Пороки

– Это я позвал их, Сатира. – Следующий его вопрос был обращен ко мне: – А где твоя девушка? Где Никки?

– Да, куда ты дела Скрепку, а? – Сатира рассмеялась каким-то неестественным, пьяным смехом.

– Угомонись, прошу тебя. – Тод немного виновато посмотрел на неё.

– А что такого? Просто они мне очень понравились, – она перевела взгляд на меня, и её глаза сразу стали холодными и колючими. – Мне кажется, в будущем у нас будут особенно тёплые отношения. Верно?..

– Я тоже на это надеюсь, – меня удивляло её состояние: словно пьяна, но это явно не так. Или всё-таки…

– Надо же, она умеет разговаривать! – Сатира кривлялась, смеясь мне в лицо. И всё же, она вызывала во мне больше восхищения, чем неприязни.

Кто-то из вошедших поинтересовался, скоро ли придет Серый Кардинал. Всполошившись, Сатира помчалась на второй этаж «переодеться». Тод разговаривал с кем-то, кого я не знала.

Воспользовавшись тем, что внимания на меня никто не обращает, я решила осмотреть холл, который теперь выглядел иначе, нежели при нашем утреннем посещении. Лоскуты ткани были сняты, под ними оказалось множество невысоких продолговатых африканских барабанов. Они были составлены так, что образовывали единую плоскость. И, что показалось мне ещё более странным, по ним ходили люди, оставляя каждым своим шагом тихий глубокий отзвук. Создавалось впечатление, что комната наполнена этими отзвуками небрежных шагов и словами, сказанными друг другу невзначай, шепотом, голосами, парящими в воздухе между силуэтами людей и их тенями.

Воздух наполнял одурманивающий дым. Осмотревшись по сторонам, я заметила, что многие из присутствующих держат в руках тлеющие палочки благовоний. Люди вдыхали их дым, они смеялись, разговаривали между собой и чуть покачивались, когда проходили мимо меня, оставляя за собой удушливый шлейф тлеющего бамбука, корицы или лаванды.

– Эту комнату называют Комнатой Там-Тамов. – Тод протянул мне руку, предлагая взойти на звонкую плоскость.

Я приняла приглашение и забралась к нему:

– И почему же?

– Потому что эти барабаны так называются. Ты разве не знала? – Он посмотрел на меня с такой насмешкой, будто бы я спросила об абсолютно всем известном факте.

– Не смотри на меня так, я себя тупицей чувствую.

От моих слов он расхохотался.

Толпа разрасталась, шум и запах тлеющего бамбука становились всё ярче. От непривычной обстановки голова начала кружиться, с каждой минутой набирая скорость.

Когда у Тода закончился приступ смеха, он предложил:

– Давай выйдем на воздух. Иначе ты плавно сойдешь с ума. В первый раз всегда бывает именно так, знаю по себе.

Я кивнула.

Стояла звёздная ночь. Млечный путь невозможно было разглядеть, но он бы только портил картину. Мерцающая роса на черном бархате неба…

– Надо же, ты ничем не отличаешься от остальных. – Тод достал пачку сигарет, чтобы закурить. – Выходя ночью из дома, сперва смотришь на звёзды. Неужели нет ничего более достойного внимания, чем эти маленькие недоступные огоньки на столь же недоступном небе?

От его слов у меня начался нервный тик:

– Тод, и это ты? С каких пор ты начал говорить словами пьяных поэтов?

Он посмотрел на меня с укором:

– Не осуждай за то, что пьяных. А вообще… Попробовала бы ты оставаться в этом доме и разговаривать как дворовое быдло…

– Вот, – меня порадовала перемена в его голосе, – У тебя уже выскальзывают отвратные сленговые слова. Значит, ты не поэт. А насчет звёзд, – я улыбнулась. – Звёзды хотя бы красивы. А на что ещё смотреть? На тебя что ли?..

Он оскорблено покачал головой:

– Как ты жестока…

– Чем тебе звёзды-то не понравились?! – Мое шуточное восклицание произвело на Тода какое-то вдохновляющее впечатление.

Театрально подняв к небу взгляд, он заговорил:

– Слишком далекие эти звёзды. Никчёмные, потому что достать их нет возможности. Я не могу найти смысла в том, что люди так часто думают о них. Все эти теперешние поклонники астрологии…

– Теперешние? – Поток его слов вверг меня в уныние. – Люди и в древности задумывались об изучении звёзд, Тод. Так что ты неправ.

– Я и не претендую на то, чтобы меня считали правым, – он всё ещё смотрел на звездное небо. – Но в звёздах нет смысла – это я так считаю. Не дотянуться, не познать, не ощутить, не попробовать. Думать о звёздах столь же бесполезно, как и мне любоваться с тобой звёздным небом, зная, что ты спишь со своей подругой.

Мне стало не по себе.

– Вот, значит, к чему весь этот спектакль о недостижимом, – нужно было как-то свернуть тему. На мгновение я задумалась, а потом неуверенно спросила: – А что произошло с этим местом, Тод?

Его выражение лица стало сосредоточенным:

– Хочешь знать, кто такой Серый Кардинал?

– Да, – мне было всё равно, что он подумает о причине моего интереса к Юлию. Я и сама не могла толком разобрать, почему он интересен мне.

– Ну, что же… Я знаю не так уж много, – одна его маска сменилась другой. Сосредоточенность уступила гримасе «как бы чего лишнего не ляпнуть»: – Он выкупил это здание, и я понятия не имею, чего это ему стоило. Однажды я встретил его в книжном магазине, он раскритиковал мистику, которую я хотел купить. И мы разговорились. А после того, я как пришел сюда впервые, стал возвращаться каждый день.

– А эти люди? – Я кивком указала на входную дверь.

– Такие же, как и я. У них, правда, свои причины возвращаться сюда снова и снова, и, быть может, не так часто, как я…

– Хорошо, ладно, – из слов Тода я ничего не поняла, но узнать мне хотелось вовсе не о том: – Кто такой Юлий?

Слова Тода прозвучали странно:

– Он – нечто необычное. Не то сектант, не то настоящий колдун… Ты бы видела, какое волшебство он нам показывал! Он много говорит, во всем этом очень легко запутаться. Пожалуй, из всех его понимает только Сатира. И занимает рядом с ним вполне обоснованное место.

Что? Чтобы один парень в адрес другого говорил подобное?! Уважение здесь не причем, он ему почти поклонялся. А поклонение… Что же нужно сделать, чтобы заставить людей так относиться к себе…

На мгновение показалось: я схожу с ума. Я увидела, как по узкому тротуару возле дороги, освещённой холодным светом ночных фонарей, идет Юлий. Идет, укутавшись в свой чёрный френч, а его длинные волосы разметались по плечам, делая силуэт ещё более похожим на безликую тень. Черные глаза на бескровном лице смотрятся издали, словно два острых вытянутых треугольника.

Мне стало холодно.

– Пойдем, нужно предупредить всех, что Серый Кардинал появится через минуту, – Тод тоже заметил его.

А в доме уже началось необыкновенное действо: пришедшие танцевали на барабанах какой-то дикий танец племенных индейцев. А может быть, африканцев. Голые ступни стучали о поверхность барабанов, производя восхитительный магический ритм беспорядочного движения. Музыки не было. Лишь этот стук, смех Сатиры и приглушенные голоса, вопрошающие, скорее всего, о самом сокровенном.

К нам сквозь толпу прошла девушка в великолепном темно-фиолетовом длинном платье. Прошла свободно, поскольку толпа расступалась перед ней, словно Сатира была хозяйкой этого дома. Сатира вела себя как настоящая Богиня. И выглядела соответствующе. Светлые локоны её пышных волос рассыпались по плечам, где были умело нарисованы распускающиеся белые лилии. Снова платье без бретелек на корсете, только на этот раз шнуровка располагалась на спине. Поверх атласной фиолетовой ткани корсет был покрыт крупной черной сеткой, а свободные воланы стелились вниз, до самого пола. В шнуровку корсета были вплетены широкие белые ленты.