Семь ночей

– Ты добыл записи видеокамер с дороги?

– Завтра обещали, Вадь. Никто не хочет работать в новогодние праздники. А то, что удалось нарыть – пустое. Там нет девчонки.

– Слушай, а не в том ли направлении посёлок химкомплекса Лёни Иванецкого? Помнишь, мы там ещё землю хотели купить, пока Каратик нам не помог с этим местом?

– Ну как рядом? Там до дороги километром пятнадцать, – усмехнулся Рус, а потом голос его стал тихим-тихим, будто он замедлился, чтобы что-то обдумать. – Пока идёшь, можно окочуриться от холода…

– Мы поняли друг друга?

– Вадь, да Иванецкий меня к стенке поставит, если я подкачу к его безопасникам! – захрипел друг. – Как я добуду записи?

– А ты не иди к безопасникам, Рус. Найди того, кто живёт там!

– Есть, – снова отрапортовал Акишев, понимая, что теперь я с него не слезу, пока он не добудет то, что мне нужно.

Я ещё немного посидел, пытаясь успокоить внезапное внутреннее возбуждение. Точно! Тот участок дороги, где нашлась Крошка, был в равной удалённости – как от моего дома, так и от посёлка «Ладья», принадлежавшего верхушке химической корпорации «Химфарм-про», владельцем которой был Леонид Иванецкий. Мы с ним пересекались на нескольких форумах, но никогда не общались, потому что зоны интересов у нас разные. Он, как полоумный, скупает всё, что относится к фарме, а мне это неинтересно. Но однажды нам всё же удалось побеседовать, когда Акишев привёз меня оценить кусок земли. Я даже из машины не вышел, осматривая бездушное поле, замкнутое между двух помпезных дворцов с замковыми шпилями.

От того, чтобы разорвать Руса на кусочки, меня остановил визг тормозов чёрного мерина, замершего около меня. Лёня Иванецкий с нескрываемой гордостью вышагнул из тачки, чтобы лично поприветствовать потенциального покупателя. Рассыпался в комплиментах, расписывал всеми цветами радуги свои угодья, лишь бы просто забрать мои деньги. А ещё с отпрыском своим познакомил… Как его… Степан? Иван? Не помню уже, этакий представитель бомонда, выросший на шёлке и с золотой ложкой во рту.

Участок я тот брать не стал, чем несказанно обидел Иванецкого. А через месяц Каратик привез нас с друзьями в старый посёлок местного НИИ, земли в котором стали распродаваться. Цена была сносной, размеры наделов – шикарными, но главным плюсом стали хаотично разбросанные участки. Ландшафтный дизайнер отработал на ура, поэтому ни из одной точки дома ты не видишь соседние крыши. Сориентироваться можно лишь вечером, когда вспыхивает искусственный свет в окнах, пробиваясь через густую листву посадки. Вроде рядом. А ощущение, что ты одинок на этой планете.

Но сейчас я не был один, сейчас на полу у камина лежала крошечная незнакомка с рыжим котёнком на груди. Чудеса…

Ну и что дальше? Оставить её здесь? А если проснётся?

Я пошёл в кухню, осушил бутылку минеральной воды, налил в миску молока и вернулся в гостиную. Рыжий гад словно учуял еду и с оглушающим мурчанием спрыгнул с Крошки, игриво семеня в мою сторону.

– Прости, дружок, но в спальню я тебя точно не пущу, – сбросил на пол подушку с дивана, посадил котенка и поставил рядом миску с молоком. Три часа ночи, а я кормлю приблудного кота и ношу на руках безымянную девку…

Подхватил Крошку и пошёл на второй этаж. Уложил её на кровать, а сам сел за рабочий стол, решив, что самое время закончить проект…

Глава 10

Слабый, еле слышный хрип разрушал мой тревожный сон. Открыл глаза, пытаясь понять, какого чёрта я не в своей кровати, а до сих пор за рабочим столом. В окно проникали рассветные мутные лучи, заливая комнату холодным светом.

Воспоминания о вчерашнем вечере кипятком пробежали по нервным канатам. Вскочил со стула, первым делом обернувшись к кровати… Горький вздох вырвался, когда я увидел огромные голубые глаза, переполненные испугом…

Девка сидела, прижавшись к велюровому изголовью. Натянула одеяла до подбородка, то ли прикрываясь сама, то ли пряча рыжий комок, чей полосатый хвост торчал из вороха простыней. Она открывала рот, пыталась то ли закричать, то ли что-то сказать, но могла выдать только хриплое бульканье. Прижимала руку к горлу, очевидно, испытывая сильную боль. Мне знакомы эти ощущения по последствиям подрыва моей машины полгода назад. Я несколько дней лежал с этими трубками в глотке, а когда их сняли, то еще почти неделю не мог говорить нормально.

– Это прозвучит странно, – внезапно усмехнулся я, но выйти из-за стола так и не решился. Видел, как её колошматит крупная дрожь, поэтому и дал время нам обоим, чтобы привыкнуть. Но кого я обманываю? С этим невозможно свыкнуться ни при каких обстоятельствах. – Но здесь ты в полной безопасности.

Крошка замерла на мгновение, дёрнула головой и вопросительно повела бровью.

– Я нашёл тебя на обочине трассы неделю назад. Ты бросилась под колёса моей машины. Ты что-нибудь помнишь?

Она отчаянно мотала головой, щурилась, словно напрягала память, чтобы удостовериться в правдивости моих слов. Странно… Она молчит. Сидит в десяти метрах от меня, а ощущение, что я её чувствую. Сильнейшие волны паники, страха и непонимания пробивали меня, как стрелы лука.

– Я тебя не трону, – поднял руки и аккуратно встал из-за стола. – Скоро приедет доктор, он осмотрит тебя. Первая помощь тебе была оказана, серьёзных повреждений не обнаружено, ты несколько дней валялась в отключке. Мы не знали, придёшь ли ты в себя или нет.

Крошка вдруг откинула одеяла и стала осматривать себя, позабыв обо мне. Поэтому мне оставалось лишь воровато скользить по её телу: длинным ногам, покрытым ссадинами и жёлтыми кровоподтёками, рукам, пестрящим алыми следами от бывших тонких порезов. Больничная ночнушка съехала, открывая молодую упругую грудь и уродливые кляксы синяков. Они цветами василька были рассыпаны по бледной коже, спускаясь к нежно-розовому соску.

Зверьё…

Гнев и чувство кипучей ненависти прожигали меня изнутри. Не понимал! Презирал! Ненавидел таких особей прямоходящих, чьей забавой было загонять зверьков, и без того находящихся в клетке.

Крошка беззвучно плакала, даже не замечая собственной наготы. Она оплакивала своё тело, своё беспамятство и то, что очнулась в комнате совершенно незнакомого человека. Вскинула на меня огромные глаза цвета весеннего безоблачного неба. Не шевелилась она, не двигался и я. Смотрели друг на друга, не решаясь нарушить это странное, но какое-то расслабляющее мгновение.

В доме стояла трескучая тишина, ничто не отвлекало, не мешало. Её взгляд медленно, аккуратно двинулся… Девчонка заскользила по лицу, прошлась по шее, чуть притормозив на рваном шраме, выглядывающем из-за ворота футболки, бегло прошлась по телу, а потом так же неспешно прошлась по всей комнате, запнувшись о приоткрытую смежную дверь. Проследил за её взглядом и понял…

– Туалет?

Она в ответ смущённо кивнула и всё же подтянула одеяло, скрывая от меня своё тело.

– Я могу тебе помочь?

Крошка дёрнула плечами и самостоятельно попыталась выбраться из плотного клубка одеял и пледов, в которых я её сюда принёс. Было видно, что тело её практически не слушается.

– Я тебя не обижу, – выдохнул и подошёл к ней.

Она сжала губы, горько вздохнула, словно споря с самой собой, но руку протянула. Встала, сбрасывая с колен рыжее мохнатое чудище, каким-то образом очутившееся на втором этаже. Кот недовольно мяукнул, зевнул и снова рухнул, зарываясь в плед, до сих пор хранивший её тепло.

Крошка явно хотела сама дойти до ванной комнаты, но ноги жили собственной жизнью, она морщилась, хрипела, преодолевая боль, и храбро терпела. Смотрела на дверь и делала крохотные шажки, сжимая мою руку.

– Я только помогу, крошка, – прошептал я и с лёгкостью подхватил её невесомое тело, ощущая, как её тёплая рука легла мне на шею. Вошёл в ванную и поставил её на пушистый коврик в центре. Бросил взгляд на часы, мысленно чертыхнувшись. Уже девять утра, а дома до сих пор никого? – У меня есть экономка, которая может помочь тебе, как только придёт. Но пока здесь только я.

Крошка отчаянно замотала головой, давая понять, что и этого позора ей достаточно. Она кивнула на дверь и как-то неожиданно мягко похлопала меня по плечу, намекая, чтобы я удалился.

– Здесь полотенца, там халаты, – распахнул ящик комода под раковиной, в котором лежали запасы зубных щёток. – Я не знаю, что тебе понадобится, но всё, что ты найдёшь, можешь брать.

Она согласно затрясла головой, очевидно, из последних сил терпя. И я вышел…

Услышал, как включилась вода, отсекая всё происходящее за дубовой дверью от меня. Метнулся к столу, чтобы позвонить Герберту, но телефон сел.

– Так, электричество есть, – поставил телефон на зарядку, а пока он недовольно мигал красной батареей, осмотрел придомовую территорию. Снег до сих пор валил, как ненормальный. Видимость была максимум метра два: крупные хлопья не просто падали, они неистово метались, подчиняясь зловещей вьюге, закручивающей маленькие снежные ураганы у земли. Собаки лежали в будках, выдавая своё присутствие только мордами с белыми шапками на носах, а по периметру с лопатами шныряли мужики, расчищая тропу обхода.

Телефон завибрировал, возвращая меня в реальность. Экран стал вспыхивать уведомлениями о пропущенных звонках и сообщениями.

Акишев: «Вадь, дороги пригорода просто заблокированы снегоуборочной техникой. Еду».

Клара: «Машина не завелась, но я еду с Марией».

Ещё несколько сообщений по работе, неизвестные номера, и больше ничего важного. Хотел было набрать Герберта, как из ванной послышался странный грохот. Глухой, будто что-то перевернулось. По инерции бросился туда, но замер у двери.

– Я могу войти?

Тишина…

– Я вхожу!