Три пьесы для студенческого драмкружка

Читает вслух рецепт):

«Дрожжевое печенье: 200 г маргарина, дрожжи, одна четверть пачки, 2 стакана муки, все это рубится, одна треть стакана воды (развести дрожжи, чайная ложка песку, опара); все перемешать и на два часа в холодильник, потом раскатать на сахарном песке, и вырезать, и испечь».

(Входит Алик.)

Алик. Привет, Викешкин! Все купил, что надо, только вот табаку забыл для Генки взять, он просил. Что за башка у меня дырявая. Записывать надо!

Вика. Табака, табака… Нет, цыпленок табака мне не нравится! Какая все-таки варварская эта наша цивилизация! Убивать бедных циплят…

Алик. Вика, ты меня слушаешь вообще или нет?

Вика. Слушаю, слушаю, кушаю… А что мы будем сегодня кушать?

Алик. Я понимаю, ты устала от домашних хлопот, от обыденщины. Пора увести тебя в какое-нибудь там прекрасное далеко. Как у тебя насчет отпуска, Вика?

Вика. Отпускать в масле, пассировать в белом вине, под крышкой.

Алик. Нет, не могу с тобой спокойно говорить. Вся кровь моя кипит от возмущения!.

Вика. А морковь лучше есть сырую. Витамин «А» лучше сохраняется… Вообще, чем меньше кипит, тем лучше. Варить все надо на малом огне!

Алик. Нет, это просто невозможно: неужели ты не можешь сказать мне что-нибудь теплое, человеческое, чтобы я поверил, что мы не зря поженились?.

Вика. Сочный ты мой, свежий, жареный, тушеный, сырой, припущенный, перченый, цыпленок жареный, пареный, горячий мужик в табака! Ну, что доволен?

Алик. Да, очень! Ты слишком много времени проводишь за этой книжкой, Вика. И зачем только я ее купил…. А все Генка насоветовал, шалопай! Эх, кабы знать, что ты станешь так неразлучна с этой дурацкой поваренной книгой.

(Ходит по комнате, думает,размахивая руками.)

Алик. Ты тоже, Викешка, хороша! И откуда тебе взбрело в голову это вегетарианство?

Вика. (читает) Голуби, которых кормили мясом, делались агрессивными. Они клевали своих сородичей, которых кормили зерном.

Алик. Вот это да! Правда что ли? Дедовщина какая-то! Нехорошо…

Но ведь то голуби! А я вот, к примеру, наоборот, делаюсь агрессивным, когда не поем! Вика, дорогая, я вначале так радовался, что ты вкусно готовишь.

Вика. Раньше радовался, а сейчас?

Алик. Тревожусь! Родная! Золотая! Хорошая! Что-то есть в этом твоем увлечении напряженное, болезненное. Ведь жизнь не только на кухне.

Вика. (обрывает его с нетерпеливым жестом).Подожди, Алик, по радио у соседей какой-то интересный рецепт передают!

(Хватает карандаш, прислушивается,

быстро записывает)

Вот так, теперь не забуду.

Алик. Вика, сегодня суббота, давай сходим в театр, ведь сто лет уже не были!. В театре на «Юго-Западе» сегодня «Женитьбу» Гоголя дают. Давно мечтаю посмотреть у Беляковича этот спектакль

Вика. (припоминая). Главного героя там Яичницей зовут, кажется? Да?

Алик. (растерянно) Да…

Вика. (лихорадочно листает книгу) Яичница, как же ее жарить-то по-научному?

Алик. Зачем тебе? Ты же не ешь яйца?

Вика. Зато Гена ест! Он к нам сегодня придет! Его жена отказалась кормить.

Алик. Гм… Ну, не кормит Генку жена, да, плохо, да досадно, но ты здесь причем? Не понимаю!

Вика. Ни при-чем. Просто не люблю, когда люди голодают.

Алик. Послушай, Вика, мне кажется, что тебе нужно обратиться к психологу, или там к психиатру, и чем скорее, тем лучше. Ты думаешь только о еде. Говоришь только о готовке… Кошмар какой-то! С тех пор, как ты предалась вегетарианству, все тебе стало до одной тети Фенечки. Я, моя работа, моя любовь к тебе, наконец. Что с тобой, Вика? Я не узнаю тебя!