Рейс в одну сторону

– И что это было? – Наумочкин весь подался вперед.

– Я-то откуда знаю. Они вообще сказали, что это блик, и что они сами потом разберутся. Короче, с тем меня и отпустили.

Наумочкин посмотрел на пустой стол, прокручивая в голове только что услышанное.

– А про Кулькова что-нибудь спрашивали?

– Нет, спросил только я: допрашивали они его или нет. Они сказали, что Кульков куда-то пропал, вот и всё.

– Странно, – задумчиво произнес Наумочкин. – Действительно, куда он мог пропасть, если везде стоят камеры наблюдения и… и вообще…

– Что – вообще? – спросил Петрович.

– Всё это странно, – ответил Наумочкин. – Я вот тут подумал: если офицера никто не видел, а Кульков пропал, то, может быть, в этом, как раз, сам Кульков и замешан?

– Вы так серьезно думаете? – с робкой надеждой в голосе спросил Королев.

– А почему бы этого и не предположить? – ответил Наумочкин с ребячьим озорством, словно для него это была лишь интересная игра, а не серьезное правонарушение на секретном предприятии. – Давайте подумаем вот о чем. Предположим, Кульков затеял какую-то аферу со складом, а вы, как раз, ему и пригодились для этого случая.

– Получается, что это был Кульков? – спросил, ошарашенный новостью, Королев.

– Да нет же! – нервно махнул рукой Наумочкин. – Мы сейчас только предполагаем, выстраиваем свою версию, так сказать. Так вот, если Кульков затеял аферу, тогда он должен был понимать, что за ним будут следить, поэтому…

Наумочкин пожевал сухие губы.

– Ну да, – продолжил он через секунду, – всё на нем и сходится. Во-первых, он бесследно исчез – даже камеры нигде его не фиксируют. Я подозреваю, что он до сих пор прячется внизу, на том большом складе.

Королев, не перебивая Наумочкина, решил выслушать до конца своего «гида», тем более, что с заказом он вчера закончил, а новых пока не поступало, поэтому в слесарку можно и не торопиться.

– Во-вторых, – продолжал Наумочкин, – в последние дни поступают противоречивые данные о его личности: по одним документам он, например, служил в армии, по другим – нет. Где-то написано, что он имеет высшее техническое образование, а в другом месте стоит пометка о восьми классах. Насчет семьи тоже не всё ясно: то ли холост, то ли вдовец, да еще и с детьми. В общем – тёмная лошадь этот ваш Кульков.

– Не наш, а ваш, – буркнул Королев, но Наумочкин, будто его не услышал.

– Зачем ему вообще нужно было проникать на тот склад, и как он это сделал? – спросил Петрович.

– Никто пока не знает зачем, но вот КАК – это уже интересно, – задумчиво ответил Наумочкин. – Подозреваю, что он воспользовался подобием технологии стелс, как на самолетах-невидимках.

Королев насмешливо посмотрел на «гида» и добавил свою ложку дёгтя:

– Насколько я знаю, технология стелс применяется только для самолетов и кораблей.

Наумочкин сморщился: ему вдруг стал неприятен этот выпад, тем более, что он и так, рискуя положением, выложил неблагодарному Королеву половину государственных тайн. При «удачном» их обнародовании, ему лично и начальству, которое санкционировало, такого рода открытость вновь прибывавшим сотрудникам, грозит от двадцати – до пожизненного.

Не обращая внимания на реакцию Наумочкина, Петрович продолжил:

– Так можно ли подобную технологию использовать для человеческого костюма, или это из области фантастики?

Наумочкин глянул на него исподлобья:

– В наших лабораториях можно всё. Я вам больше скажу: технологии стелс, на данном предприятии, давно считаются устаревшими. Сейчас мы создаем объекты, не видимые при оптическом наблюдении, не то что при радиолокационном. Наши технологии были добыты из древних шумерских и египетских книг, что, естественно, тоже относится к гостайне. Мы здесь работаем на стыке официальной науки и магии. Надо сказать, что магия, в конечном счете, тоже является наукой, только подход к познанию мира у нее другой. С наукой она схожа лишь в наличии необходимых атрибутов серьезного исследования: накопление информации, расчеты, опыты, секретность… Я, конечно, сильно всё упрощаю, но так оно и есть – магия здесь приравнивается к науке, и, следовательно, у нее есть свои ученые.

– Но, позвольте, – усмехнулся Королев, – почти все найденные книги, таблички, надписи на камнях давно изучены историками и лингвистами, и я что-то не припомню, чтобы кто-то говорил о применении описанных ритуалов в современной жизни, тем более, на секретном предприятии.

Наумочкин понимающе кивнул.

– Да, это распространенная «правильная» точка зрения. Только есть один нюанс – не все книги, сгоревшие, например, в основном фонде Александрийской библиотеки в третьем веке нашей эры, были уничтожены. По крайней мере, те папирусные книги-свитки, что уцелели, никогда не будут обнародованы. Необходимые любому государству супертехнологии, в большей своей части, получили подробнейшее описание именно в тех уцелевших книгах. Скажу вам вот что: в этом мире существует всё то, о чём написано в любой сказке – от ковра-самолета, до пресловутого договора с дьяволом. В общем, вы попали в уникальное место, однако, и условия вашего дальнейшего существования предполагают некоторую, я бы сказал, уникальность. Во-первых, вы будете невыездным пожизненно…

– То есть, как? – перебил его Петрович. – Я не смогу выехать из России в Турцию или Египет, хоть они мне и даром не нужны?

– Нет, – мотнул головой Наумочкин, – Турция с Египтом здесь ни при чём – вам нельзя выезжать с этого архипелага, только и всего. И потом, по большому счету, вы никому не нужны, и вам никто не нужен. Точно такое же положение у всех, находящихся здесь.

Королев гордо вскинул голову:

– Нет, я очень даже нужен: меня ждет жена и теща!

– Ой, только давайте без истерик. Меня в Москве, например, уже не ждут ни жена, ни двое детей. Я подписал пожизненный контракт с данным предприятием, в обмен на то, что ежемесячно буду высылать своей семье полмиллиона рублей, по нынешнему курсу. И они рады, и я рад – все остаются при своем: они при деньгах, а я при работе. Любимой работе, – добавил он и, едва заметно, усмехнулся. – Вы, кстати, тоже подписали аналогичный контракт, еще там, в Москве, только вам не дали этого знать.

– Но я же прекрасно помню, что именно подписывал, – возмутился, было, Петрович.

Наумочкин вздохнул:

– Чтобы было понятнее, вы подписали документы в состоянии полусна, когда, например, угощались минералкой или чаем – таковы принятые здесь методы, если хочешь большую пожизненную зарплату.

– И крутой карьерный рост, – задумчиво произнес Петрович.

– Вот именно, – Наумочкин сочувственно улыбнулся.

Прошла минута, прежде чем Королев стал привыкать к мысли о полной своей ненужности тем, к кому он, в глубине души, стремился уехать в скором времени, хотя бы на время отпуска, если таковые существуют на этом предприятии. Теперь же он случайно узнал, что отпуск – всего лишь мечта.

– И, всё-таки, я не могу поверить, что моей семье нужны лишь деньги, а не я сам, – вновь подал голос Петрович.

Наумочкин явно устал от этого разговора и, скорее всего, уже жалел о поднятой теме своеобразного отшельничества местных сотрудников.

– Пройдет год-два и вы поверите во всё, что я говорю, и также привыкнете к такому положению вещей, и вас не будет тревожить мысль, как они там без вас обходятся. Поверьте, очень даже хорошо живут!

Королев смотрел в пол, а Наумочкин – на часы.

– У меня еще один вопрос. Как же так получается, что я видел двоих сразу – и Кулькова, и того офицера, если всё сделал один лишь Кульков?

Наумочкин пожал плечами.

– Может, гипноз, а может – галлюциноген: прыснул заранее из баллончика – и готово. Сам же, перед этим, надел противогаз.

– Но противогаза я не видел! – сказал Королев, чувствуя, что рассыпается такая хорошая версия.

– Ну, может, он принял таблетки против именно этого галлюциногена – методов, в общем-то, хватает.

Невозмутимый тон Наумочкина несколько успокоил Королева, и он понимающе закивал.