Вскрывая раны

И самое ужасное – не подвело чутьё,
Нам в этой жизни никуда не деться от неё.
Здесь каждый выбирает для себя:
Самозабвенно целовать холодные ладони,
Или вскрывать стареющую плоть.

Она как будто времени подруга,
Ей нужно только потерпеть.
Часы идут, ведя с собой и жизни круговерть,
В конце концов все повстречают
Смерть.

След

Кто оставляет след?
Ботинок, карандаш, паук кусачий?
Всё чушь! Единственный ответ не может прозвучать иначе:
След оставляет тот, кто сделал шаг вперёд.

Каннибал

Я съем себя.
Конечно, фигурально.
Звучит претенциозно и вульгарно.
Хотя, ведь всякое бывает, правда?
И раз ты здесь, давай-ка по порядку:

Сомнения и мнительность – мои друзья,
А страх и неуверенность – так в этом же весь я!

Мне стыдно, что я слаб.
И сбросить бы ярмо был рад,
Но каждый новый горизонт,
Страшнее предыдущего в сто крат.

И вижу точно,
Едва ослаблю хватку,
Сломлюсь морально,
Я съем себя.
Конечно, фигурально.

Дымом уходил

Недавно начал – лет так двадцать,
Никак всё не закончу.
Хоть каждый день и говорю себе, что хватит.
Почти уверен – не строю долгих планов,
Уйду в густом и сером саване, туманом.

Я вижу в этом преклонении пред никотином
Позор, бессилие, покорность,
Тупую слабость, поражение, ничтожность,
Но так же и объятия тепла,
Сжигающие сердце изнутри дотла.

Друг друга полюбили страстно,
И я отдал всего себя, под ноль.
Затем здоровье, честь, остатки воли,
Всё расточительно обменяно на боль.

А лёгкие хрипят тоскливо,
И в голове густой кумар,
Пора закончить это всё скорее,
И бросить в мусор портсигар.

Пленник

Не в башне, замке или трюме судна,
А в мясе, коже и костях.

Всем естеством буквально изрыгающий Геенну,
Пленённый злобой, стоящий на коленях и локтях,
Он в исступлении, с большими красными глазами,
На мир взирает как голодный обезумевший маньяк.

А по другую сторону решётки самовольной,
Стоит с улыбкою печальной, недовольной,
Любовь – добро и сострадание того,
Кто выставил её, как слабость для него.

На мир он зол, его, конечно, все не понимают,
Вокруг царит бесчувственность и стыд,
Но большинство такого вовсе не достойны,
А тот кто умер – на бесчинство смотрит и вопит навзрыд.

В своём кромешном мрачном мире пленник,
Совсем забыл как нужно жить,
Ему сказали злые люди, чего хотеть, кем нужно быть.
Он бросил всё хорошее на ветер и от страха,
Оставшаяся пустота внутри,
Вдруг разродилась тьмой,
Чтобы не быть совсем одной.

И каждый раз, когда к нему приходит,
Воспоминанием былым, частичка прошлой светлой жизни,
Понять её израненное тело больше не хватает сил.
Бедняга выбрал путь – гореть, затухнуть, замереть,
И ни тогда не чувствовать, ни впредь.

Душа