На шлюпах «Восток» и «Мирный» к Южному полюсу. Первая русская антарктическая экспедиция

Служители обедали, как обыкновенно во время кампании, несколько ранее полудня, ужинали ранее 6 часов вечера, для того, что в полдень и в 6 часов сменяются вахты, и чтоб те, которым следует выйти на смену, успели отобедать и отужинать; на вверенных мне шлюпах, когда погода позволяла, обедали и ужинали на шканцах и баке, чтобы в палубах не оставалось сырых от кушанья паров и нечистоты. Посуда и ложки хранились наверху в особо устроенном месте.

После 6 часов вечера, в хорошую погоду, никому не дозволено оставаться внизу до 8 часов вечера, т. е. до раздачи коек; в сии два часа обыкновенно занимались разными нашими простонародными увеселениями, как то: пением, рассказыванием сказок, игрою в чехарду и плитку, скачкою чрез человека, плясками и проч., а между тем в палубе очищался воздух; потом в 8 часов вечера шли спать; при сем строго наблюдалось, чтобы каждый вешал на свое место койку, и не ложился на палубе, или в другом месте.

Служителям, находящимся на верху, велено было в жарких климатах покрывать голову для того, что, ежели бы кто решился проспать или простоять с открытою головою во время действия солнечных лучей, конечно подвергся бы гибельным последствиям; напротив, служителям, оставшимся в палубе, велено быть без шляп или шапок, чтоб не привыкнуть закутывать голову и притом сохранить вежливость, требуемую порядком службы.

Выйдя из Английского канала, я приказал штаб-лекарю Берху осмотреть служителей, дабы узнать нет ли наружных болезней. Берх меня весьма обрадовал, удостоверя, что на шлюпе «Восток» нет ни одного человека чем-либо заражённого; сие можно почесть великою редкостью, ибо в Англии больше, нежели где-нибудь, развратных прелестниц, особенно в главных портах. Лейтенант Лазарев уведомил меня, что трое из числа лучших его матросов заражены; медико-хирург Галкин обнадёжил в скором времени их вылечить; сие было тем нужнее, что самый способ лечения ускоряет зарождение цинги. Капитан Крузенштерн, во время путешествия своего вокруг света, зашёл не в Портсмут, а в Фальмут, для того, чтоб избегнуть сей заразы; в Фальмут заходят только пакетботы, отправляемые в разные места, и потому в городе менее распутных женщин.

Ветер нам благоприятствовал; мы расположили курс свой так, чтоб пройти мыс Финистер в расстоянии около шестидесяти миль.

1 сентября. В 8 часов утра я приказал держать SSW. Шлюп «Мирный» находился в весьма дальном расстоянии от шлюпа «Восток»; я сделал при пушечном выстреле сигнал, чтобы держался тем же курсом, как мы, но за дальностью не можно было рассмотреть сигнала, а потому шлюп «Восток» лёг на WSW, дабы приблизиться к «Мирному», и подошед в недальное расстояние, я повторил сигнал, и оба шлюпа пошли на SSW. В полдень находились на широте 45° 56’ северной, в долготе 10° 9’ западной; с сего времени до 7 часов, пополудни ветер постепенно утихал, а потом сделалось безветрие.

2 сентября. В полдень ветер отошёл к западу; мы поворотили на другой галс и легли на S; к 6 часам пополудни ветер сделался от NO свежий, мы легли на StW 1/2 W. На шлюпе «Восток» несли мало парусов, чтоб соразмерить ходы обоих шлюпов. Разность в ходе была такова, что не следовало бы их употреблять вместе, и тем больше при толь важном и трудном предназначении.

3 сентября. В 7 часов утра для поджидания отставшего шлюпа «Мирный», я приказал взять по два рифа у марселей; мы встретили два лавирующие купеческие судна: французский бриг и голландский галиас.

В полдень находились в широте северной 43° 18’, в долготе 11° 52’ западной. Ветер споспешествовал нашему пути. В 9 часов вечера и в полночь на обоих шлюпах сожгли по фальшфейеру, дабы показать друг другу место.

Ветер вскоре развёл большое волнение, шлюп «Восток» качало с боку на бок, ходу было по восьми узлов; мы принуждены нести одни марсели рифленные двумя рифами, чтоб не уйти от шлюпа «Мирный». Ветер к ночи сделался ещё свежее. Шлюп «Мирный», хотя нёс все возможные паруса в продолжение ночи, но на рассвете, к сожалению моему, мы его не увидели, и для поджидания у грот- и фор-марселя взяли последние рифы; в четыре часа утра шлюп «Восток» привёл к ветру. «Мирный» тогда показался в горизонте; от нашедшего попутного шквала скоро присоединился к шлюпу «Восток» и оба шлюпа шли тем же курсом, продолжая пользоваться благополучным ветром.

7 сентября. Попутный ветер от NW продолжался до 9 часов утра 7-го числа; с сего времени начал стихать и в 6 часов пополудни сделалось совершенное безветрие.

Дабы смыть лишнюю соль с солонины и чтобы она была лучше для употребления в пищу, я приказал следующее служителям количество на день класть в нарочно сделанную из верёвок сетку и вешать с езельгофта на бушприте так, чтобы солонина при колебании и ходе шлюпа беспрестанно обмывалась новою водою. Сим способом солёное мясо вымачивается весьма скоро и многим лучше, нежели обыкновенным мочением в кадке, при котором в середине мяса всё ещё остаётся не мало соли, способствующей к умножению цинготной болезни. Капитан Крузенштерн, во время плавания его кругом света, употреблял сие же средство.

В обширных морях взорам мореплавателей представляется токмо вода, небо и горизонт, а потому всякая, хотя маловажная, вещь привлекает их внимание.

Все служители сбежались на бак, гальюн и бушприт любоваться хищничеством акулы (длиною около девяти футов[119 - 9 футов составляют 2,7 метра. – Ред.]), которая непременно хотела полакомиться частью служительской солонины, повешенной для вымачивания. Неудачные её покушения и удар острогой в спину понудили её отдалиться от шлюпа.

8 сентября. К полуночи задул тихий противный ветер от юга, оба шлюпа были тогда в дальнем расстоянии один от другого; мы лавированием старались сблизиться; в полдень находились в широте 35° 4’ северной, долготе 13° 56’ западной; течение моря в одни сутки увлекло нас четырнадцать миль на SO 56°; среднее склонение компаса у нахтоуза оказалось из шести наблюдений 22° 28’ западное.

По мере удаления нашего к югу мы чувствовали большую теплоту в воздухе; в полдень термометр возвысился до 16° и в полночь был на 15°; посему я счёл за нужное запретить всем носить суконное платье и велел надеть летнее.

В первое моё путешествие вокруг света я замечал, что некоторые из бывших с нами учёных под экватором не снимали фризового платья, и у них оказалось расположение к цынге; подобные охотники одеваться тепло, конечно, приведут в оправдание, что в теплых климатах Азии многие народы носят шубы, а цинготных болезней не имеют; но они с малолетства к сему привыкли и проводят жизнь на матером берегу, а не на море в продолжительных походах, когда одежда, солёная пища, не совсем свежая вода, воздух спертый от множества людей, гнилость воды, в судно втекающей, всегдашнее единообразие и рождающиеся от сего унылые мысли, малое движение, а во время качки слишком большое, производят цынготную болезнь и способствуют приумножению оной.

10 сентября. Большая зыбь, шедшая несколько дней от северо-запада, предвещала ветер, который и установился. Мы в полдень находились в широте северной 33° 10’, долготе западной 12° 30’, течение моря увлекло нас в одни сутки шестнадцать миль на SO 80°. Пользуясь ветром от NW, мы направили путь наш к острову Тенерифу.

Уже несколько дней ощутителен был в моей каюте и по всему шлюпу гнилой запах, и после многих розысканий открылось, что сей запах происходит от сгнившей офицерской муки, которая хранилась в констапельской и подмочена была водою, вошедшею сквозь подзор от слабости кормовой части и худой конопати.

Чтоб таковой вредный воздух не распространялся по всему кубрику и чтоб впредь содержать в констапельской и броткаморе чистый воздух, провели из констапельской сквозь рундук и капитанскую каюту на шканцы из листовой меди трубу, посредством которой внутренний воздух сообщался с наружным.

11 сентября. Благополучный ветер и прекрасная сухая погода в следующие два дня позволили нам вынести для просушения сухари и подарки, для диких народов назначенные.

13 сентября. В полдень мы находились в широте северной 29° 45’, долготе западной 15° 10’. После полудня, по четырём выводам, из коих каждый был из пяти расстояний луны от солнца, я определил долготу, среднюю изо всех четырех выводов, от Гринвича 15° 16’ 20»; разности от средней, определённой по трём хронометрам, было 4’ 53» к западу.

Лейтенант Лазарев из тридцати пяти взятых им расстояний, нашёл долготу 9’ 6» восточнее, нежели по его трём хронометрам.

При захождении солнца открылся пик на острове Тенерифе, находившийся тогда от нас в девяносто четырех милях. Высота его над видимым горизонтом была 31’ 5» с возвышения на шестнадцать футов, мы положили действие рефракции четырнадцатую долю всей высоты и из того вычислили, что она простирается до 1 797 тоазов[120 - Тоаз или туаз – старинная французская мера длины, равен 1,949 м.] французских. Сие определение я не выдаю за верное и присовокупляю, что не всегда можно надеяться на подобные выводы в толь дальнем расстоянии, ибо не должно полагаться на глаз, на инструмент и на самую принятую рефракцию.

Гумбольд говорит,[121 - Путешествия Гумбольда, ч. 1, стр. 424, «Reise in die aequinoctial Gegenden des neuen Continents, von Humboid, in S°, 1-ter Teil, 242 seite».] что истинная высота пика Тенерифского определена Борда;[122 - Борда, Жан-Шарль (1733–1799), французский математик, морской офицер и астроном флота] сей отличный геометр делал три измерения, два геометрические и одно барометрическое; по первому, в 1771 году, высота пика вышла 1 742 тоаза; потом Борда и Пингре, наблюдениями с моря, вывели 1 701 тоаз; наконец Борда был на Канарских островах в 1776 году с Шастене де Пюйсегюр; они тогда сделали новое тригонометрическое измерение, по которому высота пика определена в 1 905 тоазов и почитается доныне вернейшею. Во время экспедиции Лаперуза в 1785 году сделано измерение помощью барометра Ламаноном и по наблюдению его высота пика по формуле Лапласа вышла 1 902 тоаза.

15 сентября. 15-го при тихом ветре мы подошли к мысу Наго, и в 6 часов утра направили курс прямо на Санта-Круцкой рейд. Берег между мысом Наго и городом Санта-Круцом состоит из груд огромных камней, набросанных в различных положениях, слоями, которые вероятно составились от подземного огня, как и самый остров. Неподалеку от города Санта-Круца мы прошли местечко Сант-Андре, находящееся в ущелине. Все с большим любопытством навели зрительные трубы и каждый из нас сказал: и здесь люди обитают! И подлинно! Смотря на сии островершинные неприступные скалы, между коими образовались, узенькие ущелины, временем и водою из гор текущею, по наружному виду невозможно и подумать о внутренней красоте и изобилии сего острова, на котором живут 80 000 человек.

В час по полудни мы были в двух милях от города Санта-Круц; в сем расстоянии уже все предметы нам ясно открылись. Тогда представился глазам нашим красивый город, выстроенный на косогоре в виде амфитеатра, украшенного двумя высокими башнями, из коих одна возвышалась на западной стороне города, с колоннадою вверху, а другая посреди города с такою же колоннадою и с куполом; первая в доминиканском, а последняя в францисканском монастыре. По берегу, для защиты города, выстроены четыре небольшие крепости; одна и самая главная называется Сант-Христоваль, на которой развевается испанский флаг. Некогда на высокой горе по северную сторону города находилась небольшая батарея, но губернатором маркизом Каскагигал срыта по той причине, что неприятель, завладев оною, мог бы удерживать город в повиновении. За городом, по косогору, как видно вся земля разделена на разные участки, а далее красно-синеватые горы; когда же облака не покрывают остров, что обыкновенно, хотя изредка, случается по вечерам, тогда является взорам серебристая вершина пика, сего огромного исполина, поставленного на неизмеримом плоском пространстве; он первый встречает и последний провожает восхождение и захождение благотворного солнца.

В 2 часа пополудни мы положили якорь на глубине двадцати пяти саженей, грунт ил с песком, на самом том месте, где за шестнадцать лет перед сим капитаны Крузенштерн на шлюпе «Надежда» и Лисянский на «Неве» стояли на якоре. Северо-восточный угол острова находился от нас на NO 62°, а юго-западный на SW 34°, в городе на доме бывшей инквизиции башня на SW 71°.

Вскоре приехала с берегу к шлюпу «Восток» под испанским флагом шлюпка, на коей был капитан порта, королевского флота лейтенант дон Диего-де-Меза; он делал обыкновенные вопросы: откуда, куда, нет ли больных и прочее. Лейтенант Меза объявил, что в Кадиксе свирепствует заразительная болезнь и, предостерегая нас, сказал, что лавирующие близ Санта-Круцкого рейда две бригантины пришли из Кадикса, но правительством в порт не впущены.

На вопрос мой: можно ли нам иметь сообщение с берегом? Лейтенант Меза сказал, что для нас нет никаких в том препятствий; почему спустив ял, я послал лейтенанта Демидова к губернатору генерал-лейтенанту шевалье де-Лабуриа, уведомить о причине нашего прибытия и переговорить о салютации. Мичман Демидов, возвратясь с берега, донес, что губернатор очень вежливо его принял, о салютации отозвался, что крепость будет отвечать выстрелом за выстрел, почему с шлюпа «Восток» салютовали из семи пушек; с крепости, на коей был поднят флаг, ответствовано равным числом.

К вечеру приехал с берега от губернатора испанской службы офицер поздравить нас с благополучным прибытием; с ним для перевода на французский и английский языки находился дон Педро Родригуа, уроженец города Санта-Круца, агент купца Литле и компании; сей торговый дом уже семьдесят лет производит беспрерывно торговлю на острове Тенерифе. Я просил дона Родригуа о доставлении нам тенерифского вина; он охотно принял на себя сей труд, исправно и скоро доставил вино лучшего качества по 135 талеров испанских за пину,[123 - Пина составляет около 540 литров.] а молодое по 90 талеров; он же доставил и воду на своих барказах на оба шлюпа, что стоило нам одиннадцать фунтов стерлингов и два шиллинга.

15 сентября. Следующего утра я с лейтенантом Лазаревым ездил на берег к губернатору, он принял нас с отличною приветливостью, изъявил готовность вспомоществовать во всём, и сказал, что имеет на то повеление от своего правительства; поблагодарив его, я спросил только, чтоб приказал назначить место для поверения наших хронометров и позволил некоторым из офицеров посмотреть внутренние части острова; губернатор охотно согласился и присовокупил: мне очень известно неподражаемое гостеприимство россиян, и я крайне рад, что при старости лет моих ещё имею случай быть им полезен.

Мы удивились, увидев в числе многих орденов, его украшающих, российский военный орден св. Георгия 4-го класса; почтенный старец сей предупредил наше любопытство, сообщил нам, что он находился в российской службе в царствование императрицы Екатерины II, был в сражении против шведов под начальством принца Нассау и участвовал в победах фельдмаршала Румянцева, о котором многое рассказывал; восхищался воспоминанием, что крест за храбрость и заслуги получил из рук государыни.

Приехавшим на лодках жителям острова с фруктами позволено было продавать оные, но с тем, чтоб не привозили горячих напитков. Покупку свежих фруктов я позволил производить во всех портах, зная на опыте, что приносят большую пользу, очищая кровь, и сим предохраняют от расположения к цинготной болезни.

Для поверения хронометров отвели нам дом морского начальника дон Антония Родриго-Руица. Плоская на доме крыша казалась довольно удобного для произведения наблюдений; но по причине большого сотрясения, происходящего от малого движения и самого морского ветра, который в полдень всегда бывает свежий, я поставил на крыше только инклинаториум, чтобы узнать наклонение магнитной стрелки; но инструмент показывал невозможное; после разных исследований нашли мы, что в самой извести, коею крыша и стены дома выштукатурены, много железных частиц.

При прогулках в городе я имел в кармане искусственный магнит, касался им до земли в разных местах на улицах и всегда усматривал множество железных частиц, пристававших к магниту; приказал привезти на шлюп песку, выбрасываемого морем на берег, и также нашел, что наполнен железными частицами. Привезенная мною в С.-Петербург часть сего песку хранилась в музее Государственного адмиралтейского департамента в минеральном кабинете Розенберга, и в С.-Петербургском Минералогическом обществе. Вероятно, что и весь вулканический остров Тенериф наполнен сим песком, и потому полагаю, что всякое испытание над магнитною стрелкою на берегу города Санта-Круца не принесёт никакой пользы.

По просьбе нашей позволили нам на крепости Сант-Христоваль делать наблюдения и поверить хронометры, но как тогда солнце часто закрывалось облаками, то поверение хронометров было не самое лучшее.

Комендант сей крепости дон Жозеф-де-Монтеверде принял нас приязненно, он женат на родственнице российского генерал-лейтенанта Бетанкура.

Город Санта-Круц ныне один из лучших маленьких городов; улицы хорошо вымощены, городовая площадь почти вся вымощена на подобие тротуара большими плитами, где по вечерам жители прогуливаются. Ныне не видно уже того множества монахов и развратных женщин, которые путешественникам здесь встречались; первых не видно потому, что архиепископ и инквизиция переселились на остров Канарию, и многие монахи померли от бывшей в 1810 году чумы. Вероятно, от той же болезни уменьшилось и число развратных женщин, а особенно от принятых правительством строгих мер, препятствующих их размножению.

Площадь украшают мраморный крест и мраморное изображение богоматери с крестом в руках, явившейся по преданиям в приморском городе Канделярии; на подножии изображены гванчи, древние жители острова, принявшие христианскую веру, обращающие взоры свои на богоматерь; всё сделано из лучшего белого мрамора, доставлено за дорогую цену из Генуи и посвящено городу санта-круцким уроженцем, купцом Монтаньего.

Монастырей здесь два: св. Франциска и св. Доминика. В первом только четыре монаха, а в другом шесть; они, как нам казалось, в бедном состоянии; число их не умножается, конечно, от того, что почти нет никаких для них пожертвований от жителей, пользующихся большею независимостью от духовенства, нежели в других испанских колониях.

Домы в Санта-Круце все построены из камня; нижняя часть из твердого, а верхняя из мягкого. Лучшие домы имеют крыши плоские, огражденные стенами в три фута вышины так, что самая крыша служит балконом в хорошую погоду, в Санта-Круце почти беспрерывную; в дождливое время собирающаяся на крышах вода стекает по водопроводам в водохранилища, которые почти при каждом доме, дабы, в случае летней засухи, или повреждения труб, ведущих воду с гор, не терпеть в оной недостатка.

Жителей на острове Тенерифе полагают до 80 000. В городе Санта-Круце 9 000; почти все происходят от испанцев, ибо поколение древних гванчиев большею частью истребилось, а остатки смешались с испанцами. Милиция на острове состоит из 4 000 человек. Мужчины и женщины лучшего сословия одеваются по-европейски; из простого народа мужчины носят куртки, а женщины белое толстое байковое покрывало, сверх которого надевают круглую мужскую шляпу; и в сем одеянии, с смуглыми их лицами, имеют вид неприятный.

В пребывание наше в Санта-Круце мы познакомились с городским майором[124 - Городской майор – городской голова.] дон Жуаном Меглиорина, который родом итальянец; он пригласил нас в свой кабинет натуральной истории, и мы рассматривали с удовольствием множество редкостей из всех частей света, собранное трудами Меглиорина; он весьма искусен в набивании чучел и все находящиеся в кабинете его звери и птицы набиты им. В числе многих редкостей более всех обратили наше внимание сохранившиеся мумии гванчей[125 - Гванчи или гуанчи – древнейшее население Канарских островов.] и несколько их черепов и других частей, случайно найденных в пещерах; глиняная посуда и жернова ими употребляемые также внимания достойны. По мумиям и разным частям, равно и по описанию Гумбольда, не можно заключить, что гванчи были большого роста.

Множество обгорелых веществ и лавы с пика и несколько птиц, перелетающих из Африки, составляли все, что Меглиорина мог собрать на острове Тенерифе. Ядовитых змей и других пресмыкающихся, по словам его, нет на острову.

Лошади, верблюды, ослы, рогатый скот всякого рода, свиньи, кролики и другие животные завезены испанцами. Для езды и возки тяжестей более употребляются ослы и верблюды, по причине утесов, чрез которые проложены дороги из Санта-Круца.

Вид с Санта-Круцкого рейда представляет зрителю остров Тенериф в самом невыгодном положении. Горы, окружающие город, голы; некоторые из оных к востоку остроконечны и совершенно бесплодны, разделены глубокими промоинами; все сие не обещает, кажется, никаких приятностей жизни для населяющих остров; но многие из наших офицеров, именно астроном Симонов, лейтенанты Обернибесов, Лесков, Анненков и Демидов, пользуясь данным им сроком на три дня, решились ехать в город Оротаву,[126 - В первом издании неправильно Аратова. – Ред.] дабы увериться в противном видимому с рейда. Они по возвращении сказывали, что долина Оротавская прелестная, изобилует всеми дарами природы; имели удовольствие видеть место, которое некогда принадлежало завоевателю острова Тенерифа, Иоанну Бетанкуру, а ныне во владении его потомков. Достойное удивления драконово дерево, растущее недалеко от поместья Бетанкура, обратило внимание наших путешественников, оно на десяти футах высоты от земли имеет тридцать шесть футов в окружности.

В Крыму, на даче генерал-майора Говорова, называемой Албат, находится дуб в полной высоте, и не менее сего дерева достоин удивления: на пяти футах от земли – толщиною в окружности тридцать шесть футов. Сей дуб в особенности знаменит тем, что под тенью оного завтракали Екатерина II и римский император Иосиф во время путешествия их по Крыму.

В пятидневное наше пребывание в Санта-Круце ночью дул тихий ветер с берега, а с 6 часов утра свежий с моря от NO и продолжался во весь день, а к вечеру стихал.

Из учиненных нами наблюдений на рейде по выводам на шлюпе «Восток» оказалась широта нашего якорного места 28° 28’ 30» северная, долгота средняя по трем хронометрам 16° 12’ 57», по расстоянию луны от солнца из шести выводов, в каждом по пяти расстояний, 16° 17’ 29» западная.