Искушение для искусителя

– Перечислишь?

Демоны, да я бы с довольствием сейчас сбежала отсюда, вместо того, чтобы повторять прописные истины. Но кто же мне позволит? Так что я покорно ответила:

– Чревоугодие, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость. И блуд. Изначально.

– Почему восемь? – еще один спокойный вопрос.

– В христианстве их выделяют, как «личные грехи». Все восемь. Поступки против совести и десяти заповедей. Позже из них сформировались семь смертных грехов. Видимо, вы решили внести коррективы в сознания людей, – я неуверенно улыбнулась.

– Хорошо, – он отвернулся от меня, и я тут же села. – Итак, похоть. Интересный, приятный, желанный грех. Но что есть похоть?

На этот раз в аудитории стояла абсолютная тишина. Наученные моим опытом сокурсники, молча, уткнулись взглядом в свои узкие учебные столы и делали вид, что понятия не имеют, о чем речь.

– Ясно… Я разочарован, дети. Вот вам немного пищи для размышлений. Католическая церковь считает, что похоть – это неумеренное стремление к сексуальному наслаждению. Желания и деяния, по их мнению, признаются неумеренными, когда не согласуются с божественным замыслом, который состоит в благоприятствовании взаимной любви между супругами и продолжению рода. Я понятно излагаю?

В этот раз внимательно слушавшие Верховного черти ответили хором. Асмодей хмыкнул, явно забавляясь, глядя на страх ребят быть поднятыми со своего места, и продолжил.

– Или вот вам цитата из дневника одной проститутки. «За час я беру триста пятьдесят швейцарских франков. Это – дорого. За вычетом времени, нужного, чтобы раздеться, более или менее правдиво изобразить какие-то ласки, поговорить о чем-то совершенно очевидном и одеться, на секс как таковой остается всего одиннадцать минут», – Асмодей говорил так, словно помнил текст записи наизусть. Возможно, так оно и было, потому что так ни разу и не сбившись, он закончил: – «Одиннадцать минут. Весь мир вращается вокруг того, что длится всего-навсего одиннадцать минут. И вот ради этих одиннадцати минут в сутки (при том заведомо невыполнимом условии, что все мужчины ежедневно занимаются любовью со своими женами) они вступают в брак, обеспечивают семью, терпят плач младенцев, подыскивают правдоподобные объяснения, если ненароком вернутся домой позже обычного, глядят на десятки или сотни женщин, с которыми были бы не прочь прогуляться по берегу Женевского озера, покупают дорогую одежду себе и еще более дорогую – им, платят проституткам, чтобы компенсировать нехватку – а чего именно, они и сами не знают – поддерживают огромную индустрию косметики, диеты, фитнесса, порнографии, и вопреки расхожему мнению, в чисто мужском обществе говорят не о женщинах, а делах, о деньгах, о спорте. Что-то неладно с нашей цивилизацией»[4 - Из записей Пауло Коэльо и его романа «Одиннадцать минут»]. Что вы об этом думаете? Весь мой грех, всю мою работу люди свели к одиннадцати минутам. Наглецы…

Мы молчали. Верховный оказался великолепным рассказчиком, и мы слушали его, затаив дыхание. Однако Асмодей не стал продолжать лекцию. Вместо этого, он хмуро осмотрел аудиторию и сказал:

– Но не буду-ка я облегчать вам задачу. Так что записывайте домашнее задание, – Асмодей подождал, пока перестанут шуршать страницы раскрывающихся блокнотов, и продолжил: – Первое. Вначале следующей лекции вы должны определиться с наставником. И сообщить ему об этом. Я возьму… хм… ну пусть будет десять учеников. Остальные Верховные зачастую берут и больше… Второе. Вот вам буддийская легенда: «Чу и Ву, проведя неделю в монастыре, где они предавались медитациям, возвращались домой. И по дороге рассуждали о том, какие искушения одолевают человека. Подойдя к берегу реки, они увидели красивую женщину, не знавшую, как перебраться на другой берег. Чу поднял ее на руки и перенес через реку, после чего продолжил свой путь вместе с Ву.

Спустя небольшое время тот спросил:

– Мы с тобой говорили об искушении, а потом ты взял эту женщину на руки. И тем самым дал греху возможность проникнуть в твою душу.

– Дорогой мой, – отвечал ему Чу, – я поступил естественно. Встретил женщину, перенес через стремнину и оставил на другом берегу. А вот ты продолжаешь нести ее в мыслях своих – и потому находишься ближе ко греху».

Он диктовал медленно, давая нам возможность записать легенду слово в слово.

– На следующем занятии расскажите мне, кто из монахов прав. Кто же из них ближе к греху.

И не дожидаясь наших возможных вопросов, он вышел из аудитории. И что это было?

Из дневников Асмодея

Хар! Когда дочка Евы успела так повзрослеть?! Когда успела превратиться в привлекательную чертовку, мимо которой не пройдет ни один здравомыслящий мужчина?!

Хотя чему я удивляюсь? Я же сам старался держаться подальше от их семьи. Вот и пропустил такую новость…

А она ведь уже учиться заканчивает! Ох… Мысли тут же вернулись к сегодняшней лекции. Надо же было так ужасно начать спецкурс? Вел себя, как зеленый черт после выпуска на первой лекции, честное слово!

Злой сам на себя я с силой толкнул дверь «Трех демонов», и та с грохотом треснулась о стену. Посетители подняли головы, посмотреть, что за критин мешает их спокойному отдыху, но я не обратил на это внимания. Все еще погруженный в мысли о девчонке и лекции, я уселся за любимый столик и жестом показал бармену, что мне как обычно.

А ведь начал-то неплохо! А потом дочь Евы вякнула свое «да» и все…

Демонесса принесла мое пиво, и я, наконец-то, оторвал взгляд от столешницы. Чтобы почти сразу заметить свою новую ученицу, сидящую в компании друзей на другом конце зала. И что только тут забыли?

Студенты предпочитают скандально известный трактир «В гостях у Вели». После Евиных похождений это место стало одним из самых популярных в Аду. Госпожу бывшую дофин это бесит, но что она может поделать? Тут даже я бессилен.

А Ника все же адски красива! Узкое лицо с плавной линией скул и тонкими губами, обрамлено коротко остриженными черными волосами, выкрашенными прядями в аквамариновый цвет. Явно под глаза. Никогда таких не встречал. В ее глазах голубой оттенок плавно переходил в зеленый, мягко окантованный едва заметной коричневой полоской по окружности зрачка. С нашим острым зрением, смотреть в них было даже больно.

Почему?

Мимо таких не пройдешь. Глаза истинной искусительницы! Глаза, способные лишить тебя воли.

Девчонка повернула голову в мою сторону, и я поспешно отвел взгляд. Но надолго меня не хватило, и я снова начал наблюдать за ней и ее компанией.

Рядом с Никой сидел ее парень. Догадаться тут было не сложно. Только близкий мужчина может позволить себе так нагло держать руку на внутренней стороне бедра спутницы.

Самое забавное, что Нике такая демонстрация позиции «это все мое» явно не нравилась. Она то и дело убирала его руку. Но парня это не сильно волновало.

Нужно будет выяснить, что за самец-доминатор мелкого пошиба претендует на ее сердце. И почему Еву и Иера этот самец устраивает.

Я выругался.

Ну, зачем мне это? Зачем я вообще об этом думаю? Это же ДОЧЬ ЕВЫ! Фу, Асмодей, низзя!!!

Но ведь заинтересовала…

– На кого ты пялишься? – передо мной возник Люцифер.

Старший Верховный обернулся, осмотрел зал и все понял.

– Даже думать не смей!

– Да я и не собирался… – то ли возмутился, то ли попытался оправдаться я.

– Ну-ну. Ас, я знаю, этот взгляд, – Фер уселся напротив, и через вздох перед ним поставили стакан виски со льдом.

Верховный благодарно улыбнулся официантке и та тут же зарделась. А когда он заговорил, девчонка и вовсе растеклась. Класс, а ведь это я тут черт, ответственный за похоть.

Люцифер равнодушно поболтал с ней пару минут, заказал поесть и отпустил с миром. Без всякого намека на более тесное общение… Иногда мне кажется, что он не понимает, какой эффект производит на женщин.

Но демоны с его закидонами. Вернемся к разговору.

– Брат, я вроде в последние годы не давал поводов сомневаться в своих умственных способностях, – заметил я, когда официантка отошла.

– Хорошо, что уточнил временные рамки. А то я бы ответил, – усмехнулся Фер.

– Иди ты… к лешему!

– А ты пойди и найди ту, с которой сможешь выпустить пар, – на удивление серьезно посоветовал Люцифер. – А то воздержание для искусителя чревато локальным апокалипсисом.

– Есть в твоих словах доля правды… – протянул я, после чего залпом допил пиво. – Прогуляюсь-ка я…

– …в Евину эпоху, – закончил за меня брат.