Все быстрее волчок моей жизни кружит:
Все короче мой день, все длинней моя ночь.
Как хотел бы сказать:
«Я действительно жил!»
И пусть жизнь моя тройка
Мчит под гору прочь!
Утверждая себя, как в металле руда,
Через боль, через смерть, через все никогда,
Как хочу, чтоб остался мой голос живой:
«Я с тобою, земля, я навеки с тобой!»
Только смысла ищу в суете скоростей!
Только память из сердца вовек не сотру!
Мне бы жаркой рябиной гореть на ветру,
Чтобы птицам зимой было сытней.
Лес зимний
Лес был и тих, и бел.
Странно звучали шаги.
Ветер, лихой пострел,
Лег прикорнуть у ольхи.
Закатное солнце ловя
В ажурные легкие сети,
Цвели облака, и земля,
Казалось, забыла о смерти.
Жил подо льдом ручей,
Соки дремали в корнях…
Завтра всей силой своей
Звало нас: и лес, и меня.
Гроза
Гроза не спешила. Она собиралась
Вдали у горизонта. Грозили зарницы.
Листы трепетали. Прохлада шагала
Из леса к колосьям, и птицы молчали.
Кружа невысоко над пыльной дорогой.
Гроза не спешила, но с каждой минутой
Она ощущалась и ярче, и громче;
Она становилась единственной сутью,
Явленьем своим наслаждаясь и мучась,
И все отступало, смутившись, перед нею.
Я вышел на поле.
Дождинки упали,
Как падают тихие первые листья,
И гром разразился,
И вдруг, нарастая,
На землю ревущие хлынули воды.
Смешалось.
Расстроилось.
И возродилось!
Над полем восстав,
Дуга радуги встала.
Все пело во мне.