Легче идти вдвоем

Глава 4.

Спустя два дня мы отправились в дорогу. Как я ни просила Мишу рассказать, куда мы поедем, он ничего не говорил. Только улыбался и уверял, что я буду довольна. Мы двигались в сторону Симферополя, но потом и он остался позади.

Миша водил старую черную «хонду прелюд» последнего поколения и делал это очень уверенно. Даже дерзко. Миша гонял по строящейся Тавриде, порой опасно подрезая изредка встречающиеся машины. Такой стиль вождения вполне соответствовал его двойственному характеру. «Хонда», не смотря на свои годы, была крайне резвой машинкой и имела двести лошадей под капотом. На ее пассажирской двери было нарисовано семь маленьких аккуратных белых звездочек. Я могла только догадываться об их смысле по хитрой ухмылке водителя.

Почти всю дорогу мы ехала молча. Не часто бывает, когда наедине с другим человеком так легко молчать. Миша не навязывал тем для разговоров, казалось, он был погружен в себя. Я тоже углубилась в свои мысли, которые легко текли под шелест колес по новому асфальту.

Всю жизнь я изо всех сил сопротивлялась тому, что со мной происходило. Отношения с Димой, гибель Саши – мое прошлое – это сплошная борьба с обстоятельствами. С одной стороны это правильно, а с другой – на войну всегда уходит слишком много сил. Я ведь обещала себе принимать жизнь, и, кажется, сейчас самое подходящее для этого время.

Я закрыла глаза под солнцезащитными очками и расслабилась. Тепло весеннего солнца, дуновение ветра, внимание этого странного мужчины – я здесь и сейчас, и, честно говоря, мне на самом деле хорошо. Миша везет меня черт знает куда, от меня требуется всего ничего, довериться его выбору и получать удовольствие. Я бы не сказала, что хорошо знала его, но вряд ли он может затеять что-то такое, что поставит меня в тупик в плохом смысле этого слова.

С похожим чувством я проснулась вчера утром, когда впервые провела ночь в своем новом доме в Балаклаве. Накануне вечером мне было страшно от его строгой тишины. Но как только я легла спать (я пока не решилась переночевать в спальне и уснула на диване в гостиной), я моментально отключилась. Сон был ровный и спокойный. Я выспалась и утром была полна сил. Дом грел меня своим теплом. Ведь там меня действительно любили. Глупо подчиняться страхам, которые не имеют под собой никакой основы, кроме расшатанных нервов. Чего я боялась в этом доме? Приведений? Меня пугала только боль, которую я испытала, потеряв близких людей.

Я взглянула на Мишу. Он сосредоточенно смотрел вперед, нахмурив брови от яркого солнца. Мне кажется, я никогда не видела его в солнцезащитных очках. Может быть, он не случайно появился в моей жизни? В Мише было что-то такое, что не давало сказать ему «нет». Я чувствовала, что могу быть с ним собой, именно такой, какая есть, со всеми своими минусами и страхами. Минусы он превозносил, а над страхами от души смеялся. Мне нравились его бесцеремонность и грубость. В них всегда чувствовался какой-то едва уловимый шарм, только ему присущий. Такая маленькая деталь, но если бы ее не было, Миша моментально превратился бы в пошлого хама, в сторону которого я бы никогда не посмотрела. Как ему это удается?

Мне нужно снова научиться доверять людям. Да, мы не идеальны. Меня могут предать или обмануть, а могут дать то, в чем я нуждаюсь. И я тоже должна отдавать что-то в ответ. Миша кажется циничным и грубым, но я видела его другую сторону. На самом деле, он мягкий и добрый. Жаль, что он показывает это так редко.

Немного не доезжая до Керчи, Миша свернул с трассы и сказал:

– Скоро будем на месте. Мы едем на Генеральские пляжи.

– Только интроверт может притащить девушку в такую глушь. Ну, или маньяк. Хотя интроверт скорее – сказала я, выйдя из машины. – Как же тут красиво!

– То есть на роль маньяка я не тяну? – с улыбкой спросил Миша.

За моей спиной раскидывалась цветущая крымская степь, по которой мы только что гнали со скоростью девяносто километров в час. Маленькие дикие тюльпаны, сочная зеленая трава и уйма каких-то незнакомых мне цветов устилали поверхность земли, насколько хватало взгляда до горизонта. Я стояла на обрыве и смотрела вперед – там был Азов. Внизу виднелся пляж, усыпанный кремовыми ракушками. Больше всего этого меня радовало только полное отсутствие людей.

– Я исколесила всю страну, но только в Крыму чувствую себя по-настоящему свободно, интересно, почему? Даже маньяк-интроверт меня не напрягает.

Миша подошел ко мне и обнял за плечи.

– Всему свое время, малыш, – мягко сказал он.

Я подняла на него взгляд, но Миша смотрел на море. Странный парень. В который раз я это говорю?

Мы спустились вниз и оказались на диком пляже. Такие же ракушки я видела на Бугазской косе у нас под Анапой. Я ухмыльнулась. «У нас». Крым стал моей второй родиной. Только запах был разный. Не знаю, чем это можно объяснить, но Крым, с той самой первой поездки в Севастополь, пахнет для меня как-то особенно. Ярче, вкуснее. По-настоящему. Я легла на нагретые солнцем ракушки и закрыла глаза. Шум волн, мелкие капельки соленых брызг, изредка долетающие до лица и особый, родной запах близкой по духу земли. Я ни с чем не могла бы сравнить его, он был скорее ощущением спокойствия и умиротворения. Наконец-то я дома.

Миша устроился рядом и взял меня за руку. Я не открывала глаз, он молчал. Счет времени остановился. Было такое чувство, что мы пролежали в этом нереальном дзэне несколько часов.

– Я бы что-нибудь съел, – откуда-то издалека раздался голос Миши.

– Закажи пиццу, – лениво сказала я.

– Тут даже телефон не ловит. Лучшего места я не встречал.

– На Камчатке тоже не ловит, но тут теплее, – улыбнувшись, сказала я. – Спасибо.

– Мне нравится, когда ты довольна. Но сейчас нам пора ехать, чтобы найти жилье. И еду, конечно, тоже.

Я сделала недовольную гримасу.

– Мы сюда еще вернемся, обещаю. Например, сегодня ночью.

Когда мы заселились в гостевой дом, уже наступил вечер. Мы остановились в маленьком курортном поселке с претенциозным названием Золотое, который граничил с Караларским заповедником – куда днем и привез меня Миша. Знаменитые Генеральские пляжи уютной россыпью тянулись по его прибрежной полосе. Излюбленное место туристов-дикарей и даже нудистов. Я же хотела щеголять голышом по пляжу, вот и получила. Мне нравилось, что Миша был так внимателен к моим словам, но порой он сильно преувеличивал их значение.

Мы поселились в тихом мини-отеле. Одни номер на двоих, спасибо. Администратор даже не стала уточнять – одна двуспальная или две односпальные кровати – и сразу выдала ключи от номера, в котором кровать была в единственном числе.

Честно говоря, я волновалась. Не смотря на то, что Миша действительно меня привлекал, я не была уверена, что все пройдет гладко. Одно дело весело провести несколько часов после пары бокалов виски, и совсем другое – три целых дня. Миша же выглядел абсолютно спокойным, как будто такие вылазки он совершает регулярно. Я прикусила язык. А вдруг так оно и было?

Ближе к ночи, как Миша и обещал, мы вернулись на «генералы», захватив с собой мангал, угли, еду и теплые вещи. Море сливалось с берегом и превращалось в единое темное пространство, которое в свою очередь соединялось с небом. Я чувствовала себя песчинкой на этом пляже. Вокруг – никого, только ночь и степь. Где-то есть люди, дороги, где-то кипит жизнь, а мы сидим на краю Крымского полуострова и смотрим в небо, которое только вдали от городов может быть настолько звездным. В этом было что-то дикое и первобытное. Сочетание страха перед всепоглощающей темнотой и восторга от того, что она в состоянии скрыть все, с чем ты не можешь справиться.

– А я ведь о тебе ничего не знаю, – сказала я Мише. – Кто ты такой? Чем живешь? Что у тебя было интересного в детстве, кроме футбольного мяча?

– Не напоминай, – Миша сделал трагичное лицо. – Что ты хочешь узнать? Спрашивай.

– Какая у тебя фамилия? Я знаю только твое имя.

– Исаев Михаил Игоревич, – он протянул мне руку. – Приятно познакомиться.

Я пожала его руку и не сразу поняла, почему у меня возникло чувство родства. Вдруг меня осенило – фамилия! В Новороссийске я долгое время жила на улице Исаева, и это был мой дом во всех смыслах этого слова.

– Крылова Александра Сергеевна. Взаимно. Расскажи про свое детство. Кто твои родители, какие у тебя отношения с мамой? Ты, кстати, в курсе, что все наши проблемы из детства?

Он криво ухмыльнулся и ответил не сразу:

– Такие истории плохо заходят на сухую.

– Такие истории лучше всего заходят по ночам.

Миша улыбнулся.

– Ты настойчивая. Это хорошо. Ладно, расскажу. Но будь готова к тому, что твое настроение испортится, и ночь уже вряд ли сможет это поправить.

– Если что, в номере есть вино.

Миша внимательно на меня посмотрел. В его глазах отражался огонь из мангала. Сосиски были благополучно съедены, и мы использовали мангал как емкость для костра, чтобы было не так холодно. А я, наивная, собиралась ночью бегать голышом по пляжу. Огоньки весело плясали в его глазах, на лице отражался мягкий свет костра. Мне ужасно хотелось поцеловать Мишу, но желание узнать этого человека поближе победило.

– Тогда давай с самого начала. Когда я родился, маме было семнадцать лет. То есть залетела она еще в шестнадцать, в начале девяностых, – затягиваясь сигаретой, начал он.

– «Залетела» – ты так говоришь… не слишком уважительно, что ли.

Миша ухмыльнулся.

– Я говорю, как есть. Она действительно залетела. Папаша сразу же свинтил, я его никогда не видел. Бабушка настояла, чтобы мать родила. Она и родила. Бабушка умерла, когда мне было три, я ее почти не помню. Ну, а мамаше моей было явно не до меня.

Он замолчал.

– Тебе действительно это интересно?