De novo

Юля удивленно оборачивается на стеллаж с шампанским.

– А вы читали, что написано на ценнике?

– Почему я должен читать? Это ваша обязанность, чтобы ценник соответствовал товару.

– Кто-то из покупателей поставил сюда. Вы же видите, что тут другой товар стоит.

– А мне все равно, что там стоит! Я хочу по этой цене, товар стоял здесь! – Мужчина указывает на ценник чуть ли не в три раза меньше, чем стоила его бутылка.

Проходящие к кассе бабушки сочувственно смотрят на Юлю.

– Мы не сможем пробить вам по этой цене, поскольку это другой товар. Система не даст просто…

– Все она даст. Ты че?! Я по закону могу так сделать! – начинает быковать покупатель.

Юля сжимает зубы. В памяти всплывают те редкие уроки самообороны, что она проходила в университете. Надежда будет только на мышечную память.

– Если бы ценник на водку, что вы взяли, был бы меньше, то мы бы пробили по низкой цене, по старой. Но это совсем другой товар. Можем просто сделать возврат, – мягко отвечает товаровед.

– Делайте. Я так дорого не возьму.

Юля возвращается к кассе, дожидается, когда Алина закроет покупку и другой клиент расплатится, и совершает возврат. В это время разъяренный мужчина продолжает сыпать недовольства и оскорбления, касающиеся магазина и непутевости его работников.

– А знаете что?! – срывается вторая кассир Наталья.

– Наташа, нет! – Юля в ужасе мотает головой, умоляя коллегу не вступать в ссору с покупателем. – Всего доброго.

Мужчина выходит из магазина. Юля провожает его взглядом. Пиканье кассы возобновляется, шаблонные вопросы и простые ответы заполняют прикассовую зону. Юля оставляет девочек и мчится на склад. Скрывшись в комнате отдыха, она медленно выдыхает. Руки дрожат.

– Все ради денег, – повторяет она мантру успокоения. – Когда книги будут приносить больше, чем работа, я уйду. Все ради денег, а деньги ради творчества. Я писатель, а товаровед только временно. Я писатель.

За дверью гремит покупательская тележка. Юля вздрагивает. Рука машинально достает телефон из кармана. Час пик почти пройден. За ним ещё три часа работы – и домой. По складу разносится хриплый голос звонка. Юля вновь глубоко вздыхает и возвращается в зал к покупателям.

***

Музыка звучит на всю квартиру, будто еще нет одиннадцати. Юля ставит пакет с базовыми продуктами на пол, снимает кроссовки возле пары незнакомых ботинок. Куртка отправляется на крючок.

Юля заходит на кухню. Глаза от удивления распахиваются. Усталость на время отступает. Напротив мужа за столом сидит Нина. На диване спит Катенька. Рядом с ней раскрошенное печенье, упаковка от фруктового детского пюре, предназначенного для грудных детей.

– Привет, – культурно выдавливает из себя Юля, поглядывая на часы над столом.

– Привет, как дела? Поздравляю, кстати, с изданием книги. Обложка очень красивая, – как ни в чем не бывало говорит Нина.

Перед гостьей тарелка с нарезанными фруктами, сыром и колбасой. Рядом стоят полупустые бутылки виски и колы.

Юля бросает взгляд на мужа и подходит к холодильнику выложить продукты. По рукам пробегает дрожь.

– Спасибо. Все отлично. У тебя как?

– Да один клиент вроде хочет зарегистрироваться, но все время то ему некогда, то уехал. Думаю, ты меня понимаешь.

– Она не понимает, – констатирует муж, разливая остатки виски.

– Не будь так жесток, Вадим. У тебя умная жена, тем более тоже работает с людьми.

– До десяти ночи. А я с вами круглосуточно.

Юля уходит в комнату переодеться в домашнюю одежду.

– Отличный повод бухать с чужими бабами, – злобно шепчет Юля, снимая свитер.

С кухни доносятся разговоры и заливистый смех Нины. Юля сжимает зубы, тяжело вздыхает, смотрит на застеленную кровать. Когда она уходила в семь пятнадцать утра на работу, муж ещё спал.

– Время позднее, спать пора ложится, – начинает издалека Юля, вернувшись на кухню.

Руки невольно начинают наводить порядок: долой со стола пустую посуду, и сразу надо ее помыть.

– Катенька спит. А для нас время-то детское ещё, – отмахивается Вадим.

– Ты всегда так поздно ложишься… – Нина смотрит на Вадима глазами, блестящими от алкоголя и восхищения собеседником.

Юля ощущает волну дрожи в руках от сильного желания разбить эту тарелку о чью-нибудь голову. Каждое слово кажется неимоверно громким. А так хотелось попасть с работы в тишину.

Юля убирает последнюю тарелку в шкаф, вытирает руки и оборачивается с боевым настроем, сдерживаемая последней тонкой ниточкой самообладания.

– Так, при всем моем уважении, давайте на сегодня заканчивать. Мне завтра рано вставать, вести ребенка в сад, потом бежать на работу, а время уже почти полночь.

– Юля, не переживай, я уже ухожу, – говорит Нина, не двигаясь с места.

– Дорогая, ты иди, ложись. Мы будем тихо разговаривать.

– Вы можете как угодно разговаривать на улице.

Руки в боки – вылитая скандальная баба.

– Это моя квартира. И я решаю, сколько и с кем сидеть, – с ноткой угрозы парирует Вадим.

– Вот как глава семьи убери из нашей квартиры посторонних.

Игра в гляделки от детских шалостей переходит в духовную борьбу. Искры сыплются ярче, чем от болгарки.

– Юля, Вадим, я лучше пойду. Ни к чему вам ссориться, – Нина поднимается и прибирает со стола.

– Я все уберу. Ты свободна.

Юля встречается с удивленным взглядом Нины и прожигает в ней дыру. Преимущество на стороне Юли: она знает, где в доме лежит сковородка.

Нина поглядывает на Вадима и уходит в коридор.