На шлюпах «Восток» и «Мирный» к Южному полюсу. Первая русская антарктическая экспедиция

Жители острова великого князя Александра Николаевича. Из альбома рисунков художника П. Михайлова

В Порт-Жаксоне экспедиция находилась почти два месяца и 31 октября 1820 г. вновь вышла в море для достижения высоких широт в других, еще не посещенных ею секторах Антарктики.

По пути на юг шлюпы 10 ноября подошли к острову Макуэри (или, как его называет Беллинсгаузен, Маквария); остров был положен на карту и для его исследования на берег отправились Беллинсгаузен, Лазарев, художник Михайлов и несколько офицеров.

С конца ноября экспедиция возобновила свои попытки достижения материка Антарктиды. «Покушений» проникнуть возможно далее к югу в этот период было сделано пять (30 ноября, 1 декабря, 14 декабря, 29 декабря 1820 г. и 9–16 января 1821 г.), и три раза корабли проникали за Южный полярный круг. Однако в этом секторе Антарктики материк далеко не достигает Южного полярного круга, и лишь четвертое «покушение» увенчалось успехом: 9 января 1821 г. был открыт остров Петра I, а 16 января – берег Александра I, о котором Беллинсгаузен пишет: «Я называю обретение сие берегом потому, что отдаленность другого конца к югу исчезала за предел зрения нашего».[65 - Первое издание, т. II, стр. 255.] 20 января Беллинсгаузен направился к Новой Шетландии, об открытии которой он узнал, находясь еще в Австралии, от русского посла при португальском дворе в Рио-де-Жанейро. 24 января экспедиция увидела землю и вплоть до 27 января обследовала ее южное побережье, обнаружив, что это группа из десятка крупных островов и многих более мелких. Все Южные Шетландские острова были положены на карту и всем им были даны русские имена (Бородино, Малый Ярославец, Смоленск, Березино, Полоцк, Лейпциг, Ватерлоо, остров вице-адмирала Шишкова, остров адмирала Мордвинова, остров капитан-командора Михайлова, остров контр-адмирала Рожнова, Три Брата). После обследования Южных Шетландских остров экспедиция направилась в обратный путь на Родину. С 27 февраля по 23 апреля шлюпы простояли в Рио-де-Жанейро, где был снова произведен их тщательный ремонт. На обратном пути была сделана лишь одна кратковременная остановка в Лиссабоне (с 17 по 28 июня) и, кроме того, шлюпы переждали ночь с 15 на 16 июля на якоре на Копенгагенском рейде. Наконец, 24 июля 1821 г. шлюпы «Восток» и «Мирный» стали на якорь на Малом Кронштадтском рейде, на тех местах, с которых они более двух лет назад отправились в свой славный и опасный путь.

Острова Новой Южной Шотландии. Из альбома рисунков художника П. Михайлова

Плавание экспедиции продолжалось 751 день (из них ходовых дней под парусами 527 и якорных 224); она прошла почти 50 тысяч морских, миль, что по протяжению в 2 1/2 раза превышает длину большого круга земного шара. Каковы же были результаты первой русской антарктической экспедиции?

Во-первых, экспедиция выполнила главное задание – открыла материк Антарктиды и тем самым утвердила приоритет нашей Родины в этом отношении. Всего ею было вновь открыто 29 ранее неизвестных островов, в том числе 2 в Антарктике, 8 – в южном умеренном поясе и 19 – в жарком поясе.

Во-вторых, экспедиция провела громадную научную работу. Существенная заслуга экспедиции состояла в точном определении географических координат островов, мысов и других пунктов и составлении большого числа карт, что являлось излюбленной специальностью самого Беллинсгаузена. Нужно удивляться исключительной точности наблюдений как самих Беллинсгаузена и Лазарева, так и прочих офицеров экспедиции, и особенно астронома Симонова. Эти определения не потеряли своего значения до сих пор и очень мало отличаются от новейших определений, произведенных на основе более точных методов и более совершенными мореходными инструментами. Карта Южных Шетландских островов являлась наиболее точной вплоть до самого последнего времени, а зарисовки островов, сделанные художником Михайловым, используются в английских лоциях до сих пор; особенно точно были измерены высоты гор и островов Лазаревым. Астроном Симонов производил систематические наблюдения над изменением температуры воздуха, штурмана – над элементами земного магнетизма. Экспедиция произвела много важных океанографических исследований: впервые доставались пробы воды с глубины помощью примитивного батометра, изготовленного корабельными средствами; производились опыты с опусканием бутылки на глубину; определялась впервые прозрачность воды помощью опускания на глубину белой тарелки; измерялись глубины, насколько позволяла длина имевшегося лотлиня (по-видимому, до 500 м); была произведена попытка измерения температуры воды на глубине; изучалось строение морских льдов и замерзаемость воды разной солености; впервые производилось определение девиации компасов на различных курсах.

Экспедиция собрала богатые этнографические, зоологические и ботанические коллекции, привезенные в Россию и переданные в различные музеи, где они хранятся до сих пор.

Большой интерес представляют некоторые личные научные наблюдения Ф. Ф. Беллинсгаузена. Он разрешил многие сложные физико-географические проблемы; однако, к сожалению, научная слава досталась не ему, а западноевропейским ученым, занимавшимся теми же вопросами значительно позднее. Так, задолго до Дарвина, Беллинсгаузен совершенно правильно объяснил происхождение коралловых островов, являвшееся до него загадкою, он дал правильное объяснение происхождению морских водорослей в Саргассовом море, оспаривая мнение такого авторитета в области географической науки его времени, как Гумбольдта; в теории льдообразования у Беллинсгаузена много правильных мыслей, не потерявших своего значения до настоящего времени.[66 - Редактор и комментатор первого английского издания книги Беллинсгаузена, уже упоминавшийся антарктический исследователь Дебенхен, выражает удивление, что строевой русский моряк мог решать правильно столь сложные научные вопросы.]

Особого внимания заслуживает альбом рисунков, составленный художником Михайловым и состоящий из 47 страниц; в числе рисунков находятся зарисовки островов, пейзажей, типов местных жителей различных стран, животных, птиц, рыб, растений, типов ледяных гор и т. п. Подлинные рисунки были обнаружены в Государственном Историческом музее в Москве лишь в 1949 г. Ввиду того, что в составе экспедиции не было натуралистов, Михайлов старался особенно тщательно зарисовать все, что касалось фауны и флоры; так, например, на его рисунках птиц вырисовано каждое перышко, на рисунках рыб – каждая чешуйка.

Экспедиция была встречена на Родине с большим торжеством и ее открытиям придавалось громадное значение. Лишь спустя более чем 20 лет была послана первая иностранная экспедиция в антарктические воды. По этому поводу руководитель этой английской антарктической экспедиции 1839–1843 гг. Джемс Росс писал: «Открытие наиболее южного из известных материков было доблестно завоевано бесстрашным Беллинсгаузеном и это завоевание на период более 20 лет оставалось за русскими».[67 - James Ross. A Voyage of discovery and research in the Southern and Antarctic regions during tie years 1839–1843, изд. 1847.]

В 1867 г. немецкий географ Петерман, отмечая, что в мировой географической литературе заслуги русской антарктической экспедиции оценены совершенно недостаточно, прямо указывает на бесстрашие Беллинсгаузена, с которым он пошел против господствовавшего в течение 50 лет мнения Кука: «За эту заслугу имя Беллинсгаузена можно прямо поставить на ряду с именами Колумба и Магеллана, с именами тех людей, которые не отступали перед трудностями и воображаемыми невозможностями, созданными их предшественниками, с именами людей, которые шли своим самостоятельным путем, и потому были разрушителями преград к открытиям, которыми обозначаются эпохи».[68 - Dr. A. Petermann, Spitzbergen und die Arktische Central-Region, Mitteilungen, Erganzungsbaad, IV, 1865–1867.]

Академик Ю. М. Шокальский, сравнивая достижения антарктических экспедиций Кука и Беллинсгаузена, сделал следующий подсчет: из общего числа дней плавания в южном полушарии (1 003) дня, Кук провел южнее 60° параллели всего 75 дней, а Беллинсгаузен (из 535 дней) – 122 дня. Кук находился во льдах 80 дней, Беллинсгаузен – 100 дней; корабли Кука разлучились, а оба русских шлюпа в сложнейших условиях шли все время соединенно. Свой подсчет (произведенный еще в 1924 г.) Ю. М. Шокальский заключает следующими словами: «Беллинсгаузен совершил вполне беспримерное плавание, с тех пор и доныне никем не повторенное».

Заслугой русских моряков является их смелое маневрирование среди массы льдов, часто при исключительно штормовой погоде, в условиях тумана, снега и весьма малой дальности видимости. Этим трудностям плавания посвящены многие страницы труда Беллинсгаузена.

Наконец, нельзя не отметить исключительной гуманности русских мореплавателей по отношению к местным жителям вновь открытых островов. Уже в инструкции, данной Беллинсгаузену, значилось, что во всех землях, к которым экспедиция будет приставать, надлежит с местными жителями поступать с «величайшей приязнию и человеколюбием, избегая сколько возможно всех случаев к нанесению обид или неудовольствий… и не доходить до строгих мер, разве только в необходимых случаях, когда от сего будет зависеть спасение людей, вверенных его начальству».[69 - Первое издание, т. I, стр. 19.] Беллинсгаузен и на самом деле отказывался от высадки на острова, если видел, что она могла быть сопряжена с применением огнестрельного оружия. Насколько это гуманное отношение отличается от жестокости многих иностранных мореплавателей, чего не избежал и сам Джемс Кук! Характерен в этом отношении отзыв ближайшего помощника И. Ф. Крузенштерна старшего офицера шлюпа «Надежда» М. И. Ратманова, побывавшего вскоре после Кука на тихоокеанских островах: «Ежели рассмотреть все то, что Кук сделал для рода человеческого, – ужаснуться должно. Он при открытии разных народов Южного океана стрелял, резал уши тем, которые его почти богом почитали и ни в чем ему не сопротивлялись. Конец жизни сего мореплавателя доказывает возмутительный его характер и грубое воспитание».[70 - Журнал «Яхта», 1876 г., № 16.]

Заслуживает внимания следующий отзыв Беллинсгаузена, непосредственно направленный против «расовой теории»: «Последствие доказало, что природные жители Новой Голландии к образованию способны, невзирая, что многие европейцы в кабинетах своих вовсе лишили их всех способностей».[71 - Первое издание, т. II, стр. 120.]

Русские мореплаватели на русских кораблях первыми открыли Антарктиду и тем самым утвердили приоритет нашей Родины на это открытие. Это обстоятельство особенно надо помнить сейчас, когда ряд иностранных государств покушается произвести раздел Антарктиды без участия Советского Союза, к которому по преемству перешло это право приоритета. Необходимо помнить, что Россия никогда не отказывалась от своих прав на эти земли, а советское правительство никому не давало согласия распоряжаться территориями, открытыми русскими моряками.

Беллинсгаузен Ф. Ф. Двухкратное изыскание в южном ледовитом океане и плаванье вокруг света

Часть первая

Глава первая

1819 года, марта 25-го дня, морской министр, адмирал маркиз де-Траверсе[72 - Траверсе, Иван Иванович (1754–1831), адмирал; с 1811 по 1828 г. – морокой министр; французский эмигрант; принят в русский гребной флот из капитанов французской морской службы; с 1802 г. был главным командиром черноморских портов; в русском флоте играл весьма отрицательную роль и привел в полный упадок сначала черноморский флот, а затем и весь флот в целом.] объявил лейтенанту Лазареву 2-му, что император Александр I приказал отправить для открытий две экспедиции: одну к Южному, а другую к Северному полюсам.

Первой предназначено осмотреть те части Южного океана, в которых никто ещё не бывал, или в тех частях, которые уже известны, обозреть острова, коих не видали прежние мореплаватели. Сия экспедиция названа первым отрядом.

Другой надлежало, войдя в Берингов пролив, искать прохода по северную сторону Северной Америки и, обойдя оную, Западным океаном[73 - Атлантическим океаном. – Ред.] возвратиться в Россию. Сия экспедиция названа вторым отрядом.

В сей отряд назначены: корвет «Открытие» и транспорт «Благонамеренный» под, начальством капитан-лейтенанта Васильева[74 - Васильев, Михаил Николаевич (умер в 1847 г.), капитан-лейтенант, впоследствии вице-адмирал, и генерал-интендант.] и лейтенанта Глеба Шишмарёва,[75 - Шишмарёв, Глеб Семенович (1781–1835), капитан-лейтенант, впоследствии контр-адмирал и командир гвардейского экипажа; был дважды в кругосветном плавании: с 1815 по 1818 г. на бриге «Рюрик» и с 1819 по 1822 гг. на шлюпе «Благонамеренный».] в первый отряд шлюп «Восток» и транспорт «Ладога». Для начальства над сими двумя судами призван в Петербург известный капитан-командор Ратманов,[76 - Ратманов, Макар Иванович (1772–1833), капитан-командор, впоследствии вице-адмирал; в 1803–1806 гг. плавал вокруг света на шлюпе «Надежда», в качестве ближайшего помощника И. Ф. Крузенштерна.] который тогда, после претерпенного им кораблекрушения на мысе Скагене, находился в Копенгагене и ожидал лета, чтобы возвратиться в Россию. Слабое здоровье его, на службе расстроенное, не позволяло ему принять начальство в толь трудной предприятии. Капитан-командор Ратманов, с которым я был на шлюпе «Надежда» под командою капитана Крузенштерна во время путешествия его вокруг света, предложил морскому министру, чтобы вместо его поручили мне начальство первым отрядом.

Вследствие сего, я получил от морского министра письмо от 24 апреля 1819 года, в следующих словах:

«Объявив приказание императора Александра I вице-адмиралу Грейгу о немедленном отправлении вас в С.-Петербург, уведомляю о сём и вас, оставаясь уверенным, что вы поспешите прибытием сюда, для принятия некоторых поручений государя, и проч.».

Сей случай удалял меня из Севастополя, где я тогда с особым удовольствием служил командиром 44-пушечного фрегата «Флоры» и имел поручение от главного командира Черноморского флота вице-адмирала Грейга в продолжение лета обойти на сем фрегате Черное море и определить географическое положение всех приметных мест и мысов. Для меня было бы лестно и приятно исполнить волю всеми любимого начальника, но надлежало отправиться в С.-Петербург.

По прибытии моем в столицу 23 мая, морской министр сказал мне; «Государь поручил вам начальство над двумя шлюпами «Восток» и «Мирный», которые назначаются для открытий в южных больших широтах и чтобы обойти льды вокруг Южного полюса».

Я немедленно отправился в Кронштадт для принятия шлюпов, которые уже были почти в готовности.

Приготовление шлюпов

До избрания настоящего начальника на шлюп «Восток», для приготовления и вооружения оного, назначен был главным командиром Кронштадского порта вице-адмиралом Моллером 1-м лейтенант Игнатьев.

Шлюп «Восток», коего длина 129 футов 10 дюймов, ширина без обшивки 32 фута 8 дюймов,[77 - Длина 39,5 метра, ширина 10 метров, подробнее см. вводную статью. – Ред.] глубина интрюма 9 футов 7 дюймов, построенный в С.-Петербурге на Охтенской верфи корабельным мастером Стоке в 1818 году, признан от морского министра удобным для сего путешествия более потому, что капитан Головнин отправился кругом света в 1817 году на шлюпе «Камчатка» его же размера и конструкции; Шлюп «Восток» построен был из сырого соснового леса и не имел никаких скреплений, кроме обыкновенных; подводная часть была скреплена и снаружи обшита медью в Кронштадте корабельным мастером Амосовым, под надзором коего докончена столярная работа и прочее.

По приезде моем в Кронштадт, когда я увидел шлюп, первый бросился мне в глаза необыкновенной величины рангоут. А как мне надлежало простирать плавание не в лучшее летнее время, не в свободных и чистых местах при пассадных ветрах, не в хорошем климате и не поблизости своих или чужих портов, то я предполагал уменьшить рангоут и сделать некоторые другие перемены, но по причине позднего времени уже некогда было к сему приступить, и я довольствовался только тем, что ещё возможно было доделать. Запасные стеньги, по просьбе моей, корабельный мастер приказал сделать тремя с половиною футами менее настоящих, которые предполагал я в море переменить, а настоящие стеньги убавить своими мастеровыми.

Лейтенант Лазарев 2-й, бывший четыре года волонтёром на английских военных кораблях, потом продолжал служение в нашем флоте командиром принадлежащего Российско-Американской компании судна «Суворов», благополучно совершивший плавание кругом света в продолжение 1813, 1814, 1815 и 1816 годов, определён начальником транспорта «Ладоги», который потом переименован военным шлюпом «Мирный». Не взирая на сие переименование, каждый морской офицер видел, какое должно быть неравенство в ходу с шлюпом «Восток», следовательно, какое будет затруднение оставаться им в соединении и какая от сего долженствовала произойти медленность в плавании. Величина «Мирного» была в 530 тонн, длина – 120 футов, ширина – 30, глубина – 15;[78 - Длина 36,5 метра, ширина 9,1 метра, см. подробнее вводную статью. – Ред.] построен корабельным мастером Колодкиным из соснового хорошего леса с железным скреплением, для плавания в Балтийском море. Дабы сделать шлюп сей удобным к предстоявшему трудному плаванию, и чтобы безопасно мог противустоять бурным стихиям Южного океана, государственная Адмиралтейств-коллегия предположила дать шлюпу достаточное скрепление и положить фальшивую обшивку.

Прекрасная погода благоприятствовала обшивке судов около двенадцати дней до такой степени, что плоты, на коих плотники и конопатчики работали, беспрестанно наполнены были зрителями из морских офицеров; они, принимая великое участие в отправлении сей экспедиции, к удовольствию нашему напоминали мастеровым о каждом гвозде, который, с намерением или без намерения, мог быть оставлен не вбитым; по окончании упомянутой работы приступлено к медной обшивке; железные рулевые петли переменены на медные, сосновый руль на дубовый; битенги, крамболы, комельсы сделаны все из дубу, одним словом шлюп по возможности приведён в надлежащее состояние для предположенного плавания. После некоторых между корабельными мастерами споров об образе скрепления для сего судна, наконец решено было: чрез бимс в жилой палубе, также и на бимсы в кубрике, поставить железные стандерсы; в жилой же палубе чрез бимс приделать висячие кницы, удвоить рейдерсы, прибавить в носовой части два брештука цельного дерева к искусственным, сделанным из разных кусков; вверху и внизу в кормовой части транцы скрепить деревянными кницами.

Министр объявил приказание Александра I переименовать транспорт «Ладогу» в военный шлюп и дать название «Мирный», сообразно назначенному плаванию, а дабы шлюп имел вид военного судна, сделать на оном шек и стульцы.

Лейтенант Лазарев, с позволения министра, переменил на шлюпе своём рангоут, а паруса, такелаж и все внутренние переделки расположил по своему желанию. Артиллерия состояла из четырнадцати трехфунтовых пушек и шести карронад; гребные суда на оба шлюпа построены по планам, которые избрал лейтенант Лазарев.

Назначение офицеров и служителей. Когда шлюпы уже были почти готовы, мы приступили, по предоставленным нам правам, к избранию офицеров и служителей.[79 - Служители – рядовой (неофицерский) личный состав кораблей. – Ред.] Не взирая на трудности и опасности, каковых надлежало ожидать в предназначенном плавании, число охотников из офицеров было так велико, что мы имели не малое затруднение в избрании. А как на шлюп «Восток» нужно было только три лейтенанта и два мичмана, а на «Мирный» – два лейтенанта и два мичмана, то мы, к сожалению, не могли удовлетворить всех желающих быть нашими сотрудниками.

На шлюпе «Восток» состояли следующие чиновники:[80 - Чиновники – лица, имеющие офицерские или гражданские чины; биографические данные об офицерском составе шлюпов «Восток» и «Мирный» см. вводную статью. – Ред.]

Капитан 2-го ранга Фаддей Беллинсгаузен – Начальник экспедиции и командир шлюпа «Восток».

Капитан-лейтенант Иван Завадовский – Служил со мной семь лет в Черном море на фрегатах «Минерве» и «Флоре»; я знал достоинства сего офицера.

Лейтенанты:

Иван Игнатьев – Определен главным командиром Кронштадского порта вице-адмиралом Моллером к вооружению шлюпа и по желанию Моллера оставлен на шлюпе.

Константин Торсон, Аркадий Лесков – Приняты по хорошему о них отзыву известных морских капитанов.

Мичман Дмитрий Демидов – По просьбе контр-адмирала Коробки.

Астроном Иван Симонов – Экстраординарный профессор, обучавшийся в Казанском университете.

Живописец Павел Михайлов – Академик Академии художеств.

Штаб-лекарь Яков Берх – Избран флота генерал-штаб-доктором Лейтоном.

Штурман Яков Парядин.