать ква.Кукушка повторяла, что где-то есть куку,И этим нагоняла на барышень тоску,И, пачкающий лапки играющих детей,Добрызгал дождь на шапки гуляющих людей,И красили уж небо в берлинскую лазурь,Чтоб дети не боялись ни дождика, ни бурь,И я, как прежде, думал, что я – большой поэт,Что миру будет явлен мой незакатный свет.24 марта 1907
