Клён и братья Гнева

Поэтому я просто промолчала.

Лей же не унимался:

– Тео Шиори настолько не хотел представлять обществу Нижнего Ронга свою сестру, что почти потерял благосклонность многих Домов Гнева и даже верхушки Магистрата. Так ведь?

Пара черных зрачков в упор сверлила голубые глаза брата. Я видела, что взгляд Лея, подобно шпаге, резал воздух впереди себя. То, что сверкало в синеве Тео, являлось невидимым никому, кроме этих двоих, щитом. Кстати, вполне успешно отражавшим незримые выпады. Если бы он только еще не вспыхивал на любую фразу, как пропитанный маслом факел. Когда уже мальчик полностью научится держать себя в руках?

– Увы, Тео Шиори вынужден был сдаться под беспрецедентным давлением. Конечно, это только прибавило интереса к таинственной сестре прославленного Дома Шиори.

Только сейчас до меня дошло главное, что пытался сказать Лей. Тео не хотел вести меня на этот раут. Насколько, что, рискуя всем, дерзнул противоречить Магистрату. Но почему? И он ни слова не сказал мне. А я мгновение назад подумала, что Тео не умеет держать лицо.

Я бросила красноречивый взгляд на брата. При посторонних, конечно, не будем выяснять истину. Дома поговорим. Больше всего меня обеспокоило то обстоятельство, что он не поделился своей тревогой.

– Боюсь, что вы будете сильно разочарованы, если познакомитесь со мной поближе, – пожала я плечами, наконец-то оставив в покое брызги игристого, уже въевшиеся в шелк платья. – Уважаемый Лей Кайли, я очень скучная домохозяйка. Все интересное, что у меня есть – это мои братья.

Я поднялась, вежливо, но настойчиво отметая попытки Лея что-то сказать в ответ.

– Ты куда? – спросил Тео. Он наконец-то задышал спокойно и тихо.

– На запах свежести, – я повернулась в сторону шевелящихся от ветра штор. Они спускались откуда-то с потолка и глухо шли до самого пола, но по волнам, пробегавшим по роскошной материи, я поняла, что там открыто либо большое окно, либо балкон. Скорее всего – второе. – Напитка от тебя я так и не дождалась.

От последней фразы я просто не могла удержаться. Ну не было у меня сил, чтобы сберечь ее до тех пор, пока мы не останемся наедине. Лей Кайли криво усмехнулся:

– Мы еще увидимся, уважаемая Клен Шиори?

– Все может быть, – глубокомысленно бросила я через плечо, – но если это случится, то, поверьте и простите, совсем не по моему желанию.

Я ничего не имела против Лея Кайли, хотя в глубине души он мне не очень нравился. Но если не вникать в какие-то глубинные антипатии, то он – просто приветливый молодой человек. И какое мне дело до того, что происходит между ним и Тео? Я же прекрасно знаю, что Тео – вовсе не «подарок».

Но брат был братом, а Лей – чужаком. Еще и несколько… Навязчивым и нагловатым.

Я с удовольствием воспользовалась случаем, чтобы вежливо оставить внимание Лея Кайли где-нибудь подальше от себя, и быстрыми (пожалуй, даже неприлично чересчур быстрыми) шагами отправилась в темноту, которая встретила меня за шторами. По крайней мере, она показалась мне таковой при резком переходе из залитого иллюминацией холла на террасу.

Это был большой балкон, опоясывающий, кажется, весь третий этаж ратуши по кругу. Широкий настолько, что непонятно, как он парит на высоте. Я, облокотившись о перила, глянула вниз. С этой стороны балкон выходил во внутренний двор, тот, что не виден со стороны больших ворот, к которым непрерывно подъезжали экипажи. Праздничный свет из окон ратуши освещал его, и я разглядела даже аккуратную дорожку, петляющую среди небольших клумб, невнятных статуй и гигантских цветочных горшков.

Здесь, по крайней мере, тянуло свежей прохладой, и голова быстро пришла в норму. Я вглядывалась в синюю темноту, которая начиналась сразу там, где заканчивались огни Нижнего Ронга. За чертой, где словно кто-то установил резкую границу: здесь – огни, а вон там они резко обрываются.

Как граница, за которой начинался Стреп Вторжения. Счастливчики из выживших очевидцев рассказывали про ощущение в ТОМ САМОМ месте. Словно барьер, который ты не видишь, но чувствуешь: вот здесь еще нет Стрепа, а через пару шагов – он есть.

Не знаю почему, но меня туда ТЯНУЛО. Туда, куда нельзя. Я никогда не подавала вида, но всякий раз, когда Тео говорил про Стреп, что-то во мне екало. Как будто страстный цветок, вцепившийся корнями в душу, со свистом раскрывал тугой бутон. Он спал этот цветок в глубине меня, но просыпался, стоило Тео что-то вскользь сказать про границу.

Кто-то тихо, но настойчиво кашлянул за моей спиной, а когда я вздрогнула и обернулась, то этот кто-то, оказавшийся невысокой светловолосой девушкой в бирюзовом платье, посмотрел мне прямо в глаза.

– Ты – Клен? – спросила она, пренебрегая всеми правилами этикета. И сразу – на «ты».

Ее руки – с неестественно большими для хрупкой фигуры ладонями – нелепо свисали вдоль пышной бирюзы бархата. Мозолистые пальцы с въевшейся в подушечки темной краской суетливо забирали в щепоть складки платья и снова отпускали их. Она не знала, куда их девать, это сразу ощущалось: то, что девушка не привыкла к бальным платьям, и вообще ей хотелось оказаться как можно дальше отсюда. В каком-то более привычном и уютном месте.

Так же, как и мне. Я почувствовала симпатию к незнакомке.

– Да, – сказала я. – А…

Она рассматривала меня очень внимательно. С жадным пронзительным любопытством. Да уж… Возникло ощущение, что уйма народа только и поджидало момента, когда я ступлю за порог Дома. Чего они все так настойчиво ищут внимания? Или мне это кажется?

– Я – Вира, – огрубевшие пальцы еще раз щепотью пробежались вверх-вниз по бархатной бирюзе. – Старшая и единственная дочь Дома Крозе.

– Тебе жарко? – неожиданно и довольно нелепо вдруг спросила я.

Она рассмеялась. Смех этот оказался чистым и очень приятным.

– Я много слышала о тебе, – сказала Вира. – И хотела… Честно говоря, я согласилась появиться на этом чертовом рауте только потому, что узнала: ты будешь здесь.

Эта Вира оказалась даже чересчур откровенной. Как-то прямо сразу брала быка за рога. Я даже немного смутилась, подыскивая слова в ответ:

– Польщена. Только… Надеюсь ты лукавишь, чтобы сделать мне приятное. Можешь не утруждаться.

Она посмотрела с недоумением:

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, мы же обе знаем, что наше появление или непоявление тут – результат воли Хозяина.

Я не собиралась принижать значение Тео в Доме Шиори, чтобы не повлиять на его авторитет среди старших Хозяев. На самом деле, мы вдвоем с ним принимали основные решения в семье с начала Вторжения. С того момента, как погибли наши Старшие. Кто являлся истинным Хозяином нашего Дома? На самом деле, уж никак не Тео единолично.

– О нет, – Вира покачала головой. – Я как раз сама по себе. Все мои старшие погибли во время Вторжения. А я из тех, кто попал в бункер памяти.

– Вот как…

Сестра по несчастью. Это прибавляло симпатии. Мне, кстати, тоже всегда хотелось поговорить с кем-то из забывших часть прошлого. Я думала, что только подобные, могут полностью понять, каково это: жить в отсеченном от большой части жизни бункере времени.

– Сочувствую, – я сказала это просто, чтобы что-то сказать. Одна пришибленная сочувствует другой, точно такой же. Пустые слова.

– Не стоит, – Вира смотрела на меня все с тем же любопытством. Честно говоря, уже переходящим грань приличия. – Я восстановилась.

– Как?! – это было очень неожиданное заявление.

– Тебе не сказали? – она и в самом деле была удивлена. – Все восстановились. Несколько месяцев назад. Кроме тебя. Твой старший Шиори так старался это скрыть! Он даже противостоял…

– Знаю, – ответила я рассеянно. – Он вынужден был под беспрецедентным давлением…

Повторила то, что несколько минут назад сказал Лей Кайли.

Полученная информация лавиной опрокинулась на мою бедную голову. Не слишком ли много всего за один вечер? Тео ничего не сказал мне о том, что восстановление возможно. Нет, не так. Он не сказал мне, что я единственная осталась в бункере времени. Хотя, судя по словам этой Старшей Крозе, прошло уже довольно много дней.

– Эльза, – вдруг позвала кого-то Вира. Я оглянулась, посмотрела по сторонам. На балконе были только мы двое.

Девушка смотрела на меня в упор, и на дне ее глаз плескалось беспокойное ожидание.

– Что-то случилось? – спросила я.