Сумеречное королевство

– Ты говорил, что я смогу вернуться. – Девушка злилась, становилась резкой и нетерпеливой.

– И ты вернешься. Но не сейчас.

– Я слышу это каждый день! Назови точный срок! – Она топнула ножкой по ковру.

Фауст ощутил нарастающее раздражение: он не привык, чтобы с ним так разговаривали. Уж не забывается ли эта смертная?

– Ты не в праве требовать от меня ответа. – Сухо произнес он.

– Ах, да, разумеется! – С сарказмом воскликнула Жанна. – Смертные вообще не в праве что-либо требовать от верийцев! Простите меня, ваша светлость! – Она низко поклонилась, точно была служанкой. – Могу ли я вернуться в свою тюрьму?

– Ты не знаешь, что такое – настоящая тюрьма. – В тон ей ответил князь, резко отложил книгу, что читал ей несколько минут назад. – Ты у меня в гостях, так… – Он сдержался, сжал руку в кулак и опустил.

– Продолжайте, ваша светлость! – Вскинулась Жанна. – Покажите мне ваше гостеприимство! У вашего короля это получилось чудесно!

– Замолчи! – Золотые глаза вспыхнули яростью.

Она обиженно отступила, эмоции бурлили в душе. Жанна прикусила нижнюю губу, засопела, готовая расплакаться как дитя.

Эти разговоры были неприятны обоим и заканчивались ссорой. Обычно Жанна обижалась, не выходила из своей комнаты, отказывалась есть. И совсем не боялась. Ни капли. Ее юность била ключом и нуждалась в такой же юности.

Это ставило верийца в тупик, ведь остальные люди тряслись от одного его взгляда. Слишком сдержанный и правильный, Гевальт наслаждался обществом своей гостьи, но не умел так же беспечно радоваться простым мелочам. Время от времени он забывал, что чужестранка не имеет ни малейшего представления о том порядке, что царит в Вересе.

– Прости. – Фауст протянул ей руку, сделал несколько шагов навстречу.

Но она так и застыла на пороге библиотеки, не решаясь уйти.

– Ты не права. Я не могу тебе объяснить. Не сейчас. Но ты не справедлива ко мне.

– Не думаю, что я хочу знать твои мотивы. Ничего не происходит, князь. Ты ничего не просишь от меня за свою щедрость. – Жанна горько улыбнулась. – Я благодарна тебе за жизнь и за то, как ты со мной обращаешься. Разумеется, это лучше, чем умирать в тюрьме Маледиктуса. И я…

– Я понимаю твою тоску. – Перебил он. – Я не просто так запрещаю покидать замок. Верес – опасный мир, твое желание увидеть его…

– Перестань копаться в моей голове! – Вдруг резко крикнула она.

Жанна давно догадалась, что Фауст иногда считывает ее мысли. Это открытие было неприятным сюрпризом: она не могла от него ничего скрыть! Ни своих желаний, ни страхов, ни планов на побег…

Не мог он просто чувствовать, чего хочет Жанна. Фауст всегда точно знал, чем порадовать свою гостью, желает ли она прогуляться в окрестностях замка, послушать музыку, остаться одной.

Последнего ей хотелось все больше и чаще. Черные мысли кружились в голове Жанны, ее раздражала покорность слуг, замкнутость пространства, в котором ей, смертной чужестранке, дозволено существовать.

– Закончим этот разговор. – Князь подавил сознание смертной Даром. Оставив ее в легком трансе, Фауст покинул библиотеку.

Все тягостнее становились эти эмоциональные стычки. Девушка притягивала своей живостью, красотой, пытливым умом. Из нее вышла бы чудесная полукровка! К сожалению, мироустройство Вереса было Жанне чуждо, противоестественно. И мириться с этим она не собиралась.

Ее вынужденное общество состояло из горничных. Герда нехотя отвечала на расспросы о Сумеречном королевстве и мире, к которому она принадлежал. Ее надменный голос несколько смущал, она смотрела на гостью как на неразумное дитя, раздражающее своей глупостью и любопытством.

В то же время, Герда проявляла интерес к обычаям Оринберга, моде, прическам, танцам и песням. С восторгом рассматривала она наброски платьев, которые для нее рисовала Жанна.

Загадка обширного гардероба была проста: Герда шила одежду, как для князя, так и для Жанны. Вот откуда взялись великолепные платья и изысканные наряды для гостьи.

Болтливая и простодушная Рейна нравилась Жанне больше. Девушка была чуть старше графини, ее живой и добродушный нрав завоевал расположение Жанны. Именно с ней лоринка могла позволить себе любое веселье от вторжения на кухню Варвары и попыток замесить тесто до игры в снежки.

Жанна снова и снова думала, как сбежать из замка и подбивала Рейну пойти на сделку с собственной совестью. Преданность в горничной всегда одерживала верх, хоть она искренне сочувствовала графине.

– Ах, леди Жанна. Если бы не князь – мое мертвое тело валялось бы среди других деревенских. – Поведала Рейна. – Король наш – настоящий тиран, ему бы только убивать. А князь сжалился надо мной и моей матерью. Взял к себе служить. Матушка умерла год назад, так что вы для меня – отрада. Служить буду вам преданно, как князю.

От других слуг толку не было вовсе: все они смотрели на Жанну так, будто она говорила откровенные глупости. Их пугал не столько князь: он был справедлив и щедр по отношению к своим рабам. Смертные боялись короля Маледиктуса и его подчиненных. За пределами замка Гевальт мир обрисовывался черными красками.

– Чем ты так обязана своему господину? – Однажды спросила Жанна. – Разве не верийцы сожгли твою деревню и уничтожили всех ее жителей? А ты заступаешься за него! Ведь это он и ему подобные пришли на ваши земли!

Рейна неловко улыбнулась.

– Верийцы дозволяют нам жить, своих земель у смертных никогда и не было.

Жанна на минуту задумалась: все слуги вели себя странно. Будто что-то не договаривали, тщательно скрывали. Весь этот сказочный замок с его идеальными комнатами, улыбчивыми обитателями и невозможностью выйти за пределы парка, казался искусственным. Словно перед Жанной разыгрывали тщательно отрепетированный спектакль.

– Смертных больше в Вересе. – Уверенно произнесла девушка. – Но вы боитесь. Точно овцы на бойне. Покорно ждете своего часа.

– За что же так, госпожа? – Обиделась Рейна.

Ее ловкие руки с белоснежной кожей, усыпанной рыжими пятнышками, застыли над чугунным утюгом.

– Ты трусиха, Рейна. –Разочаровано поджала губы графиня. – Жить лишь бы как – это не для меня. Как мне выбраться из Волчьего замка? Ведь есть же в Вересе другие города?

– Я не могу сказать, я дала слово.

– И кому же ты его дала?

– Господину Фаусту. – Рейна снова принялась отглаживать складки бело-голубого платья для своей госпожи.

– Ну хорошо. – Не унималась Жанна. – Неужели никто из слуг никогда не выходит за пределы замка?

– Нет, госпожа, и не просите! – Возмутилась Рейна.

– Ерунда какая-то! – Жанна сердито топнула ножкой. – Вокруг сплошная военная тайна!

Жанна вышла из прачечной, быстрыми шагами пересекла кухню, выбежала во внутренний двор, где сушилось на веревках белье.

Она задумчиво прошлась по двору, заглянула на кухню, рассеянно кивнула поварихе и ее помощникам. Все глубже погружаясь в свои мысли, девушка не заметила, как забрела вглубь другой половины замка.

Ей никогда не приходилось бывать в западном крыле. Коридор освещался несколькими свечами, но потом проваливался в густой мрак. Жанна взяла ближайший подсвечник, прислушалась к глухой тишине и медленно двинулась вперед, пряча пламя от сквозняка.

Ни звука. Двери почти все были заперты на ключ, а те, в которые удавалось заглянуть, не скрывали за собой ничего, кроме пыльной зачехленной мебели.

В этой половине убранство было скромнее: ни гобеленов, ни статуэток, все просто и лаконично. Коридор разветвился. Поколебавшись, Жанна свернула направо и очутилась возле лестницы, ведущей вниз.

Девушка застыла. Каким-то шестым чувством она понимала: внизу ее не ждет ничего хорошего. Но все было по-прежнему тихо, лишь гулко стучало сердце, да ладони взмокли от волнения.