Восхождение Эль

Риз попыталась было просунуться между огромными соляными сосульками, но манёвр не удался. Мешали слишком пышные бока.

Эль сжалась, плотно обхватив руками коленки, в небольшом гроте за зубьями сталактитов. Она веселилась, наблюдая за попытками сестры пробраться к её убежищу:

– А ты, как облопавшийся кимур, протиснись между солонцами, глядишь, сразу же меня достанешь. И всё-всё пообрываешь! А ещё, может, похудеешь! Но последнее – вообще не факт!

Протискиваясь между солончаками, кошки-кимуры выдавливают лишний вес, и от этого издевательского совета Ризи пришла в бешенство.

– Эль Фэнг, сама ты кимур выдавленный, кошак драный! Всё равно домой вернёшься, никуда не денешься! Лучше сразу выходи!

Старшая дочь начальника гильдии соляных грумов Хобана Фэнга, гордо возглавлявшего срединный список бароната, ругалась как последний сельжит. И гнев Риз был праведным, Эль не могла не признавать этого факта.

– Ты бы, Ризи, не налегала так на булочки, – сказала она во время обеда, ехидно прищурившись. – А то тебя ни один жених на руках не удержит.

Хобан строго посмотрел на младшую дочку, а Келли Фэнг мягко стукнула её по затылку:

– Эль, дурёха, о чём ты говоришь! Ризи у нас красавица. И вообще, придержи язык, а то накаркаешь.

Язык.

Да, язык у Эль без костей.

Келли ласково посмотрела на старшую:

– Скоро мы отряхнём соль с твоих башмачков…

Так говорят грумкам, которым вот-вот предстоит выйти замуж. Риз сразу растаяла, глупо заулыбалась, из-под прямой белой чёлки повела в сторону окна глазами, прозрачными, как серая вода. В полной готовности сорваться навстречу суженому, маячившему на подходе.

Но кто и зачем дёрнул Эль за язык в момент, когда сестра, погрузившись в грёзы, забыла о её существовании?

– И крошки отряхнём! Если что-нибудь останется, – выпалила она, понимая, даже не закончив фразы, что сейчас всё начнётся.

Началось. Без пяти минут невеста угрожающе выдвинулась из-за стола, мечтательное выражение пропало из её глаз. Эль шмыгнула за порог и дала дёру. Рука у Риз на вид пухлая, мягкая, как вожделенные ею булочки, но на самом деле довольно тяжёлая. Это Эль знала наверняка и по собственному опыту.

Риз была на пять лет старше, и к тому времени, когда в доме Фэнгов появилась Эль, она уже привыкла, что всё внимание принадлежит ей. И не только родителей. В семьях грумов, в основном, рождаются мальчишки, девочки – гораздо реже, их, как правило, балуют всей гильдией. Риз с рождения словно служила талисманом соляных на удачу и процветание: непривычно для грумов пухленькая, гладенькая, с прекрасным густо-пепельным цветом лица, чистейшими белыми ресницами и бровями. Как ржаная булочка.

Маленький крикливый комочек, который возник одним не очень удачным днём в соседней комнате, срочно переоборудованной под детскую, нагло вторгся в её уютное и счастливое существование. Будучи девочкой, в сущности, доброй, хоть и несколько избалованной, Риз быстро смирилась с тем, что отныне и навсегда придётся делиться вниманием и сладостями с младшей сестрой. Но как только Эль научилась говорить, стало ясно: этот заморыш та ещё язва на её голову!

Ризи продолжала громко перечислять кары, которые постигнут острых на язык девочек, угрожающе выкидывая пухлые кулаки в сторону грота. Муки, уготованные Эль, в её изложении становились всё изощрённее, и наконец грумка выдохлась. Она ещё немного потопталась перед неприступным препятствием, развернулась и пошла назад. Негодование несколько долгих минут летело за ней шлейфом по блестящим коридорам грумгорода.

Младшая Фэнг, удостоверившись, что Риз отошла достаточно далеко, вылезла из укрытия. Все мысли, которые её занимали: как незамеченной прокрасться в свою комнату. Она так и не успела пообедать и чувствовала голод. Келли непременно оставила ей что-то вкусненькое в детской, а семейная буря должна скоро утихнуть. Отец никогда не сердился на Эль больше, чем несколько часов, и Риз тоже вспыльчивая, но отходчивая. Ссоры у грумов происходили эффектно, шумно, и… кратковременно.

***

Белый вихрь промчался мимо двух почтенных грумов, неспешно следующих по туннелю Печального Эха и ведущих достойную беседу.

– Ой, здравствуйте, дядя Торк! Простите…

Звонкий голос повисел немного и растаял в матовом отблеске соляных стен. То ли ветер пронёсся, то ли тут только что пробежал ребёнок. Торк Моу, бригадир правого солевого прииска, осуждающе покачал головой.

– Кто это? – спросил Генси Бернс, начальник гильдии серных грумов, прибывший с визитом к своему старому другу Хобану Фэнгу.

– Младшая Фэнгов, Элина, – неодобрительно произнёс Торк. – Давненько вы у нас не гостили, многоуважаемый Генси.

– Да, – кивнул Бернс, – дети успели вырасти. Моему старшему Эро пятнадцать лет недавно стукнуло, можете себе представить? Вы его бы тоже не узнали, Моу, так что мне простительно. Но… Кажется вы недолюбливаете эту девочку?

Торк сначала вздохнул, а потом кивнул.

– Младшая Фэнг очень странная. Не похожа она на грума.

– Разве? – начальник серных не успел внимательно рассмотреть Эль, но ничего странного на первый взгляд не заметил.

– Ну, посмотрите… Все наши дети рождаются с прозрачными серыми глазами, льняными ресницами и бровями на светло-серых, пепельных лицах. Это раз.

– В серных шахтах дети рождаются с бронзовым оттенком кожи, – справедливо возразил Генси. – Мои так точно не пепельные.

– Да, но младшая Фэнг – абсолютно белокожая. И волосы… Её волосы цвета спелого каштана с солнечной рыжиной. И глаза…

Генси Бернс больше был поражён поэтическим описанием, которое внезапно выдал приземлённый бригадир, чем известием о неподобающем цвете волос младшей грумки своего старинного приятеля Хобана Фэнга.

– А что у неё с глазами?

– Они тоже каштанового цвета с рыжиной вокруг зрачка… Да ладно, с ними, с глазами. Хобан всем говорит, что у Эль с рождения какая-то странная кожная болезнь, и в доме начальника гильдии её оберегают от любого вида домашних работ. Хотя их даже высокопоставленная грумка её возраста должна выполнять в обязательном порядке. Она точно – человек. Как в старинном роде соляных грумов мог появиться человек? Но даже не это. Самое странное – руки.

– Да? – Генси Бернс пребывал в некотором недоумении. Торк Моу, обычно невозмутимый и не склонный к сплетням, был просто вне себя от досады, с тех пор как мимо них промчался маленький вихрь под названием Элина Фэнг.

– Её руки всегда скрыты перчатками. Всегда. Плотными, сшитыми из нечувствительной к соляной дроби шкуры вискаши, туго перетянутыми на запястьях. По слухам, Хобан Фэнг запрещает младшей дочери снимать перчатки даже на ночь, хотя, скорее всего, это просто домыслы. Но факт: он сам тщательно выбирает для забоя самого старого вискаши (чем старее кожа, тем прочнее), отправляет шкуру в верхний город к знакомому кожевнику. Тому самому, который только единственный и может, благодаря фамильному секрету обработки, довести кожу до пластичного состояния, не потеряв при этом неуязвимости. У кожевника, в свою очередь, имеется проверенный мастер, который шьёт из правильно выделанной шкуры несколько пар превосходных перчаток, и их Эль хватает до следующего года.

– Торк Моу, – Генси Бернс хлопнул бригадира по плечу. Он был выше по рангу, так что жест не ощущался панибратским. – Всё, что ты мне рассказал сейчас, это, скорее, беда девочки, а не вина. Болезнь. Она, знаешь ли, не разбирает – бригадир ты или маленькая дочь начальника грумьей гильдии. Со всеми может случиться.

Торк протестующе дёрнул головой:

– Я просто нутром чую, принесёт этот странный ребёнок неприятности в грумгород. Ой, как принесёт!

***

Странный ребёнок тем временем уже выбрался из тесного туннеля. Эль с удовольствием отдышалась. Затем одёрнула выбившуюся из просторных штанов льняную сероватую рубашку, наскоро разгладила смявшийся на подоле пыльник и нашла взглядом чёрный ход в родной дом. Сначала ей показалось, что путь совершенно свободен, и она обрадовалась, но секунду спустя Эль заметила мелькнувшую за боковой аркой светлую долговязую тень.

Да уж, точно, жизнь полна сюрпризов.

Тот, кто призывно мелькнул за боковой аркой, был ни кем иным, как Тинаром Моу. И даже издалека чувствовалось: мальчишка-грум находился в высшей степени волнения. Когда же он подскочил к ней, стало ясно, что Эль не ошиблась. Колпачок на его голове подёргивался от нетерпения, и трепещущий кончик носа нацелился на поиски приключений.

– Слушай, – возбуждённо блестя хитрыми глазами из-под колпачка, выдохнул Тинар. Белоснежная, как самая чистейшая соль, длинная и гладкая чёлка сбилась набок, закрывая половину лица.

Эль вздохнула. Эта встреча в любом случае грозила неприятностями. Непреложный закон природы: встретила Тинара Моу, значит, жди приключений на свою голову. Он был просто кровный враг всего благочинного.

– Ты, Тинар, шёл бы себе дальше, мимо меня, – осторожно сказала Эль. – Я ещё от нашего запретного катания с большой соляной горы не отошла.

Она дотронулась до чуть зажившей губы, которая изрядно пострадала в том самом катании.