Невинная виновна. Часть первая

Хасан посмотрел на Камиля: «Огромное тебе спасибо сынок за то, что чудесно провёл время со всеми остальными». Камиль Хасану: «Рамиз много рассказывал о вас, дядя Хасан, он очень любит вас. Но из-за работы у меня никак не получалось найти возможности, чтобы встретиться с вами лицом к лицу. Я больше времени провожу с Рамизом, мы все вместе считаемся как одна большая семья, Айлын для нас не чужая, теперь это наш долг- защищать и поддерживать её в трудную минуту». Хасан ещё больше обрадовался, посмотрел на Камиля: «Я очень доволен тем, что у моего сына есть такой уважаемый и интеллигентный друг. Я очень благодарен твоим родителям за то, что воспитали тебя таким приличным человеком, передавай им это обязательно, если у меня будет возможность, то я обязательно приеду и познакомлюсь с ними иншаллах». «Спасибо вам, дядя Хасан, я обязательно им передам», – сказал Камиль. Затем в комнату зашла служанка, которая несла поднос с кофе. Поставив на стол поднос, она налила каждому по чашечке кофе. Хасан взял чашку и сделал глоток, он радостно смотрел на всех, ему было очень приятна та обстановка, в которой он находился, когда все, в том числе и его любимая племянница, сидели за одним столом. Айлын молча сидела, её мысли перемешались один за другим, она думала совсем о другом.

Тем временем в доме Камиля. Мама Камиля смотрела на часы, было уже десять часов, а Камиль так и не пришёл домой. Муж ей: «Идём со мной дорогая, пойдём спать, почему ты тут сидишь? Камиль уже не маленький, сам придёт. Он же сказал, что он в гостях у Рамиза, к тому же это не первый раз, когда он поздно возвращался домой, так почему ты так переживаешь? Вставай дорогая, идём со мной», – муж взял её за руку, помог ей встать и повёл её с собой.

Прошёл месяц, хоть Сенубер и каждый день портила мужу настроение, отдых, день, но он, как мог, но всё же терпел и выносил все эти чёрные дни ради своей племянницы. Рамиз больше не выходил из дома, он всячески старался сделать всё что угодно, лишь бы отец не знал о том, что происходит в доме при его отсутствии. Рамиз очень сильно беспокоился за здоровье отца. Сам же Хасан не позволял своей племяннице работать, даже если она давала и повод об этом подумать. Айлын, постучавшись в дверь Рамиза, зашла к нему в комнату. Рамиз в это время смотрел фильм в компьютере; увидев свою кузину, он жестом зовущей руки позвал её к себе. Она села рядом с Рамизом, у неё было грустное выражение лица. Прервавшись от просмотра фильма, он положил компьютер с сторону и посмотрел на неё и почувствовал её беспокойство: «Говори, я слушаю тебя». Айлын было некомфортно, она сказала ему: «Смотри мой единственный, только правильно пойми меня». Рамиз ей: «Ты говори джаным, я всё пойму, не переживай». Айлын держала рукой за шею: «Я хочу работать». Рамиз ей: «Нет-нет, нельзя! Забудь об этом, мой отец запретил. Ты ведь сама говорил, что он разозлился, когда ты сказал ему, что хочешь работать и он тебе запретил, верно? Н Е Л Ь З Я! – строго сказал Рамиз. – Мой отец не примет этих слов, понятно? Сама смотри, пока работать меня он не заставляет, и тебе он тоже не позволит, так что забудь об этом джаным. Если тебе нужны деньги, то в моей карте их достаточно, если тебе что-то нужно, ты обращайся ко мне, хорошо? Когда придёт время, тогда вместе и поработаем». Айлын обиженно посмотрела на кузена: «Мне не нужны деньги, не пойми меня неправильно, я работать хочу, ты понимаешь? Поверь я и без денег могу, я просто не хочу сидеть сложа руки, мне нужна работа». Рамиз ей: «Я понимаю тебя, но ты иди и скажи это моему отцу, что хочешь работать без денег, он всё равно не позволит тебе этого сделать, как бы ты не пыталась его отговорить. Прости, но по этому поводу я не смогу тебе помочь», – после этих слов, Айлын встала, она уже была не в настроении. Рамиз ей: «Куда это ты пошла, садись со мной, вместе посмотри фильм». Глубоко вздохнув, Айлын ему в ответ: «Моя жизнь это и есть сплошной фильм. У меня нет интереса смотреть на чей-то другой сценарий, ты смотри, – она вышла из комнаты». Рамиз понимал, что в этом доме она чувствует себя скованно, он понимал, что она хотела поработать где-нибудь желательно подальше от его матери. Только отец не знал до чего Сенубер доводит бедную девушку, каждый день она оборачивалась эту в мерзкую змею и жалила её своим противным ядом, который медленно просачивался в её кровь и в душу. Всё это Рамиз скрывал от отца, когда последнего не было дома. Рамиз, отчаявшись, провёл рукой по лицу, он уже не мог продолжать смотреть фильм. Рамиз проговаривал про себя: «Мдааа, такой фильм я бы…», – Рамиз не договорил и просто жалобно посмотрел в другую сторону.

Айлын зашла в свою комнату и легла на кровать, она смотрела на фотографию своей мамы, и с грустным голосом, она проговаривала: «Пожалуйста, возьмите меня с собой, я скучаю без вас, – однако глядя на её фото, она вспомнила слова дяди Малика. – Ты должна продолжить дело, которое не смогли закончить твои родители доченька». Присев, она задумалась: «Что за незаконченное дело, о чём же он имел ввиду? – она быстро встала и вышла из комнаты».

Малик был в саду, увидев Айлын, он улыбнулся ей. Айлын торопилась идти к нему, потому что боялась, что вдруг она забудет спросить его. Айлын, добравшись до Малика, спросила его: «Дядя Малик, вы помните то, что вы тогда мне сказали?» Старик немного подумал: «Ааа, что я тогда сказал доченька? Извини, просто я забываю, что же было вчера». Айлын ему: «Тот раз, ты сказал мне, что у мамы осталось какое-то незаконченное дело, что я должна продолжить его и быть сильной, и тому подобное. Так что это за оставшаяся работа мамы, о которой я не знаю?» Старик хотел что-то сказать, но внезапно раздался голос Сенубер, которая обращалась к Айлын: «Ты теперь и других будешь отвлекать от работы?» Айлын не стала оборачиваться, она глубоко вздыхала, её нервы были уже на пределе. Малик Сенубер: «Я её позвал ханым, хотел, чтобы она здесь немного помогла мне». Сенубер нагрубила ему: «Если не можешь справиться со своей чёртовой работой, вон там, – Сенубер указала старику пальцем на входную дверь. – Милости прошу, проваливай вон отсюда!». И только Айлын хотела сказать ей, как её моментально остановил Малик: «Тихо дочка, пожалуйста, ничего не отвечай ей. Я уже привык к её оскорблениям, я здесь только ради твоего дяди, так что прошу тебя, не делай этого». Айлын ещё сильнее разозлилась: «Но я же ничего ей не ответила! Почему из-за меня она оскорбляет и вас? Вы же ни в чём не виноваты, она же не маленький ребёнок в конце-то концов! Ну ладно бы я, чёрт со мной, я младшая, так что я могу потерпеть». Сенубер приказала ей: «Иди и помоги моим слугам!» Айлын Малику: «Ну ладно, в другой раз поговорим по поводу моего вопроса. Хорошо, я пойду, а то эта бессердечная женщина из-за меня начнёт донимать тех бедолаг. Я никак не могу понять, что это за вид змеи, у которого никогда не заканчивается яд, даже когда она сто раз жалит им за день». От услышанного описания, Малик еле-еле держал себя в руках, чтобы не упасть со смеху. Он ей: «Иди с терпением туда». Айлын про себя: «Это ваше…. терпение, если оно мне попадёт в руки, я с радостью покажу ей», – Малик покачивал головой из стороны в сторону, улыбаясь всему сказанному от измотанной девушки.

Камиль помогал своей сестре подготовиться к экзаменам, уставшая Наргиз больше не могла продолжать занятия и попросила брата: «Братик, давай потом доделаем задания, я уже устала», – Наргиз вышла из комнаты. Камиль решил заняться разминкой, чтобы хоть немного снять боль по всему телу из-за длительных сиделок. Взяв со стола телефон, Камиль посмотрел на номер Айлын и проговаривал про себя: «Что же будет дальше с этой бедняжкой?» Открыв дверь, Наргиз позвала брата: «Идём, пора есть», – затем она ушла. Камиль размышлял про себя: «Может мне стоить позвонить ей?»

Айлын мыла посуду в кухне, Сенубер специально подавала ей разбитую посуду, чтобы девушка порезала себе руки. Она абсолютно не испытывала к ней жалости. Айлын, размышляя про себя, не заметила, что в раковине всё это время был именно разбитый стакан. Один из осколков порезал её ладонь, кровь пролилась на поверхность всей посуды, ей пришлось обмотать рану тряпкой. В этот же время ей раздался звонок, думая, что это звонит дядя, она другой рукой вытащила телефон из кармана, но это оказался Камиль. Приблизив телефон к уху, она собиралась ответить ему, но не смогла, поскольку в этот момент зашла Сенубер, не позволившая дать ей этой возможности. «Руку порезала?» – спросила Сенубер. Айлын ей: «Да, оказывается, здесь посреди посуды был сломанный стакан. Я не заметила его, и поэтому из-за своей же неосторожности поранилась». Сенубер приблизилась к ней со злорадной улыбкой: «Вот такие вещи и будут случаться с тобой. Этот стакан будет тебе напоминанием, чтобы ты не забывала о том, какие большие неприятности тебя ждут в будущем». Айлын ей в ответ: «Дай бог вам здоровья ханым, ради дяди я готова и жизнь отдать, и вы прекрасно знаете. Но что мне поделать, придётся терпеть этот сломанный стакан, и ваши заранее запланированные цели мне тоже придётся терпеть. В следующий раз, когда захотите устроить мне очередное испытание, сделайте пожалуйста так, чтобы я не осталась жива, а то от этих мелочей я уже мучаюсь, как вроде той разбитой посуды. И не стоит вам тратить своё драгоценное время на меня». Сенубер говорит ей: «И это тоже случится, ты не беспокойся. Я постараюсь помучить тебя максимально медленно, и тогда я окончательно поставлю точку на твоей жизни, так что не сомневайся в этом, я обеспечу тебя этой возможностью. Но, пожалуй, лёгкая смерть для тебя будет огромным грехом». Она повернула свою уродливую сущность в другую сторону, и ушла из кухни, не став помогать ей. Айлын забыла, что всё это время телефон был включен, она не могла найти подходящее время, чтобы ответить, и поэтому она просто положила телефон на стол. Она смотрела на свою ладонь, кровь просачивалась сквозь намотанную тряпку, Айлын проговаривала про себя: «Я с нетерпением буду ждать этого дня, но если ты сама этого не сделаешь, то ты сильно об этом пожалеешь, потому что это будет уже твой большой грех». Камиль слышал абсолютно всё, о чём они говорили. Он не мог поверить услышанному, он обомлел от шока, держа телефон к уху. Но всё же он быстро очнулся, встав с кровати, он мигом выбежал из комнаты. Его семья села за стол. Камиль, выхватив со стола ключи, сразу же помчался к машине, однако потом раздался голос мамы: «Сынок, ты куда так торопишься?» – Камиль не услышал. Все за столом сидели в ступоре и удивлённо смотрели друг на друга, не понимая, что же на него нашло. Мать забеспокоилась.

Камиль впопыхах устремился к автомобилю. Присев на сиденье, он тут же завёл двигатель. Мать всё ещё не могла прийти в себя, она посмотрела на мужа, на дочь: «Что это с ним вдруг случилось? Причём ничего не ответил, куда же он уехал?» Наргиз повела плечами: «Мам, я без понятия, что с ним». Встав со стула, отец взял телефон и позвонил сыну. Камиль ответил на звонок: «Отец, я пока не могу говорить, я за рулём. Позже перезвоню», – Камиль отключил телефон. Поставив телефон на место, отец встревоженно посмотрел на жену: «Сказал, что позже перезвонит, что он за рулём, – затем он присел на стул. – Наверняка, что-то стряслось с его другом, ну или со с знакомым. Он перезвонит, так что, не переживай дорогая». Жена про себя: «Аххх, сынок, в конце концов ты погубишь мне сердце». Муж ей: «Успокойся, иншаллах ни с кем ничего не случится». Жена ему: «Иншаллах, надеюсь не случится. Пусть Аллах защитит каждое дитя, – мать говорит всем остальным. – Ладно кушайте, потом разузнаем, что будет, – она протянула тарелку с супом с каждому, Наргиз поблагодарила маму». Она протянула еду и мужу, тот также поблагодарил её и начал есть: «Здоровья твоим рукам, очень вкусно получилось, как всегда». Жена присела, но она не стала есть, она всё ещё думала о сыне, с грустным выражением лица, она сказала: «Приятного аппетита дорогой».

Камиль прибавил скорости к машине, лишь бы поскорее добраться до Айлын. На этот раз на лице Камиля было злобное раздражение. Можно сказать, он ехал туда чуть бы ли ни со скрежетом в зубах, настолько он был вне себя от слов Сенубер, что начал проговаривать про себя: «На этот раз ты уже действительно переступила черту, Сенубер ханым».

Айлын же не меньше Камиля злилась на Сенубер. Девушка кипела от гнева, потому что мало того, что Сенубер порезала её руку, так она ещё и злорадствовала этому, и вдобавок угрожала. Пребывая в раздумьях, Айлын и позабыла, что с её руки текла кровь. От нервов она упиралась в одну точку; угрозы от Сенубер продолжали крутиться у неё в голове прямо как надоедливая мелодия из старой шарманки, она проговаривала про себя: «Что я тебе такого сделала? Настолько ты жестока ко мне. Чтобы быть жестоким к какому-то человеку, нужна лишь причина, но даже враг на такое не способен». В это же время, Рамиз спускаясь вниз по лестнице тут же остолбенел, как только Камиль помчался на кухню: «Что здесь происходит? – удивился Рамиз и сразу же побежал за другом». Добравшись до Айлын, Камиль обратил внимание на сочащуюся кровь из руки девушки, он взволновался, но сразу же взял себя в руки. Он намотал её ладонь уже другой тряпкой и старался изо всех сил остановить кровотечение. Пришедший Рамиз тоже не остался равнодушным к этой картине, он увидел перед собой кровь на полу и поинтересовался происходящей обстановкой: «Так, что здесь случилось?» – увидев, что Камиль фиксирует её рану, он понял, что девушка порезалась, только он не понимал лишь одного, откуда же Камиль узнал о её ране? Камиль ей: «Пойдём к врачу, у тебя глубокий порез». Отойдя от мыслей, она посмотрела на кузена. Камиль снова говорит ей: «Я говорю пойдём в клинику, пусть врач посмотрит на твою рану», – он схватил её за руку и потащил за собой, а Рамизу то и дело приходилось смотреть на то, как кровь льётся на пол, начиная со стола. Айлын, прижимая свою руку, резко остановилась и сказала Камилю: «Я никуда не пойду, мне не нужен врач, не беспокойся за меня», – она также резко вытащила руку и ушла в комнату. Рамиз спросил друга: «Я не понял, что тут произошло? Почему она порезалась?» Камиль в ответ: «Её срочно надо отвезти к врачу, давай потом поговорим», – они оба пошли вслед за ней. Айлын Рамизу: «Если не трудно, можешь, пожалуйста, принести мне аптечку», – Рамиз быстро побежал в комнату за аптечкой. Камиль удручённо смотрел на неё, она же всё ещё никак не могла забыть слова Сенубер, пропитанные желанием поскорее прикончить девушку. Камиль сказал ей: «Послушай, давай поедем в клинику, пусть врач посмотрит, у тебя там очень глубокий порез, нужно срочно остановить кровотечение, – Айлын отрицательно покачала головой. – Я всё знаю, я слышал». «Что ты знаешь? – спросил Рамиз, войдя в комнату с аптечкой. – Скажи и мне, что здесь на самом деле случилось, помимо того, что она порезалась». Айлын взяла от него аптечку и пыталась открыть, но безуспешно. Камиль подошёл к ней и помог взять оттуда все необходимые медикаменты: бинты, антисептики и прочие лекарства. Когда он развязывал тряпку, она даже не обращала внимание на боль. Она держала полотенце снизу, чтобы её кровь не испачкала весь пол. Камиль ей: «Позволь мне помочь тебе, только не говори мне нет». Рамизу от вида крови стало не по себе, он прикрыл глаза рукой и сказал ей: «Оффф джаным, что ты наделала, ну разве можно быть такой неаккуратной?» Камиль нервно посмотрел на него: «Она не сама себя порезала, ей помогли это сделать», – Рамиз ничего понимал, он посмотрел на Камиля и ждал, когда он уже наконец всё объяснит. Камиль продезинфицировал её рану жидким антисептиком, он риторически обращался к ней: «Тебе ведь помогли порезаться, так?» – посмотрел ей в лицо. Айлын удивилась тому, откуда же он узнал, что это именно Сенубер натворила. Однако потом она вспомнила, что недавно Камиль звонил ей, и всё это время телефон был включен. Она Камилю: «Пожалуйста, молчи. Ради Аллаха держи язык за зубами», – Рамиз выхватил руку Камиля и резко повернул лицом к себе. «Объясни уже чёрт возьми, что здесь случилось? И что это за секреты, которые ты должен скрывать за зубами?» – грозно спросил Рамиз. Камиль смотрел ему в глаза и сказал: «У меня нет никаких секретов, друг мой. Она не просто так порезалась, это дело рук твоей матери, это она подсунула ей разбитый стакан. А после того, как она порезалась, она снова заставила её мыть посуду, браво, разве что только аплодисментов не хватает». Рамиз не стерпел и схватил друга за рубашку обеими руками: «Ты что несёшь? Ты хоть сам слышишь, что говоришь?» Камиль откинул его руки от себя: «Ты меня сам отлично знаешь, я не из тех людей, что устраивают дебош без причины, – Камиль вытащил с кармана мобильник. – А вот и доказательство, я звонил ей, там всё записано, – он отдал Рамизу телефон. – Я пойду и помогу ей, а ты иди и послушай, что говорила твоя мать, ясно?» Камиль подошёл к Айлын, он снова капнул на её порез антисептик, затем смыв кровь, он поскорее начал завязывать её ладонь бинтом, чтобы избежать кровотечения. Айлын смотрела на него недовольным взглядом будто спрашивая, зачем он сказал Рамизу правду. От всего случившегося Камиль так злился, что не стал смотреть на неё. Рамиз же встал на край комнаты. Прижав к уху телефон, он стал слушать весь разговор мамы и Айлын, в эту же секунду, его лицо приняло уже более зловещие черты. От ярости Рамиз закричал на весь дом, он взял телефон и выбежал из комнаты. Разумеется, его крик конечно же услышала кузина: «Стой! Куда ты? Вернись!» Айлын Камилю: «Останови его!» – но Камиль ничего не слышал, он и дальше продолжал завязывать бинт, делая последний узел. Айлын встала и хотела побежать за Рамизом, но Камиль не позволил ей этого сделать. Он схватил её за плечо и посадил обратно: «Поверь мне, если бы он не пошёл, то вместо него пошёл бы я», – его нервы кипели и поэтому он намекнул Айлын, чтобы та больше ничего не говорила. После того, как он закончил с обработкой её раны, он не заметил, что его рубашка испачкалась в крови. Айлын это увидела, она хотела ему сказать, но не смогла.

Сенубер разговаривала по телефону, разъярённый её гнусным поступком Рамиз, ворвался в комнату, даже не постучавшись. Прервав разговор, она обернулась к сыну и с удивлённым выражением лица она недоумевала от того, что же на него нашло. Держа телефон подальше, она обеспокоилась: «Что это за неуважение?» – сказала она сыну. Его нервы были уже на пределе, на лице было злобное раздражение, всё его лицо плавилось от гнева, брови неконтролируемо дёргались то вверх, то вниз, тело бросало в дрожь, а кровеносные сосуды в глазах с каждой секундой становились всё шире и шире, что, казалось бы, скоро его глаза станут полностью красными. Он был настолько взбешён, что сразу же выхватил с её рук телефон и швырнул его в стену. Мать ему: «Что ты творишь? Совсем что ли обнаглел?» Рамиз медленно и грозно подходил к ней, яростно сжимая зубы: «То есть, когда ты наглеешь, ничего такого не случается, так? То есть, тебе можно переступать грань, верно? О да, ты с удовольствием будешь переступать черту до тех пор, пока ты вдоволь не насладишься выжимать всю кровь у других людей, правильно? Ты маньяк что ли? – Рамиз накричал на неё да так громко, что она испугалась. – Я в курсе о порезанной ладони Айлын!». Сенубер же быстро привела себя в порядок и попыталась выйти чистой из этого инцидента: «Ты только посмотри на эту дьяволицу, мало того, что сама порезалась, так ещё и меня в этом обвиняет? Не верь ей сынок, она просто хочет настроить нас друг против друга, сделать нас врагами!» Рамиз снова накричал на неё: «Замолчи! Больше ничего не говори! Если здесь и есть дьявол, то только ты, мама, поняла? Не смей обвинять кого-то другого, никто не занимается таким безобразием как ты! Моё доверие к тебе уже исчерпано, да будь ты проклята, ты меня потеряла мама, ты можешь понять, что я говорю? Ты потеряла сына, больше мой язык не повернётся называть тебя матерью! Мне уже надоело от твоих игр, как и от твоих противных слов, мне всё надоело, надоело!» – Рамиз ещё громче накричал на неё. Мать ему в ответ: «Ну всё, я покажу этой мерзавке, что значит наговаривать на других!» – стоило ей только захотеть уйти, как её руку сразу же схватил сын. Он остановил её на ровном же месте и стал говорить ей: «А ну ка стой, ты куда это собралась?» – выхватив телефон, он показал матери прямо в лицо доказательство, которое было записано его другом во время звонка. Сенубер было больно, когда он сжимал её руку, из-за страха она никак не могла вытащить свою руку. Показав ей записанные её же угрозы на девушку, в один момент, Рамиз ещё сильнее стал сжимать руку матери. Сенубер пыталась вытащить руку, но сил на это ей не хватило, она оказалась совсем в безвыходном положении, она не знала, что сказать ему, у неё был только лишь последний козырь в рукаве. Она сказала ему: «Сынок, пожалуйста, отпусти мою руку, мне очень больно!» Рамиз со скрежетом в зубах продолжал держать её: «Точно также больно ты делаешь каждому человеку, каждый день, каждый час!» – в конце концов он отпустил её руку, и злобно посмотрел ей прямо в глаза. От его взгляда, Сенубер поняла насколько низко пала перед ним. Она поняла, что уже теряет сына. В конечном счёте она так и не сумела вовремя поменять маску своего лица. Она стала подлизываться и фальшивить, как только могла: «Ну прости меня сыночек, прости меня!» Рамиз начал считать пальцами, обращаясь к ней: «Во-первых- ты больше не будешь пересекаться с Айлын. Во-вторых- у моего отца больное сердце, но ты и об этом очень хорошо знаешь, но разве в тебе есть совесть? Однако, ты больше не будешь выводить его своими долбанными выходками. В-третьих- Айлын член нашей семьи, так что вбей это себе глубоко в голову, как угодно, и не смей её больше трогать. В-четвёртых- с этого дня ты должна нормально относиться ко всем людям, находящиеся в этом доме, ты больше не посмеешь причинять кому-то боль, особенно дяде Малику, поняла? И пятое- следи за своим языком, в противном случае, я покажу эту запись отцу. Поверь мне, я даже не стану смотреть на твои слёзы, я покажу отцу весь разговор, и в один прекрасный день, он рано или поздно разведётся с тобой, и тогда ты окончательно меня потеряешь, поняла?» – косо посмотрев на мать, он вышел из её комнаты. Сенубер же, положив руку на грудь, проговаривала про себя, обращаясь к той, кому она и порезала ладонь: «Будь ты проклята тварь! Ты ещё и разговор записываешь? Ну ничего, я тебе устрою такое, что тебе даже в кошмарах не приснится! Ты ещё погоди, я не Сенубер, если этого не сделаю!»