Встреча в час волка (сборник)

– Вечером едешь к своему. Приспичило так, что требовал немедленно и на два дня. Я сказал, что водитель освободится только к вечеру, а с чужими ты не поедешь. Он своего водителя хотел прислать. Если бы не цена, послал бы его, так со мной не разговаривают. Но бабки очень приличные. Собирайся. Кто бы подумал, что ты так быстро сумеешь окрутить мужика, недотрога наша.

В тот вечер Виталий долго и молча целовал ее прямо в прихожей, там же расстегнул длинную молнию на ее платье. Ночью в спальне горел свет, а Лиля, выдохнув свой стон свершения и завершения, смотрела на его обнаженное тело – тело обычного немолодого мужчины – почти с благоговением, таким оно показалось ей красивым и зовущим. А ведь до сих пор ей все голые мужчины казались отталкивающими. Она так и не стала профессионалкой.

Утром Лиля узнала, что он вызывает ее не только для развлечения и утех. Виталий сообщил ей, что через месяц она поедет сдавать документы в МГУ на заочное отделение филологического факультета. Открыт дополнительный набор на коммерческое отделение. И она точно поступит…

Тем временем бабушка прошла курс лечения в очень хорошем и дорогом частном ревматологическом центре в Венгрии. С ней все три месяца была Надя. Когда они вернулись в Самару, бабушка сказала Лиле по телефону:

– Я вышла из самолета сама. И мы спокойно шли к такси. Мне не так сильно нужно ходить. Но я счастлива потому, что это произошло благодаря тебе. Я поняла, какое золотое сердечко у моего единственного ребенка. Да, моего ребенка, да, до конца моих дней.

Лиля плакала. Положила телефон, долго смотрела в теплую даль своего детства и думала, что не плакала такими легкими слезами очень давно. Потому что горе и унижения не заслуживают слез. Эти слезы – ей, ее настоящей матери, тоже единственной и тоже до конца дней.

Лиля приехала к бабушке через полгода разлуки. Серьезная, элегантная, спокойная, до боли в глазах красивая, она после ужина показала бабушке и Наде студенческий билет МГУ. Бабушка заплакала: «Я не могла об этом даже мечтать».

Лиля приехала в отпуск. В первую неделю они с Надей нашли недорогой, но очень уютный, крепкий и теплый домик с садом на берегу Волги, и Лиля его купила. Дом не нуждался в ремонте, в нем были отопление и вода, продавался с добротной, практически новой мебелью, можно было сразу переезжать. Была уже зима. По утрам Лиля вставала раньше всех, чтобы насладиться домашним покоем. Она пила кофе на теплой террасе, смотрела на ветки деревьев в мохнатых белых перчатках и позволяла себе… Нет, не мечтать, гораздо скромнее: придумывать себе другую жизнь. Вот эту, в уютном тихом домике, с бабушкой, у которой ничего не болит, с небольшими деньгами, которых все же хватает на то немногое, что им нужно. Она придумала себе работу – учительницей русского языка и литературы в школе. В необычной школе. В частном лечебно-образовательном центре для бедных детей с проблемами здоровья. Это должна быть попытка создания рая. Непременно очень удачная попытка, потому что такой центр создаст Виталий, а у него все получается. Она видела в морозных узорах на окне картинки идиллии. Вечер, Лиля готовит ужин, открывается дверь, и заходит Виталий. Стоит, немного усталый и озабоченный, смотрит на нее, как умеет только он, изучая и любуясь на расстоянии, не дотрагиваясь до нее долго-долго… Потом они все вместе ужинают, обсуждают дела, рассказывают о том, как прошел день. И Виталий ведет ее в их знойную ночь, которая закончится, когда они сами захотят, а не по звонку Егора…

Однажды эти видения стали такими нестерпимо привлекательными… Лиля почти поверила, что это возможно. Расслабилась настолько, что написала Виталию об этом письмо. Хотела просто сохранить, как черновик, потому что это против ее принципа – никогда не пытаться влиять на чужие планы. А палец механически соскользнул и нажал «отправить». Лиля вскрикнула: она испугалась реакции. И, кажется, не напрасно. Ответ прилетел через пару минут. «Прелестная идея. Как все в тебе и у тебя. Ничего не исключено. В день твоего возвращения тебя встретит мой водитель. С Кириллом вопрос решен. Я забронировал три дня».

Так жестоко Виталий напомнил ей о статусе. Не унизил, нет. Просто вернул на землю. Опыт рая – пока не для нее.

Годовщину их встречи Виталий предложит отметить в маленьком закрытом ресторане для особых гостей.

Вновь был пик лета, но с этой точки жаркие дни прошлого года казались кошмарным маревом в душном и липком запахе дешевого освежителя воздуха. Лиля теперь жила в отличной квартире, которую снимал для нее Виталий. Он иногда появлялся с ней на людях. Она ни с кем не знакомилась, никто из его круга не знал, откуда появилась и кем была его загадочная любовница. Кто-то слышал, что она бывает в университете. Кому-то казалось, что видел ее в какой-то рекламе в качестве модели, кто-то предполагал, что она – актриса… Шокирующая правда о том, что Лиля – просто девушка по вызову, никому не приходила в голову. Даже для самой Лили это обстоятельство все больше казалось нереальным бредом. Но она ничего не могла и даже не хотела изменить. Потому что благодаря своему кошмару, она встретила Виталия и узнала жизнь с другой стороны.

В минуты грусти Лиля думала о том, что должна презирать себя за пассивность. Ведь она уже четко понимает, что значит для него очень много. Что он боится ее потерять не меньше, чем она его. Но такой странной, инфантильной и нелепой была гордость слабой, домашней и чистой девушки, которую судьба швырнула в темень порока. Если Виталий ее оставит, если она опять окажется в нищете, она сядет у кабинок Зины, встанет на стриту, пойдет на все условия Кирилла с его «добротой», лишь бы бабушка не нуждалась. Но она не сможет удержать Виталия даже на секунду против его желания. Ловушки, шантаж, прочие известные приемы женщин в подобном положении – это не для Лили. Лилеи, нет которой белее… А мечтать о другом поприще она перестала. Поставила на этом крест. За кругом, в котором Лиля оказалась, она будет прокаженной. Прошлое обязательно догонит и страшно отомстит.

Ее место в проекте Кирилла стало совсем другим. Она теперь ездила к чужим мужчинам редко. И это были самые богатые люди, которые платили Кириллу совсем уже безумные деньги. Лиля узнала, что и среди этой публики, этой «элиты», этих известных имен есть совершенное отребье с жалкими и низкими инстинктами, со страшным комплексом неполноценности, который требует унижения женщины, недоступной им без денег в принципе.

Так повезло Виталию. Более верной женщины, чем эта девушка по вызову, не знал еще ни один мужчина. Он умел читать ее мысли и чувства, как свои, или даже лучше, чем свои. Он ведь ее проводник по миру желаний и инстинктов, а в этом мире нет обмана и притворства, в нем не прячут тайные порывы. Лиля была верна Виталию каждым своим вздохом. И в этом не было сомнений. Но он никогда не говорил ей о любви и своих планах.

И вот наступил этот их праздник – годовщина встречи. Виталий съездил с Лилей к известному дизайнеру, и ей доставили черное вечернее платье – обтягивающий лиф, юбка из двух слоев – в пол, верхний слой – это газ, как темный туман, спина открыта до талии. Лиля осветлила пепельные волосы таким образом, чтобы в них, как в рассветном воздухе, заблестели солнечные лучи. Уложила их волнами в высокую прическу. Подкрасилась, задумчиво посмотрела в печальные и томные глаза своего отражения. «Кто эта женщина?» Открыла дверь на звонок.

– Кто эта прекрасная незнакомка? – спросил Виталий. – Не могу поверить, что она – моя. Что ты настолько моя.

Почему Лиле почудилось что-то тревожное или даже угрожающее в этих словах?.. Глупость, конечно, он просто восхищается ее красотой. Но она напряглась и весь вечер чего-то ждала. А вечер они провели прекрасно. Звучала ее любимая музыка в их отдельном кабинете, он читал ее любимые стихи, говорил обо всем, что ей было интересно. В его глазах было такое ненасытное любование. Виталий положил рядом с ее бокалом сафьяновую коробочку. В ней оказались длинные серьги с огненными опалами в ряд на золотой нитке. Лиля надела их прямо там, в ресторане. То, что она с тревогой ждала, он сказал уже в ее квартире. Лиля стояла посреди комнаты, он легонько потянул платье с ее плеч, оно упало на пол, как шелковый чехол со статуи. Она и застыла, как прекрасная статуя, в этих шелковых волнах после его слов. Багровые огни в черных камнях вспыхнули и задрожали, догорая, вдоль ее беспомощной шеи…

– Ты больше не работаешь на Кирилла, моя дорогая, – сказал он, и сердце Лили замерло сначала от счастья, чтобы застыть в следующую секунду от ужаса. – Ты теперь работаешь на меня. Стоп! Не впадай в отчаяние. Мне не нужно с твоей помощью зарабатывать деньги. У меня их больше, чем мне понадобилось бы на много жизней. Мы просто продолжаем изучать нашу науку страсти. Мы пойдем самыми неизведанными, экзотическими тропами. Я хочу раскрывать тебя бесконечно. Надеюсь, ты поймешь меня.

Лиля впервые за все время их знакомства захотела, чтобы он ушел и оставил ее одну. Или хотя бы остался в другой комнате. Только на эту ночь. Потому что ее душа и тело оцепенели, как две сироты на морозе. Она должна была свернуться в клубочек, как в детстве, и пошептать себе бабушкину колыбельную. Чтобы утром принять все, как есть. О том, чтобы не принять, – не было и речи. Она сказала ему об этом.

– Нет, – мягко ответил он.

Он расстегнул заколку в ее волосах и отпустил на свободу пепельные струи с солнечными лучиками в изгибе локонов. На ней остались только серьги. Они и были ее праздничным нарядом в ночь перехода на следующий уровень своей судьбы. И опять, как всегда, от Лили ничего не зависело. Ее душа еще мерзла и тосковала, а тело уже тянулось к его рукам, к его повелительной плоти, оно уже пылало само по себе. Оно ответило согласием на предложение, которое Лиля не могла ни принять, ни отвергнуть. Да и не предложение то было, а приказ.

На следующий день к ее дому пришли серьезные охранники. Два дежурили в подъезде, один ловил «покемонов» в ее прихожей, еще два гуляли во дворе. Лиле Виталий велел не выходить из дома. Днем позвонила взволнованная Зина.

– Вы что заварили? Кирилл со своими бандюганами пойдет войной. Так его кинуть! Ты соображаешь хоть немножко? Тебе плевать, что тебя изуродуют, а мне не все равно, что могу пострадать и я, и мои дети. Мы – твои родственники в Москве.

– Я сейчас не одна, – сказала Лиля. – Не могу это обсуждать. Но я уверена, что Виталий все предусмотрел. Ты же понимаешь, мое рабство не могло быть бесконечным. Единственное, что я могу тебе обещать, – вы всегда будете получать от меня помощь.

Зину это успокоило. Возможно, только это ее и тревожило.

События развивались стремительно. На следующую ночь в окно спальни Лили влетела бутылка с зажигательной смесью, стекло разбилось, штора запылала, огонь побежал с нее прямо на одеяло, которым укрывалась Лиля. Виталий еще работал в кабинете. Охранники до приезда пожарных и полиции сняли аккуратными выстрелами, не причинив вреда, двух бандитов, которые сидели на ветках старого дуба. У них были еще такие же бутылки, бинокль, ножи, баллончики с газом.

Когда приехала полиция, бандиты с надеждой рванулись к машине. Они явно надеялись договориться, как обычно, видимо, и меньше всего им хотелось остаться лицом к лицу с охранниками Виталия. Но договорился Виталий. Он спокойно сказал полицейским:

– Мы во всем разобрались. Недоразумение. Ребята пускали некачественный фейерверк. Китайский. А у нас было открыто окно, ветром выдуло штору как раз на путь их петарды. Короче, никаких заявлений и претензий. Никто не пострадал.

В ладонь сержанта деликатно легла приятная купюра. Все расстались, довольные друг другом. Только бандиты хмуро и напряженно смотрели вслед полицейским, потом попытались синхронно убежать от своих новых знакомых, но их мягко придержали… Расправа была жестокой, но справедливой. После этого инцидента охрану вокруг дома и квартиры Лили усилили. Любой бы понял, что нападать себе дороже. Но Кирилл – это такой козел, понимали Виталий и Лиля, что расслабляться нельзя. Лиля оставалась взаперти, а Виталий ездил на работу, как всегда, без охраны. В офисе охранники находились только в помещении. Двор был обычным, открытым, вход через незапертые ворота. Через пару дней Виталий сел в свой «Мерседес», включил мотор, и машина взорвалась. Он успел открыть дверь и удачно выпасть, откатился на несколько метров. Машина пострадала настолько, что о дальнейшем пользовании не могло быть и речи. Но полиции Виталий опять сказал, что никого не подозревает. Думает, что скорее всего его машину перепутали с какой-то другой. Похоже на политический мотив.

Кирилл успел сказать Зине:

– Старый хрыч понял, что я ему не по зубам. Лилька еще приползет ко мне на коленях.

Тут-то за ним и пришли. Официально, вежливо, с полным набором разоблачающих материалов. Следователи с ордером на обыск и точной ориентировкой: что и где нужно искать. Они нашли документы девушек, в том числе несовершеннолетних, счета, контакты, имена клиентов, среди них оказалось немало клейменых педофилов… Улик нашлось не на одно громкое дело с перспективой серьезного срока. Разумеется, в том, что полицейские нашли, не было ни документов и фотографий Лили, ни данных о Виталии.

Кирилл вышел через месяц из СИЗО под подписку о невыезде. Дело обещали прекратить под надуманным предлогом, но это стоило Кириллу всех его денег. О том, чтобы вернуться к столь успешному сутенерству, не могло быть и речи. Но он научился держать удар и сказал водителю Егору, который приехал к тюрьме, чтобы отвезти его домой:

– Не надо оваций. Монте-Кристо из меня не получилось. Придется переквалифицироваться в управдомы. Не пугайся, я не свихнулся. Это слова Остапа Бендера, если ты в курсе, кто это такой. Я к тому, что я без гроша. Раздели меня, друг Егор, как девушку по вызову. Но есть такая идея… Сокамерник пригласил. Его повязали за аферы, они же ему помогли выйти на неделю раньше меня. Завтра начинаем новое дело.

О том, какое у Кирилла новое дело, Виталий, конечно, узнал сразу. От самого Кирилла. Тот явился к нему в офис в черном костюме и белой рубашке и произнес спич на тему: «Кто старое помянет, тому глаз вон».

– Разумеется, – спокойно ответил Виталий. – Немного здравого смысла, и два человека спокойно могут разойтись на земном шаре, чтобы больше не доставлять друг другу неудобств.

– Вот где-то так, – с умным видом поддержал Кирилл. – Я теперь в новом деле. Никаких девушек. У меня теперь агентство по организации экстремального досуга для ВИП-персон.

– Это для оригиналов, которые за большие деньги хотят посидеть в общей камере на зоне, питаться баландой и, в идеале, чтобы вертухаи били?

– И это. И очень многое другое. Вы даже себе не представляете, насколько они бывают оригиналы, эти богачи.

– Представляю. Настолько хорошо, что теперь уверен, мы с тобой расстались навсегда. Будем считать, что по-хорошему. Тем более и меня девушки по вызову больше не интересуют. Я нашел то, что искал. За это тебе спасибо. Удачи в креативе.

Он встал, Кирилл протянул руку для рукопожатия, но Виталий приветливо улыбнулся и руки бывшему сутенеру Лили не пожал. Просто кивком показал ему на дверь. Кирилл за дверью проглотил свою подобострастную улыбку, которая сама по себе прилепилась к его губам, и скрипнул зубами. Он понял, что ненавидит этих двоих: проститутку – саму невинность и ее любовника-экспериментатора с его связями и мстительным характером. Его ненавидит и боится, как не боялся никого. И за это ненавидит вдвое сильнее.

Вскоре Лиля переехала в купленную на ее имя большую, двухуровневую, богато и с безупречным вкусом обставленную квартиру. На втором этаже была студия. А проще говоря, Лиля там принимала клиентов, которых выбирал для нее Виталий. Студия была оборудована самым современным снимающим и воспроизводящим оборудованием. Виталий все видел! Он снимал свое кино о Лиле в стране «наука страсти».

Гардеробная Лили была уже настоящей сокровищницей самых изысканных, экзотических и эротичных нарядов. От ее красоты у Виталия ломило в висках, глаза были как будто обожжены. Но он продолжал вкладывать деньги, идеи и время в поиски путей усовершенствования совершенства. Это было что-то маниакальное. Запой мозга и страсти.

Лиля взрослела, грустнела, но гордо держала свою красивую голову. Несла на ней корону в этом королевстве горького и сладкого порока. Сладость – это любовь Виталия, горечь – плата за нее, которую он придумал. Чужие мужчины. Иногда не только мужчины. Виталий в своем кино хотел видеть ее и с женщинами, и с парами.

В своей спальне Лиля теперь держала виски, красное вино и коньяк. Она курила длинные дамские сигареты со сладким и терпким запахом. Этим она спасалась.

И работала. Она теперь работала на камеры, думала о том, как будет выглядеть, понравится ли она Виталию. Она стала актрисой, но проституткой так и не стала. По-прежнему прятала отвращение, отторжение, брезгливость и тоску по своей чистоте. Она никого не видела, глядя на клиентов открытыми глазами. Это были статисты без лиц в ее странной, диковинной, постыдной судьбе.

И такой результат. У бабушки теперь были кухарка и домработница, кроме компаньонки и подруги Нади. В гараже стояла хорошая машина, она держала водителя на зарплате. В сторожке у входа в сад жил охранник, работать в саду приходил садовник. По вечерам бабушка с Надей тихонько, как будто кто-то мог их подслушать, говорили о том, что такие финансовые возможности у студентки могут быть только в одном случае, если у девушки есть богатый жених. Это было для них совершенно очевидно. Но вопросов Лиле, конечно, они не задавали. Бабушка стала тихонько готовить приданое. Купила дорогой футляр для старинного жемчужного ожерелья, которое ей самой досталось от прабабки, она его даже дочери не стала дарить. Искала по Интернету в дорогих магазинах самое изысканное постельное белье. Разглядывала придирчиво, получив. И вышивала шелком на уголках вензель «Лиля». Бабушка была счастлива. И это оправдывало для Лили все.

А вечерами Лиля приходила в их с Виталием общую спальню, на это поле столь усложненной, запутанной и греховной любви. Она с облегчением скользила из атласного халата – каждый день другого цвета – и нимфой, сиреной, богиней прижималась к горячему телу своего возлюбленного. И судьба вдруг начинала казаться не такой уж постыдной. Или вовсе не постыдной. Лиля, серьезная, думающая и сострадающая женщина, поднимаясь над своими комплексами и унижениями, понимала: она – избранница необычного человека. Он не нуждается в таком сложном возбуждении, чтобы утолять свою страсть к ней. Ему не требуется таким экзотическим, рискованным путем зажигать ее страсть: он ее получил практически с первой встречи, и она неизменна. Он… В чем тут разгадка? И Лиля находила ответ. Виталий в своей неожиданно огромной, безграничной любви был путником, заброшенным на территорию бедствия. Она охвачена пожаром, и Виталий выбирает самый губительный путь спасения или гибели. Он пробирается не от пламени, а к нему, к его источнику, к его причине. Он проживает это пламя. И хочет, чтобы женщина, которую он нашел – одну из всех, для счастья и несчастья, – прошла вместе с ним свои испытания. Прошла в темпе поставленного им кино. Чтобы они так обманули ее предназначение.

Лиля остро понимала, что Виталий, как ни один другой человек на свете, считает неслучайной ее работу девушкой по вызову. Он оценил размер ее сексуальной притягательности и понял, что свою чашу ей придется выпить, расплачиваясь за жестокий подарок феи при рождении. От нее будут требовать, ее будут пытаться покупать, ее будут грабить все встреченные мужчины, чтобы получить заветный кусочек этой притягательности. А Виталий, как воин, дает им всем бой вот таким – изощренным и самоубийственным образом. Он продает свою женщину, чтобы навсегда поставить эту непреодолимую границу в сознании Лили. Он – ее родной человек, остальные мужчины и вообще все люди на свете – охотники за добычей, циничные покупатели и грабители.