В плену у незнакомца

– Что?

– Зови меня баба Вера или бабушка. Зачем мне твоя Вера Дмитриевна, шут бы её побрал!

Я смеюсь. Она и правда забавная. Хотела бы я такую бабулю. Но у меня бабушек нет. Умерли. Я не знала ни одной.

В зале заиграл вальс. Только танцев мне и не хватало! Пора уносить отсюда ноги. Парочки встали в ряды и закружились под красивую мелодию.

– К тебе кавалер, кажись, подкатить собрался, дочка, вон как глазки по залу бегают, тебя ищет, – кивая, говорит баба Вера. Она ловко подзывает официанта и берёт бокал красного вина.

Я знаю, о ком она говорит. Саша Петров вечно ошивается возле меня на таких вечерах. Я всё время отказываю ему в танце, но он слишком напористый. Лишь раз я с ним танцевала вальс. Тогда меня мутило от его вечно сладких духов и яркого красного галстука.

Я закатываю глаза. Он совсем не вовремя! Я бы хотела ещё немного посплетничать с бабой Верой, заменить её отсутствующую подружку, но здесь оставаться стало опасно.

– Советую тебе бежать, Агатонька, иначе он опять оттопчет тебе ноги.

– Я обязательно последую Вашему совету.

Допиваю минеральную воду и ставлю бокал на стол.

– Кажется он тебя заметил. Беги, я прикрою. Не забудь вернуться на ужин к одиннадцати. Говорят, сегодня будет французский суп буйабес и молочный поросёнок в кисло-сладком соусе!

В благодарность быстро жму руку весёлой старушке и осторожно ретируюсь в сторону выхода в сад. Так я не пересекусь ни с кем нежелательным.

Тихонько закрываю за собой двойные двери. Через балкон выхожу в сад. На улице зажглись фонари. Время уже больше десяти вечера, стало темнеть и свежеть. Дышать легче лёгкого.

Я нахожусь здесь много часов. До сих пор не видела отца. Но видела маму, которая уже напилась и крепко спит в спальне. Элина подходила ко мне за вечер несколько раз. Она сегодня в ударе. Танцует со всеми подряд. У неё хорошее настроение, а у меня на душе кошки скребут. И кстати, пока никакого жениха я не видела. Франт и его отец задерживаются? Отличное начало. Вот бы они не пришли совсем! Быть может, он не подобрал галстук в тон рубашки?

– Он приехал, наконец! Мистер Тамлин. Такой красавец, мускулистый, высокий, обходительный и вежливый, – вдруг слышу на балконе тот же блондинистый голос, что и по дороге сюда. – Вокруг него уже собралась целая стая поклонниц. А мне он улыбнулся.

– Я бы тоже хотела с ним познакомиться, – сказал другой голос, более тонкий чем первый, и казалось даже боязливый.

– Я познакомлю тебя, обязательно, Роро. Дай только немного отдышаться.

Голоса стали громче, я нырнула под балкон, снова прислушалась. Не знаю зачем, но достаю из сумочки блокнот, вырываю листок и пишу на нём фамилию Тамлин. Подписываю щёголь. Возможно позже я прочту о происхождении этой необычной фамилии.

Курочки подошли к перилам и снова стали кудахтать о блистательном мистере Тамлине, который лишь войдя в залу, очаровал всех дам вокруг. Должно быть тот ещё щёголь. Мне захотелось сплюнуть на землю. Терпеть не могу таких франтов!

– Он так прекрасно танцует, а его улыбка столь белоснежна, что затмевает всё вокруг, – расписывает попугая одна из девушек.

– Вот это да! – Восхищается другая.

– Руки, – мечтательно продолжает блондинка. – Такие большие и сильные, вот бы оказаться в его объятиях!

– Вау!

– У него прекрасное чувство юмора.

– Превосходно! Это очень кстати.

Почему это кстати? У Веры Дмитриевны тоже прекрасное чувство юмора, но её никто не обсуждает!

– Я бы осталась с ним наедине, поверьте милочка, и не раз, – щебечет грудастая.

Ты бы осталась с любым, у кого карманы набиты деньгами. Я фыркаю. У меня спина затекла стоять в три погибели (балкон низкий и мне пришлось согнуться чуть ли не вдвое), а они всё щебечут и щебечут. Расписывают незнакомца, как принца из сказки. Я всё -таки сплёвываю на траву.

Наконец, голоса затихают. Я осторожно выбираюсь из своего укрытия, вытягиваю шею и заглядываю на балкон. Уф. Ушли.

Разгибаюсь в полный рост. Нужно быстрее рвать когти отсюда, пока не пришли ещё какие-нибудь охотницы за чужим богатством. Не хочется опять слушать, как он красив, как очарователен и привлекателен, какие белоснежные у него зубы и большие красивые руки. И что ещё у него большое?

– Тьфу! – Сплёвываю ещё раз. Вынимаю из сумки блокнот и смотрю на свою запись. Да для чего мне эта фамилия! Вырываю листок, комкаю его. Оглядываюсь. Не хочется мусорить в саду, ведь он правда красив. Убираю клочок бумаги и блокнот обратно в сумочку.

Никогда не могла терпеть этих богатых папенькиных щенков. Поэтому и сама у отца работать не стала. Создала своё дело. Нет, не на деньги отца! – Какой кошмар!

Я резко останавливаюсь на дорожке перед очередным фонарём. Он начинает гореть ещё ярче, потом совсем тускло. Это что, так задумано? Делаю очередной шаг и подворачиваю ногу.

– Ай!

Чёрт, как же больно. Кажется я вывихнула лодыжку. Рычу от досады. Оборачиваюсь вокруг. Как назло ни одной живой души, чтобы помочь. Блииин, сломала каблук. Досадно.

Держусь за фонарь, приподнимаю ногу, осматриваю ступню. Видно плохо. Мне бы на лавку сесть. Одеваю покалеченную туфлю на травмированную ступню. Делаю несколько маленьких шагов, но спотыкаюсь обо что-то. Да что же это!

– Будь ты не ладен! – Ругаюсь вслух. Это моя привычка, ничего не могу с собой поделать.

Кажется я не удержу равновесие. Я стараюсь изо всех сил!

– Ай, ой, мамочки… етит…

В этот момент сзади меня за талию обнимают крепкие руки, не давая упасть. Меня плотно прижимают спиной к чьей-то широкой груди, и я вновь чувствую уже знакомый умопомрачительный аромат: нотки шалфея, муската и красного перца. Мне никогда не забыть этот аромат и никогда не спутать его ни с одним другим.

Глава 5

Прерывистое дыхание никак не может прийти в норму, а сердце, отбивая бешеный ритм, кажется сейчас выскочит из груди. Мне бы закричать, позвать на помощь, но я не в силах даже звука издать. Меня обнимает и прижимает к себе тот же самый человек, которого я встретила вчера вечером. Я узнала это по аромату, который так опьяняюще действует на меня. Я встречала эту мужскую туалетную воду раньше. И вот сейчас стою, окружённая этим ароматом и наслаждаюсь им. Мужские руки всё крепче сжимают моё тело, я чувствую как медленно скользит его ладонь вдоль моего бедра, поглаживая, лаская его длинными пальцами. Вторая рука перемещается мне под подбородок и берёт его в тиски. Наша поза так эротична сейчас, что в низу моего живота разгорается огонь. Кажется, я становлюсь мокрой от его движений руками по моему телу. Он словно хозяин держит меня, и я должна ему подчиниться. Горячие пальцы незнакомца проникают мне под платье. Я всхлипываю от удовольствия, когда мужчина отодвигает край моих кружевных трусиков и начинает ласкать меня двумя пальцами. Я словно обезумела от желания. Прижимаюсь к нему всё теснее, как какая-нибудь развратная девка, трусь попкой о его промежность. Кажется, я истекаю соком желания. А он ласкает меня, всё быстрее двигая пальцами по клитору. Я стону от удовольствия, запрокидываю голову ему на плечо, повинуясь его движению. Он чуть крепче сжимает мой подбородок. Движение пальцами становятся ещё быстрее и мучительно-приятная волна уже вот вот готова прокатиться по моему телу, когда он вдруг убирает свои пальцы и показывает мне. Я вижу на них свою влагу. Его аромат снова заставляет кружиться мою голову. Я чувствую стыд, злость, неудовлетворённость.

– Ещё, – стону я. Поднимаю на моего мучителя взгляд. Встречаюсь с иссиня-серыми, сейчас почти чёрными, словно ночное небо глазами, которые смотрят на меня насмешливо. Редкий цвет. Не встречала таких глаз в своей жизни. Я прихожу в себя. Хочу вырваться из его рук, но он и шанса мне не даёт.

– Я же сказал, что найду тебя. Не дёргайся, маленькая девочка.

Да уж, он выше меня на целую голову, я ему кажусь мелкой, он мне кажется мерзким. Теперь точно. Как я могла поддаться его развратным действиям? Он будто загипнотизировал меня. Ай, Агата, не оправдывай себя, ради бога! Чёртов незнакомец. Я никогда не позволяла себе такого. Вообще ни с кем. Как же я зла на него!

– Отпусти меня, – шиплю, словно змея. Моя шея начинает болеть, ведь голова до сих пор запрокинута на его плечо, а он всё также властно держит меня за подбородок, не давая пошевелиться.

– Поцелуешь, отпущу, – говорит он, а у меня подкашиваются ноги от того, как он красив и притягателен. – Но только сама. И можно со стоном, как было только что, когда я ласкал твою жаркую мокрую киску.

Он широко улыбнулся, открывая ряд белых ровных зубов, а я возненавидела его в эту секунду. Он откровенно издевался надо мной! Насмехался, выставляя на посмешище перед самой собой. Этого моя гордость не могла снести.

– Кстати, ты обдумала моё предложение?

Его рука вновь скользнула в мои трусики, но на этот раз я была готова. Такому приёму меня научила подруга. Элина красивая девушка, и ей ни раз доводилось давать отворот поворот слишком навязчивым мужчинам. Я сделала вид, что поддаюсь, и обмякла в руках незнакомца. Клянусь, я услышала довольную усмешку! Нахал! Просто невообразимый тупица. Получай! Воспользовавшись его невниманием, я резко подняла ногу и опустила уцелевший каблук на его ступню, обутую в кроссы. Признаюсь честно, мне доставил огромное удовольствие вопль, который издал незнакомец в ту же секунду. Ай, я прямо почувствовала волну удовлетворения, пробежавшую по моему телу!

Его руки отпустили меня. Я толкнула его от себя бедром и встала напротив.

– Никогда, слышите? Никогда я не легла бы с Вами в постель. Даже не поцеловала бы, будь Вы хоть самым последним мужчиной на земле. Вы мне просто противны, – гордо подняв подбородок, отчеканила я. А потом, пока он не пришел в себя, помчалась вон из сада, слыша вдогонку матерные слова и крик:

– Вызов принят. Я доберусь до тебя, маленькая чертовка!

Ахаха! Попробуй! Ты даже не знаешь, кто я и как моё имя!

Только когда я забежала в дом и добежала до библиотеки (с трудом, хочу сказать, сломанный каблук изрядно мешал мне при беге), я остановилась. Мне пришла мысль, что я не знаю, как он нашёл меня здесь. Но этому есть объяснение. Наша встреча случайна. Он не ожидал меня увидеть. Наверное, он такой же приглашенный моего отца, как и все остальные. Больше мы не пересекёмся. И слава богу. Нет никакого желания видеть его. Только если дать пощёчину за моё унижение.

– Дрянь, – выругалась я, прислонившись к двери библиотеки и немного отдышавшись. Прикрыла глаза. Чёрт! Мой мозг включил воспоминание о том, что со мной сделал этот злодей. А тело – мой предатель, снова среагировало! Нет, нет, успокойся. Это чушь полнейшая! Я не испытывала удовольствия от его нежных и страстных касаний. Это лишь момент, который я забуду очень скоро. И тело моё тоже.

– Просто выкинь из головы унизительные воспоминания, Агата.

– Что ты делаешь здесь?

Недовольный голос отца заставляет меня вздрогнуть.

– Отец.

– Пойдём, мне нужно поговорить с тобой. Уже около часа тебя ищу.

– Ещё бы! – ехидно отзываюсь я. – В этом замке запросто можно потеряться. Наверное тебе стало скучно в полчище твоих обожателей и ты решил перемыть мне косточки.

– Не нужно насмешек. Глупо с твоей стороны мне перечить. Что с твоей обувью?

Он подходит ко мне и осматривает с ног до головы. Кривит недовольную гримасу.

– Я просил быть красивой сегодня, а ты оделась как чучело. Разве так можно? Ты дочь строительного магната, а не рабочего стройки.

Да уж! Папаня всегда выглядит с иголочки, элегантно и волосы у него намазаны гелем. Вот и сейчас он весь блистает в белоснежном костюме. Прямо излучает чистоту и гордость, полон высокомерия даже рядом с родной дочерью.

– Пойдём.

Он открывает библиотеку и мы заходим внутрь. Сейчас начнутся нравоучения и оскорбления в мой адрес. Мне не впервой, и обычно я сдерживаюсь, но не уверена, что выдержу его скверный характер и на этот раз.

– Садись, – тоном, нетерпящим возражений, говорит мой отец. Я стою посреди комнаты и даже не смотрю на родителя. Я вспоминаю один вечер, что провела в этом кабинете пять лет назад. Тогда мне казалось, что это лучший вечер в моей жизни и никто не сможет лишить меня счастья, которое я испытала. Мы спрятались тогда от грозной мисс Феоктистовой, управляющей этого замка. Сели между книжных шкафов и открыли бутылку вина. Чтобы не включать свет, я взяла фонарик. Тихо включила нашу любимую мелодию на телефоне. В наш маленький мирок никто не должен был вторгаться. Но его резко и неожиданно разрушило появление моего отца. Мисс Феоктистова рассказала ему, где мы. Она проследила за нами. То, что произошло в тот вечер, навсегда поселило в моей душе ненависть к отцу.

– Ты оглохла что ли, Агата?! Садись, я сказал. Мне нужно обсудить с тобой не только твой внешний вид, но и наш с тобой договор.

Не знаю, что со мной сегодня, но я не хочу подчиняться ему. Возможно моё недавнее унижение всему виной. Я не хочу, чтобы меня унижали ещё больше. Отец приказывает мне, будто я одна из сотен его служащих, о которых он вытирает ноги. Он и об меня не раз их вытирал.

– Говори, что ты хочешь, и я уеду из этого кошмарного замка, – с вызовом говорю я. Отец прищуривается. Он и не думал, что я буду сопротивляться его приказам.

– Ты никуда не уедешь. Твой жених уже прибыл. Скоро я представлю его тебе. Будь с ним ласкова, послушна, не перечь ему. Я не должен потерять доверие его отца, иначе всё на что я надеялся, рухнет.

Он рассуждает обо мне как о бездушной кукле, как о рабыне, у которой нет воли. Чёрт, я не могу больше этого терпеть. Я не позволю ему и дальше унижать меня и решать, какое платье мне надеть и как широко раздвинуть ноги перед тем, перед кем он скажет. На кону стоит многое, согласна, но в первую очередь на кону моя собственная жизнь и судьба. Почему я должна спасать всех? Почему я должна стать козлом отпущения? Чтобы мама и дальше пила, убивая себя алкоголем день ото дня, а брат бездельничал, странствуя где-то по свету, как сейчас, например. Мы даже не знаем где он. Руслан вечно колесит по свету, за последние три года я видела его от силы раза три, четыре. Путешественник, чёрт возьми! А я значит должна за всех отдуваться?!

– И ещё одно. Поднимись наверх и переоденься. Твоё тряпьё совершенно не годится для встречи с женихом. Не позорь меня этим чёрным дурацким дешёвым платьем. Если бы ты была умнее, и перестала играть в независимую девочку, то давно бы уже присоединилась ко мне. И в деньгах ты бы не нуждалась.

– Я не нуждаюсь в деньгах, – тихо говорю я, чувствуя, как закипает внутри меня злость, моя ненависть готова вырваться наружу. Как я могла так долго терпеть его оскорбления? Сама не понимаю.

– Судя по твоему гардеробу этого не скажешь, – с холодной усмешкой замечает мой отец. – Где ты купила эту пародию на платье? В секонд хэнде? Дурочка.

Такое ощущение, что на меня вылили целую бочку гнилых отходов.

– У меня отличное платье и стоит оно не дёшево. Но не в этом дело. Ты просто хочешь меня унизить.

Отец усмехается.

– Ты сама себя унижаешь, общаясь со всяким отрепьем. Уже много лет. Чего стоит только последний твой кавалер, который…

– Заткнись! – Не выдерживаю я. Ком подкатывает к горлу, но я не плачу. – Не смей говорить об Артёме! Достаточно того, что ты сделал. Не марай его имя своим грязным ртом. Ты не достоин даже его мизинца.

Отец лишь смеётся над моими словами. Мне хочется стереть с его лица выражение превосходства, но я не в силах этого сделать. Всё, что я могу – убежать из проклятого «дома пафоса» и не видеть моего ухмыляющегося насмешливого отца.

– Обычный бедняк, вот кто был твой Артём. И жизнь его жалкая…

– Замолчи! Остановись…

– И сам он был жалок…

– Нет… прекрати…

– И умер как жалкое ничтожество, – сказал он вкрадчиво и довольно. Я ясно уловила удовлетворение в его голосе. Это он убил Артёма. Либо его убили по его приказу. В глубине души я всегда знала это, но у меня не было доказательств. Нет их и сейчас. Вечер в библиотеке закончился для нас трагедией, но я до сих пор не знаю точно, как и что произошло.

– Ты решила уподобиться ему? Я тебе не позволю. Ты будешь делать то, что я скажу, и тогда заслужишь, может быть, моё уважение.

– Черта с два, – последняя капля переполнила чашу моего терпения. Я больше не смогу плясать под его дудку. Он слишком ранил меня, упомянув о друге, которого он же меня и лишил. – Пошёл ты, куда подальше, папаша.

– Что ты сказала?

Он хватает меня за локоть, сильно сжимает. А я сжимаю кулак.

– Убери от меня свою руку, иначе я тебя ударю. И мне плевать, что ты мой отец, – говорю я сквозь зубы. Чётко и ясно звучит мой голос в пространстве библиотеки.

– Да как ты смеешь…

Я выдёргиваю руку из его хватки.

– Смею. И ещё не такое сделаю, если ты от меня не отстанешь. С меня достаточно твоих оскорблений. Ищи другого козла отпущения. Найди себе новую жертву, а я больше не буду подчиняться тебе. Я разрываю наш договор!

С этими словами я разворачиваюсь и иду вон из кабинета. Громко хлопаю дверью. Аж стены сотрясаются. Вот так тебе, папочка! Оставайся со своим длинным носом и миллионами. А с меня хватит. Я уезжаю из этого дерьмового дома. Лишь попрощаюсь с Верой Дмитриевной и свалю.

Чёрт, как все пялятся на мой сломанный каблук. Да плевать. Я быстро нахожу старушку в зале. Она на том же месте, где я её оставила. Подхожу к ней и пожимаю руку. Она видит как я взволнована.

– Что случилось, Агата? – Сжимая мою руку, беспокойно спрашивает она. – Твой отец опять оскорблял тебя, доченька?

Откуда она знает?

– Всё хорошо, баба Вера, – с улыбкой отвечаю я. – Теперь всё хорошо. Мне пора домой.

– Очень жаль, что ты так скоро уходишь. Нам бы с тобой увидеться, – вдруг без тени улыбки говорит она. – Я бы хотела поговорить с тобой, без свидетелей. Ты знаешь мой адрес?

Я качаю головой. Вера Дмитриевна опасливо озирается по сторонам и достаёт визитку из своей чёрной сумки, которую весь вечер держит на коленях.

– Вот, держи. Позвони мне завтра.

Она протягивает мне визитку. Я убираю её в сумочку.

– Хорошо. Но мне пора.

Я улыбаюсь ей и отхожу.

– Обязательно мне позвони, – слышу вдогонку. Она говорит что-то ещё, но из-за музыки, что играет в зале, я не слышу её слов. Я позвоню ей завтра и узнаю, что она хотела сказать.

А сейчас я, наконец, покидаю это ненавистное место.

Выхожу из зала, прохожу несколько коридоров, пересекаю холл, и вот я оказываюсь на улице. Свежий воздух помогает мне успокоиться. Я сделала невозможное сегодня. Я смогла противостоять отцу. Чёрт, кажется я горжусь собой! Широко улыбаюсь, подходя к своей машине. Хорошо бы сейчас проехаться с ветерком по трассе. И заскочить в какое-нибудь ночное заведение за бутылочкой вкусного красного вина. Хочу отпраздновать свою маленькую победу. Но маленькая ли она? Хм. Нет, она огромна для меня. Пусть сам женится на этом придурке. Какой бы он ни был. Мне плевать.

– Я теперь свободна!

Так странно, машина не заперта. Я точно её закрывала, когда приехала сюда. Оглядываюсь по сторонам. Вокруг темно и тихо. Лишь вдали, у ворот замка горит фонарь. Подул тёплый ветерок. Но что это? Ветер принёс с собой такой знакомый аромат. Я прикрываю глаза, ещё не понимая, что это за приятные нотки. А потом вдруг голос над моим ухом произносит:

– Насчёт свободы это ты поторопилась.

Я вздрагиваю и понимаю в этот момент, что за аромат вновь привлёк меня: Tom Ford Grey Vetiver.

– Свободу ты теперь долго не увидишь, маленькая девочка.

Это были последние слова, которые я услышала, прежде чем утонуть в притягательных нотках шалфея, муската и красного перца.

Глава 6

Тошнота подступила к горлу, и я попыталась открыть глаза. Но не тут-то было. На моих глазах была какая-то повязка, она совершенно скрывала от меня моё местонахождение. Ткань такая плотная, что вокруг только чернота, сплошная и нескончаемая. Между тем рвотный рефлекс уже вырывался наружу. Я поняла, что лежу на кровати, а где-то вдали слышится странный шум: будто ветер завывает и волны плещут. Но ведь я на суше, а не в море, так что какой к чёрту шторм? Я делаю глубокий вдох. Ужасно чувствую себя. Голова кружится как от морской болезни. Такое состояние было у меня однажды, когда я совершала прогулку на яхте своих друзей. Несколько дней мы провели в открытом море, и всё то время я мучилась от тошноты. После этого я зареклась путешествовать водным транспортом. Самолёт, поезд, лошадь, велосипед, хоть пешком, как паломник. Что угодно, но не вода! И вот теперь такое знакомое чувство. Нет, не может быть. Я на суше. Я на суше. Ай! Мне уже невмоготу. Я перегибаюсь на ощупь через край кровати и меня выворачивает на изнанку.

– Ооо, Боже! Помоги мне, – стону я.

Стоп. Мои руки. Почему они связаны за спиной?! Что это значит? Меня вдруг ведёт в сторону и я с криком «спасите» лечу с кровати на пол. Качка?! Это качка! Точно.

Я на воде. На корабле, яхте или ещё на чём -то подобном. Это ясно как то, что меня выворачивает наизнанку. Не могу не узнать все мои старые ощущения.

Лежу на полу, как дура, и даже пошевелиться боюсь. Вдруг опять будет тошнить. Где-то слышится топот ног. Бегут в моём направлении. Кого-то привлёк мой крик. Я постанываю от боли в висках. Будто дятел долбит своим клювом. Безжалостный. Слышу как дверь с правой стороны от меня открывается и закрывается снова.

– О! – Женский возглас. Чьи-то руки бережно помогают мне подняться с пола. Меня садят на кровать. Я издаю ужасный звук, будто меня вырвет снова. Но еле как сдерживаю позыв.

– Развя… жите ме… ня, – прошу я.

Слышу возле себя тяжёлый вдох. Руки женщины касаются меня и снимают повязку с моих глаз. Я сначала щурюсь от яркого света, что проникает в окно, как я теперь понимаю каюты.

– Вам снова плохо?

Закрываю рот ладонью. Икаю. Чёрт! Мне явно не хорошо. Поворачиваюсь к ней. Ого! Какая красивая. Девушка молода, моложе меня года на четыре, наверное. Волосы цвета шоколада, вьющиеся, густой волной струятся по плечам, доходя до середины спины. Красиво изогнутые брови, нос с горбинкой, полные естественно красные губы. Но её глаза! Это отдельная история. Они так прекрасны. Большие, тёмные, подведённые жидкой подводкой. Они ясно выделяются на румяном лице. Словно два чёрных оникса сверкают в солнечных лучах, проникающих в помещение.

– Вы так бледны, – с сочувствием говорит она приятным чуть с хрипотцой голосом.

– У меня морская болезнь, – слабо отвечаю я. – Мы ведь в море?

Она кивает. Я осматриваю её одежду. Широкие брюки пёстрого цвета, расшитые золотой нитью, а сверху тёмно-зелёный шёлковый халат, плотно застёгнутый на маленькие переливающиеся пуговки, и сверху повязанный пояс. Он тоже расшит красивой золотой нитью. На ногах у незнакомой мне девушки туфли без каблука, с причудливо вышитым узором. Она похожа на восточную красавицу из сказок, что мне читали в детстве. Акцента, однако, у неё нет. Говорит на чистом русском языке. Кто же она? Как сюда попала? И вообще, где мы и как я то сама сюда попала? Это главный вопрос.

– Да, мы в море, – отвечает, улыбаясь девушка. – Моё имя Айна, кто-то зовёт Гайной. Давайте, я освобожу Ваши руки. Я была против, чтобы Вас связывали, но мой брат очень своеволен и дал чёткие указания своим слугам.

– Агата. Значит, Вы…

– Я не его слуга. Мне и самой тут подчиняются. Конечно, главный он, но… Готово. Скинем эту ужасную верёвку.

Мои руки снова свободны. Я потираю запястья. Взгляд падает на пол. Ой! У кровати стоит таз и я не промахнулась, оказывается, когда мне стало плохо.