После России. Revised Edition
Юркевич всем показался такой откровенной мразью, что и сам Михайлов, и многие его знакомые, и коллеги были шокированы. Появилась даже внутренняя солидарность с пылкими воззваниями подпольных организаций, призывающими патриотов приложить все силы к уничтожению «иуды Юркевича и его преступной клики». Хуже репутации была только внешность генерала: низкорослый, оплывший, с лицом запойного пьяницы и злобными свинячьими глазками. Диссонансом выглядела фарфоровая американская улыбка и пересаженные на лысину волосы. И рядом неизменная Наталья Петровна – вульгарная большегрудая генеральша, какая-то уж совсем откровенная проститутка, тем более отвратительная, чем больше пыталась строить из себя государыню-матушку. Но потом… Отчего-то вспоминался Ельцин: и пьяный, и гадкий, и хуже вроде и быть не может, а оказалось, что хуже очень даже может быть.
В самый разгар мятежа Михайлов смотрел запись казни Юркевича, и ему неожиданно стало жалко генерала и страшно за себя. Вот генерал, щурясь, выходит из фургона и по булыжникам Красной площади идёт на Лобное место, украшенное по случаю торжества виселицами. Михайлову тогда подумалось, что эта смешная лубочность сближала павший режим Юркевича и новую пироговскую власть: Юркевич любил позировать в красной рубахе, за самоваром, на фоне старинных церквей, а эти казнят на лобном месте. «Хованщина какая-то! Утро стрелецкой казни!» – комментировал картинку полковник Жихов, начальник Михайлова.
На фоне Кремля и Василия Блаженного генерал в мундире с сорванными погонами и без орденов впервые не казался ни смешным, ни мерзким.
Лицо генерала было опавшим, мертвенным. Обут в стоптанные тапки с нелепыми помпонами. Позади вели экс-премьера Розенгольца и экс-министра полиции Денисенко. Виселица, приговор. Площадь выдыхает… Юркевич держался тихо, даже отстранённо. И повис в веревочной петле сразу, почти не дёргаясь. А вот Розенгольц плакал, о чём-то умолял конвой, палачей и стоявшего рядом Денисенко. Его буквально вдели в петлю, и, повиснув, он так отчаянно и жалко дёргался, что и без того тошнотворное зрелище стало просто невыносимым. Денисенко был зол и, похоже, в изощрённой форме обещал окружающим возмездие. На записи было видно, как он плюнул в лицо суетившемуся рядом попу, и, по утверждению анонимного очевидца, последними его словами были: «Скоро американцы натянут вам глаза на жопу!»
Происходящее могло показаться отвратительным или смешным, когда бы ни задело Михайлова за весьма чувствительную струну. Он задумался о своей судьбе, о друзьях и знакомых – и отчётливо понял: их тоже убьют, всех. Просто потому, что сейчас они носят эту форму, служат этому государству, сидят в этом здании… И уже неважно, кто во что верил, кто на что надеялся, почему оказался именно на этой стороне баррикад и кто какое будущее для себя и своей страны хотел изначально.
Многие искренне надеялись, что рано или поздно позорный режим Юркевича падет. Надеялись, что вместо него будет что-то светлое и чистое, что русские люди договорятся между собой, Россия объединится, возродится, станет сильной, прекрасной и все её полюбят, и все ей простят – в конце-то концов, сколько можно жить в этом абсурде? Но мерзавца Юркевича сменили какие-то совершенно свинорылые скоты из рязанской полиции. Это и есть долгожданные спасители России? Те самые, о ком мечталось? Этот вот полковник Пирогов? Его команда тупых провинциальных дуболомов и есть альтернатива жулику, бабнику и пьянице Юркевичу? Даже служа в КОКУРе, Михайлов думал, что в конечном счете служит Великой Родине. Была у него такая внутренняя мифология: мол, как только появится на горизонте «Спаситель России», всё бросить – и под его знамена. Но спаситель пришёл не вовремя и вовсе не такой, каким его представлял Василий Михайлов, и потому он посчитал себя свободным от данных самому себе обещаний.
Между тем надо было продолжать допрос.
– Да пойми же ты, мы катимся к гражданской войне! Мы будем убивать друг друга на радость всем этим скотам, понимаешь? Ну, вот ответь, что делать-то мне? – Михайлов придал лицу страдальческое выражение и наклонился к Сергею.
– Переходить на нашу сторону. На сторону России. – Парень вдруг с надеждой посмотрел в глаза Михайлову.
«Идиот, просто идиот! Он ещё надеется меня сагитировать!» – подумал Василий Георгиевич и расстроился окончательно.
– На чью сторону? Твою? Или того убийцы, который тебе токсинчики передал? На твою сторону я ещё, может, и готов, но не на сторону же Пирогова и его убийц! Он же тупой полицай, понимаешь? Он служил у Юркевича и по его приказу расстреливал ребят из НОРТа всего два года назад!
Кровавая история с разгромом Национальной организации русских террористов всколыхнула тихую муть построссийского пространства, хотя власти и пытались скрывать неприятную информацию.
Началось с того, что несколько студентов Рязанского русско-британского университета короля Уильяма, отличники и активисты различных разрешённых молодёжных организаций, решили бороться за возрождение России и создали свою подпольную организацию. Маскировалось всё под вывеской мормонского студенческого союза. Ребята навербовали сеть молодых русских националистов, мечтающих отомстить за унижения своей страны. Наивные мормоны исправно слали нужные деньги и ненужную литературу, организация крепла и ширилась.
Триумфом организации стала фантастическая карьера её лидера, Ярослава Липинцева: его пригласили на стажировку в Юту, а по возвращении он стал руководителем филиала «Bank of Utah». Конец организации был печален. По каким-то непонятным причинам ЦК НОРТ принял решение о немедленном вооружённом восстании. С самого начала пошли сбои и накладки, в итоге манифест был широко распространён раньше, чем начались активные действия. Начальник Тайной полиции Русской Республики Петр Заостровский вовремя спохватился, срочно был введён комендантский час, начались массовые аресты. В отчаянии нортовцы заняли кампус университета короля Уильяма – спецназ полиции взял его штурмом. Официально было сообщено, что лидеры НОРТ были убиты, оказывая вооруженное сопротивление полиции.
Впрочем, Михайлов читал секретные отчёты Тайной полиции: на самом деле восставшие почти сразу сдались, их долго и страшно пытали, а потом тайно убили. Руководил ликвидацией лично глава МВД РР Денисенко, чуть ли не из именного пистолета расстреливая несчастных. Интриги при дворе Юркевича канули в историю вместе с ним, оставив некоторое количество вопросов без ответов: было довольно странно, что раскрытое Тайной полицией дело доводил до кровавого конца министр внутренних дел. В ходе начавшегося восстания Денисенко был пойман и казнён, а вот господин Заостровский куда-то делся, хотя уже его-то, по общему мнению, обязательно стоило найти и вздёрнуть рядом с Денисенко – хотя бы за то, что он прохлопал пироговский мятеж. Злые языки поговаривали, что именно он стоял за спинами Пирогова и К°, и многозначительно указывали на странную фигуру «человека ниоткуда» Ильи Фадеева, премьера пироговского «правительства России». Но это были лишь слухи, как и активно транслируемая пропагандой информация о том, что верхушку НОРТа добивал вовсе не Денисенко со своими палачами, а спецназ полиции, которым командовал тогда Владимир Пирогов.
– Это всё ложь. Ну и что! – Студент покраснел и говорил, нелепо подёргивая руками в наручниках. – Не важно, поймите, важна одна Россия, её единство! А чем этот ваш Полухин лучше? И весь этот ваш сброд, все эти корейцы и казахи? Все эти китайские наблюдатели и американские инструкторы? Чем? Да и какая разница, Пирогов или кто, важно, что вы – враги. Враги России!
«Чёрт-те что! Пьеса в студенческом театре какая-то», – подумал Михайлов и сказал как можно более равнодушным протокольным тоном:
– Ладно, закроем дискуссионный клуб. Ты действовал не один. У вас ведь организация?
Вопрос был лишним: все материалы по задержанному и его группе уже были собраны. Если говорить прямо, цель этого странного разговора сводилась к простому желанию посмотреть в лицо врагу и попытаться вытянуть из парня что-то про московского гостя.
– Нас – миллионы! – прокричал студент с неожиданной убежденностью в голосе.
– Только не надо визжать. – Михайлов окончательно смирился с ситуацией. Перед ним был враг. Жалкий, маленький, злобный. Враг, ещё утром готовивший массовое убийство. На банкете, на который, кстати, Михайлов тоже был приглашён вместе с женой.
Из подсознания всплыло воспоминание: он, юный участник «патриотического антипикета», азартно нападал на затравленных оппозиционеров и в какой-то момент реально возненавидел их – никчёмных, глупых, противящихся очевидному и несомненному торжеству «энергетической империи». Впрочем, потом у него было время раскаяться в своей горячности.
– Не надо тут визжать, понял?! – сказал он и сам чуть не сорвался на визг. – Всё я про тебя знаю, и про твои миллионы, понял! Рассказать тебе, кто ты такой и сколько вас?
Михайлов достал планшет и театральным жестом бросил его на стол. На самом деле он и без планшета мог всё рассказать о современном русском движении.
После первых известий о разгроме НОРТа название ставшей легендарной организации пошло в народ. На фоне волны анонимного гнева и проклятий палачам стремительно формировалась мифология. Что, мол, все годы существует в подполье могучий союз патриотов – НОРТ. Что рязанские казни – это частности. Что за спиной Липинцева и его друзей стоит огромная структура, которую они не выдали и которая продолжает бороться, готовя возмездие предателям Родины.
Вновь возникнув в информационных сетях как объединение наиболее радикальной части русских националистов и реваншистов, НОРТ сначала занималась тем же, чем другие подобные объединения, – публиковала и рассылала трескучие манифесты. Однако в какой-то момент виртуальная организация пополнилась новыми людьми, готовыми к реальным делам. Судя по подготовке, это были в том числе и люди из распущенных федеральных спецслужб.
На местах стали возникать настоящие ячейки, которые координировались между собой и полумифическим Центральным комитетом НОРТ, или Центром, как его называли. По оперативным данным, Центр фактически не контролировал ситуации: каждый, кому хотелось сделать гадость коллаборационистам, мог самореализоваться, написав на любой стене «НОРТ» или, ещё круче, побить какого-нибудь одиозного персонажа, вроде как исполняя приговор мифического НОРТ. С другой стороны, после мятежа Пирогова централизация русских организаций перестала быть фикцией, и это вгоняло в ужас коллег Михайлова от Кёнигсберга до Владивостока.
Были сведения, впрочем, весьма туманные, что фактический контроль над организацией взял через подставных людей загадочно пропавший Заостровский. Во всяком случае, только поддержкой обладающих ресурсами и знаниями сил можно было объяснить странное перерождение тусовки любителей в организацию профессионалов.
Но зачем Тайной полиции Русской Республики пестовать и покрывать врагов? Впрочем, опасные игры с провокаторами были неискоренимой традицией русских спецслужб, так что всё вполне закономерно, как и потеря контроля над ситуацией в самый неподходящий момент.
Первой заметной акцией НОРТ за пределами Рязани стало убийство редактора московского ресурса «Московское время» в подъезде его дома. Между прочим, он не раз выступал с критикой методов спецслужб Юркевича, разоблачал коррупцию при его дворе и взывал к Наблюдательной комиссии, требуя вмешательства. Он вообще много на что обращал внимание: на пронырливого узбека Реджепова, на секту «Фалун Дафа», на странную терпимость Юркевича к выходцам из путинских спецслужб в своем окружении и даже на финансовые аферы ооновской администрации. Любая из этих тем была чревата проблемами, и был ли на самом деле причастен к убийству НОРТ, осталось загадкой, но это убийство потрясло Москву и весь построссийский мир, и четыре буквы – НОРТ – стали общепризнанным символом русского террора.
Дальнейшая история НОРТ превратилась в хронику убийств и терактов, заставившая многих серьёзно задуматься о своем будущем. Самая громкая и успешная акция русских террористов была осуществлена уже после пироговского мятежа, когда один взрыв уничтожил всю верхушку Сибирской Народной Республики во главе с «железной леди Сибири» Ларисой Ожигаловой. С того дня Сибирь жила в режиме постоянного хаоса и непрекращающейся истерики поредевшей политической элиты.
На Урале ничего похожего довольно долго не было, и вот – извольте. Конечно, не обошлось без разведки врагов и пресловутого московского диверсанта, но почва явно была подготовлена местными любителями писать на заборах «НОРТ». Всё это крайне беспокоило Михайлова. Подумать только, стоило сделать вид, что промосковское копошение незаметно органам безопасности – и вот вам: Уральский совет НОРТ. Сначала группа единомышленников, кружок интеллигентной молодежи и студентов академии госслужбы, потом – рывок, расширение численности, выход на московскую агентуру. И закономерный финал: смертельные токсины в банкетном зале ресторана «Порто-Франко». А тут еще какие-то казаки лезут, армейские заговорщики, черт знает что такое! «Ещё чуть-чуть – и болтались бы тут, как Юркевич, или подохли от токсинов в этом чёртовом ресторане!» – подумал Михайлов.
– Националистическая организация русских террористов контролируется профессиональными провокаторами из Москвы! – авторитетно начал он, строго глядя на съежившегося студента. – По электронным сетям они нашли студентов безмозглых, как ты и твои друзья, и воспользовались вашими романтическими настроениями. Понимаешь? Нет никакого Центрального комитета НОРТ. Нет! Есть только так называемая «Служба безопасности России»» во главе со старым диверсантом Лапниковым, шарашкина контора Пирогова. Собрал он туда недобитую путинскую сволоту, понимаешь? И они! Вас! Используют! – Михайлов сорвался на крик, но сделал это осознанно, наслаждаясь своей властью.
– Понимаешь, придурок? – он склонился над Егорушкиным, и в нос ему ударил запах пота и животного страха. – Используют вас! И тебя, и твоего друга Сашу Гарифуллина… Русского, блин, тоже нашли! И бабу твою, Семенову Марию Романовну, тоже! И всё ваше сопливое подполье! И токсины вам подогнали! И инструкции! Суки они, вот что. Мы ваш кружок дебилов пасём с самого начала, молодогвардейцы недоделанные! Я про вас всё знал, когда вы ещё сами не знали, куда лезете! Лично вас всё время отмазывал! Говорил, мол, не надо их трогать, пусть поиграют! Мне сегодня из-за вас чуть самому яйца не оторвали, понимаешь? Это не говоря о том, что я вместе с женой должен был быть на этом банкете, понимаешь? Из-за тебя, из-за ваших ублюдочных игр мой сын сиротой чуть не остался!
– Лучше б остался, – тихо и очень искренне сказал Егорушкин.
Ярость накрыла Михайлова, и он разом потерял контроль над ситуацией и над собой:
– Ах ты тварь! – он со всей силы швырнул в студента стакан, а потом неожиданно для себя вскочил и накинулся на него. Бил долго, ногами, руками, по голове, сначала выкрикивая ругательства, а потом уже молча, деловито сопя.
Исступление прошло. Студент лежал в наручниках на полу и тихо скулил. Ярость Михайлова сменилась тупым опустошением.
– Значит, вот что я тебе скажу, придурок, – он достал из кармана платок и неспешно принялся вытирать лицо, шею и руки, – раз ты ничего понимать не хочешь – значит, и не надо. Я про тебя всё и так знаю. Твоих друзей всех уже сюда везут. По-хорошему вас бы всех вывести за город да шлепнуть в лесочке, как Николая Второго, но мы же гуманисты, нам евросоюзнички не позволят. Пока. Так что поедешь ты и вся ваша компания далеко-далеко за солнечный город Ивдель, в специально оборудованное учреждение. Там на сотни километров вокруг ни черта нету, кроме охранников китайцев. Будешь там сидеть, пока не поумнеешь. Вот родители твои порадуются, а! Мамаша-то твоя уже убивается на вахте, просит пустить. А вот хер ей, понял?! Хер!
Студента вывели, а Михайлов сел в кресло и позвонил начальнику:
– Сейчас зайду, расскажу.
3. На страже республики
В кабинете начальника КОКУРа сидели кураторы – так буднично называли их сотрудники Комитета и все причастные: новый начальник американской резидентуры Уиллс и его коллега из европейской разведки Ковалевский. Американец увлечённо рассуждал о ситуации в Африке и её перспективах. Хозяин кабинет слушал, вежливо кивая.
– Разрешите? – Михайлов вошёл в кабинет.
– Разрешаю, мы заждались уж. – Полковник Жихов поудобнее устроился в своем огромном кресле и сложил ухоженные руки под вторым подбородком. – Только без запевок долгих, пожалуйста, по фактам и кратенько – время не ждет.
– По фактам всё, как я докладывал позавчера. Благодаря кампании по дезинформации внешнего и внутреннего противника нам удалось решить поставленные задачи. По нашим сведениям, в Москве, да и у нас, многие уверены, что нам нечем защищаться, казахи взбунтуются, и республика в считанные дни падет к ногам Пирогова. Можно констатировать: сведения, сообщённые агентом Карповым, подтверждены. Я считаю, мы должны сообщить союзникам: версия о полном контроле над структурами пресловутого НОРТ со стороны спецслужб Пирогова также подтверждается. Нам удалось разоблачить несколько ячеек, действовавших параллельно. Организовать распыление токсинов в ресторане «Порто-Франко» было поручено молодым активистам. Мы давно за ними приглядывали – в группе работал наш человек, который сообщил о планируемом теракте. К сожалению, организатора и координатора задержать пока не удалось. Но мы знаем, кто он – в смысле биометрических данных и примерного круга документов, которыми он может пользоваться. Так что ищем, я думаю, найдём. Кроме того, раскрыт заговор в Генеральном штабе, там уже проведена работа, арестовано восемь человек. В полиции идёт тотальная проверка, есть сведения, что и там может быть подпольная сеть. Тем не менее никакой реальной угрозы республике пока нет. Во всяком случае, изнутри.
– Кто всё-таки курирует весь этот НОРТ в Москве? Этот ваш Карпов ничего не сообщает? – Уиллс говорил по-русски хорошо, хоть и с акцентом.
– Агент Карпов сообщает, что операции по линии НОРТ курируют лично Лапников и Фадеев. Предвидя ваш вопрос, могу сказать: косвенные факты подтверждают, что Фадеев действительно может оказаться нашим старым другом – Петром Владимировичем Заостровским. И тогда вся эта пироговская история обретает совсем иное звучание, коллеги. – Михайлов вопросительно посмотрел на Жихова, тот – на Уиллса.
– А как ушёл московский шпион? Если вы рассчитывали поймать его, почему в итоге задержали какого-то студентика? Почему не задержали москвича? Кто он, чёрт побери? – Ковалевский был явно недоволен.
«Пошипи, пошипи, змей польский!» – злобно подумал Михайлов и снова посмотрел на невозмутимого Жихова. Тот ели заметно кивнул.
– Очевидно, перестраховались. Задержанный студент работал в ресторане, а агенту пришлось бы приложить массу усилий для проникновения на место. В конце концов он не знал, что ловушка устроена специально для него. Теперь о его личности. Я уже разослал установленный отчёт в инстанции, но на словах могу кратко сообщить. Вот его видеопортрет. – В углу кабинета появилось трёхмерное изображение лысоватого немолодого человека, с неприметным, смазанным лицом, небольшого роста, одетого в неброский бушлат. – В Екатеринбург прибыл из Кургана. В Кургане зарегистрировался как беженец из Поволжской Федерации Вадим Олегович Мурашов. По предоставленным документам жил в Самаре, работал в правительстве заместителем начальника отдела в Министерстве социальной защиты населения. Некий Мурашов действительно там работал, но, учитывая, как быстро все случилось, никаких файлов по ряду министерств у нас так и нет.
– Надеюсь, всех, кто выдаёт себя за сотрудников этих пропавших министерств, вы уже ищете? – поинтересовался Уиллс.
– Ситуация с ними с самого начала была сомнительной. Собственно, и этот Мурашов потому и попал в зону нашего внимания! – скромно доложил Жихов.
Уиллс удовлетворенно кивнул, а Ковалевский явно предпочёл бы поймать уральских коллег на недоработке и потому был нескрываемо расстроен.
– Тем не менее в Кургане его вскоре потеряли. Он переехал в Екатеринбург и здесь, очевидно, начал методичный обход сочувствующих. Людей искали по виртуальным сетям, там целая система скрытого психологического тестирования с элементами зомбирования – известные в общем-то разработки. Он обошёл все подставы, кроме одной. Там, господа, мы применили метод скрытого контроля сознания: человек был активным врагом республики, мы его арестовали, он прошел спецобработку. Короче говоря, он сам не знает, что он работает на нас. Метод показал себя отлично. Не очень понятно, почему этот Мурашов действовал прямолинейно. Впечатления профессионала он не производит. Но, впрочем, есть ли у них выбор? Да и принятые нами меры сыграли свою роль, кое у кого действительно возникло ощущение вседозволенности. Господа явно торопятся занять максимум территорий до наступления холодов. Короче говоря, нашему, скажем так, агенту были предъявлены опознавательные чип-карты, агент получил подтверждение из Москвы, и они начали совместную работу. Благо, у нас была эта самая студенческая организация, ну и вот, собственно… Теперь всё кончено, студентов всех… Ну, почти всех уже повязали, неудачливого террориста – первым. По нашим сведениям, агент имел контакты с предателями из генштаба, там тоже готовятся аресты. Ситуация пока под контролем!
Слово «предатели» применительно к ребятам из генштаба, многих из которых он знал лично, слетело с его губ как-то легко и буднично. «Ничего не поделаешь, такая уж видно судьба», – успокоил он себя.
– А токсины? Он их, что, вёз с собой из Москвы через Курган? – уточнил поляк.
– Токсины американского производства, с наших военных складов. Предназначались для спецподразделений. Сейчас разбираемся, кем и для чего они на самом деле были выписаны. Или сочувствующие военные снабдили террористов токсинами, или тупо продали. – Жихов вопросительно посмотрел на Уиллса.
Созданная как неизбежный атрибут режима, Уральская армия с самого начала была довольно рыхлым образованием, где сильны были ностальгические настроения и почти явное сочувствие пироговскому мятежу. И хоть генерал Старцев, бессменный военный министр республики, был вполне лоялен, его окружение значилось в чёрных списках КОКУРа. Жихов все эти годы ждал, пока ему разрешат ликвидировать фрондёров в погонах, похоже, этот час был близок. Стоило изобразить некое послабление политического надзора – и тихая офицерская фронда обернулась лихорадочной подготовкой переворота.
– Надо действовать решительно! Решительно! А то вы перегнули палку, изображая беспомощность! Чуть не пропустили мятеж! – испуганно закричал Ковалевский, но разом успокоился и тоже вопросительно посмотрел на американца.
Воцарилось молчание. Уиллс отхлебнул остывший кофе и спокойно произнёс:
– Ничего не поделаешь, переходите к чрезвычайным мероприятиям. Жалко, конечно, что мы не можем пока предъявить общественности живого пироговского террориста. Но, как говорится, время не ждёт!
– Надо жёстче, действовать жёстче! Европа смотрит на вас, – по-английски сказал Ковалевский. – Я должен идти, у меня еще одна важная встреча! – Он торопливо раскланялся и покинул кабинет.
– Надеюсь, он не вещи паковать побежал? – поинтересовался хозяин кабинета.
– А вы ждете, что он на передовую побежит вас спасать? – холодно отозвался Уиллс.
Повисла пауза.
Уиллс допил кофе, поставил чашку на стол и тихо заговорил:
– Пермь уже занята Пироговым. В ближайшее время эта странная война закончится, их остановят и образцово-показательно накажут. Это не ваше дело, это к военным структурам. К нашему счастью, Объединенный штаб все это время работал, там абсолютно уверены, что в любой момент все можно закончить. Не спрашивайте меня, почему так долго с этим тянут, я сам не понимаю. Ваша задача – внутренняя безопасность. Никаких восстаний и мятежей, хватит уже. В Сибири, сами знаете, всё плохо, там совершенно трухлявый режим в Иркутске и фактическая китайская оккупация в Новосибирске. Так что если, вопреки вашим докладам, рванет здесь – это конец всему, вы должны это понимать. Что бы там не говорила госпожа Фернандес, Америка вынуждена будет вмешаться, хотя, уж поверьте, именно сейчас совсем не до вас. Вся эта партизанщина в Африке, эти индо-бразильские космические авантюры и вечное китайское двурушничество не дают нам продохнуть, а тут ваши бесконечные разбирательства, которые кое-кто узкоглазый умело разыгрывает в свою пользу. Так что будьте любезны, решайте свои проблемы сами. Хотя бы сделайте вид, что вы сами на что-то способны. Соберите все силы. Финансами вас обеспечат. К сожалению, надо действовать осторожно, напрямую мы финансировать вас не можем, а то чёртовы демократы развоняются в конгрессе. Приедет ваш друг Реджепов, обсудите с ним эту тему. – Он пожал руку Жихову и Михайлову и, покидая кабинет, добавил: – Не стесняйтесь быть жёстокими, господа. Помните, ваше будущее в ваших руках. Новая армия практически создана, а этих ваших предателей надо разоружить. Корейцы уже в пути, встречайте генерала Пака и разбирайтесь со своими вояками.