Призраки прошлого

– У тебя красивые глаза. Они всегда меняют цвет? – поинтересовался призрак.

Она призадумалась, пораскинула в мозгах насколько можно быть откровенным с мертвецом… Потом ответила:

– Да всегда. Это зависит от моего настроения.

– Объясни. Как это? – спросив, он прислонился к дубу, скрестил ноги. Анна встала рядом с ним.

– Ну, когда мне печально или я злюсь, то они темнеют. И каждое моё настроение имеет свой оттенок серого. Плохие: оттенок потемнее. А когда я счастлива или мне весело, то они становятся светлыми.

Чарли поддался вперёд, от чего Анну обдало прохладным воздухом, и заглянул ей в глаза.

– Ты сейчас в хорошем настроении. Они у тебя светлее, чем обычно. *Quasi mane callum. (*как утреннее небо лат.) – заметил он.

Анна смутилась. Вот же наблюдательный! И подумала, что если он ещё раз скажет, хоть что-то на латинском, (а это был именно латинский язык) она его прибьёт. Хотя не знала, как можно прибить призрака. Но что-нибудь придумать можно.

– Ну да, – она наклонила голову на бок. – Интересно вести беседу с призраком.

– Что, правда? – почему-то удивился Чарли.

– Конечно, правда! Не каждый день же, с призраками разговаривают. Так? – он утвердительно кивнул. – Тем более, с добрыми. Ведь все же думают, и я, в том числе думала, что вы… плохие. Хотя я, конечно, не верила в ваше существование, но думала, если бы вы существовали, то были бы плохими, вот.

Чарли как-то криво улыбнулся.

– Так и есть, – медленно произнёс он.

– Что так и есть? – она вопросительно посмотрела на него.

Он вздохнул. У Анны промелькнуло в голове, что вздыхать, это ещё одна его привычка, как и печально, улыбаться.

– Ну, мы телесные существа делимся на две категории, – принялся неторопливо объяснять он. – Первые мы: призраки. Мы хорошие, потому-что, после смерти помним, кто мы есть. Заметь, это нелегко: Запомнить. И есть Вторая категория: Приведения. Вот они плохие. Только и думают о мести. Точнее они вообще не думают. В них только жажда кого-то прикончить, жажда мести.

Анна похолодела от этих слов. Значит где-то бродят привидения с жаждой поубивать кого-то?!

Чарли правильно истолковав выражение её лица, поспешил добавить:

– Но мы, призраки, всегда держим их подальше от людских населений. Это, как бы наша не писаная работа. Так, что убийства бывают очень и очень редко.

– Но… почему они становятся такими? – поинтересовалась девушка.

– Потому-что забывают кто они. А когда умерший забывает своё прошлое, то он забывает самого себя, то он больше не он. В нём, ничего не остаётся. Только плохое. Злость, боль, месть…

– Это ужасно… – тихо проговорила Анна.

– Да… ужасно. Не превратится в привидение очень… нелегко. Потому-что тебя переполняет такая сильная, всепоглощающая ярость, что хочется отомстить, причинить кому-то боль, часто даже не зная почему. Я тоже проходил через это.

Анна взглянула в его светло-голубые глаза. Она не знала, откуда, просто знала и всё, этот призрак хороший, и даже очень. Ей почему-то подумалось, что не будь он настолько хорошим, может быть, прожил бы долгую и счастливую жизнь.

– Но ты не стал плохим. Ты остался, – медленно произнесла она, не отводя взгляда серых глаз.

– *Dum spiro, spero. (*пока дышу, надеюсь лат.) – задумчиво проговорил он и громче добавил. – Да, остался. Потому-что не смог забыть своё прошлое. Оно слишком… дорого мне. Я не мог позволить злости поглотить воспоминания о моей семье, о моей сестре и боролся с этим чувством… мести. И победил. Всегда настаёт время, когда мы боремся за прошлое, за воспоминания, за будущее, – он тяжко вздохнул. – И не всегда побеждаем.

Анна призадумалась. Он был прав. Она всегда боролась, боролась за прошлое, даже не зная почему, за что и за чьё прошлое, и всегда проигрывала. Они так и стояли, молча, прислонившись к дубу и каждый думая о своём.

– Чарли, а ты не похож на жителя средневековья, – внезапно сказала она.

– Как это? – призрак не понял, что имела в виду живая девчонка.

– Ну, для человека прошлого ты говоришь очень даже современно, как обычный человек, никаких там… мм… ваша любезность, свет моих очей и всё такое, – пояснила Анна и улыбнулась своим же словам.

– Свет моих очей? – Чарли ухмыльнулся. (Разве возможно так печально ухмыляться?) – Я же не спал всё это время, а существовал. И я знаю, какая разговорная речь в этом веке. Я прожил все эти века в призрачном виде, но это не значит, что я должен говорить всякими заковыристыми выражениями того времени.

Девушка помолчала с минуту, обдумывая слова призрака. Действительно, он же наблюдает за людьми, слышит, как они говорят, видит, что они делают. Какой глупый вопрос она задала… Анны нахмурила брови, выпятила верхнюю губу и в задумчивости уставилась на призрака. Через минуту встряхнула волосами.

– Я кушать хочу, – вдруг заявила Анна.

Чарли улыбнулся, скрестив руки. Анна подумала, что до боли захотела увидеть, как он улыбается без этой вечной печали в глазах.

– Так иди домой, – сказал он.

– Но мне не хочется, – она покачала головой и вытащила из волос упавший с дуба лист.

– Тебе вчера досталось? – тихо спросил призрак.

– Да… чуть досталось, – девушка сморщила нос. Вспоминать не хотелось. Ну и вспылила же она…

– Тогда иди домой и сегодня больше не приходи, – он протянул руку и вытащил из её волос ещё один лист и как бы невзначай провёл рукой по её буйным локонам. У Анны от этого прикосновения к волосам, по спине пошли мурашки. Она надеялась, что не покраснела.

– Но… – начало была она, но Чарли посмотрел на неё и Анна умолкла.

– Ты можешь прийти завтра, – предложил он.

Анна вздохнула, похоже, это заразительно.

– Ладно. Пусть будет по-твоему, – она посмотрела на наручные часы. – Ни фига себе! Ой, прости. Оказывается уже два часа дня. Надо же, я даже не заметила, как пролетело время…

Чарли усмехнулся, потом лукаво так подмигнул ей.

– Со мной не соскучишься, – весело (хотя это только ему казалось, что весело) заявил он.

– Действительно, не соскучишься, – и она тоже рассмеялась.

– Леди, вам пора на обед, – с серьёзной миной произнёс Чарли.

– Конечно, сир, – она сделала неумелый реверанс. – Увидимся завтра свет моих очей.

Чарли улыбнулся, и хотел было исчезнуть, но голос Анны его остановил.

– Чарли, – позвала она его.