Зажечь свечу

– А клинки были?

– Что? О чём ты говоришь?

– Там, где я потеряла сознание, было какое-нибудь оружие?

– Я не знаю, мне никто ничего такого не говорил. Видимо, слишком много для тебя информации. Ты отдыхай, приходи в себя.

– Нет, мама, я же и так всё это время спала. Я хочу знать, были клинки или не были. Где мой телефон?

– Зачем тебе он?

– Я Роме позвоню и спрошу его.

– Дорогая, не нужно так переживать. Успокойся, мы обязательно выясним всё про клинки, ты только не волнуйся, – произносит мама, обнимая Лиз, – может быть, тебе принести еды?

– Нет, как-то не хочется. А жажда меня мучает, я бы выпила воды.

– Я тебе сейчас принесу. Извини, что у меня ничего нет с собой, врачи не понимали, когда ты придёшь в себя.

– Ничего страшного, я подожду.

– Я быстро. И доктора позову, правда, он ничем тебе не помог, когда ты была без сознания, что уж ему сейчас-то делать, – уходя, весело произносит женщина.

Неужели всего этого не было? Ещё ни один сон не был таким настоящим. И ведь с ней же действительно что-то случилось, она потеряла сознание или, может, перегрелась на солнце, и всего этого не было. Ведь она должна была разбиться на скалах, но она не погибла, а проснулась в больничной палате. Да, скорее всего, сон. Надо же, причудится такое. Лиз успокаивается и понимает, что надо ехать домой. А где Игорь? Мама должна была ему сообщить, что случилось, а он, как всегда, прагматичный, пошёл на работу. Надо будет обидеться и потребовать возмещение морального ущерба. Лиз улыбается, представляя, как на руке будет смотреться браслет с бриллиантами, который она увидела на прошлой неделе. Она откидывается на подушку и блаженно жмурится. Да, после такого сна, понимаешь, как прекрасна жизнь. Дверь открывается и входит врач.

– Вы пришли в себя? Удивительно, – произносит пожилой мужчина в белом халате, – знаете, то что с вами случилось – крайне необычно. Вы были близки к смерти, но явной и неявной причины этого мне обнаружить не удалось. Мы сделали множество анализов, но не выявили никакой патологии.

– Мне кажется, это всё из-за жары. Я перегрелась на солнце, – с надеждой предполагает Лиз.

– Сомневаюсь. Человек чуть не умер оттого, что немного посидел под нашим питерским солнцем, мне кажется, вы его переоцениваете. Видимо, это так и останется загадкой, но я рад, что вам лучше. Давайте, я проведу осмотр.

Мужчина начинает проверять реакцию зрачков, слушать сердцебиение и выполнять всё, что всегда делают врачи, осматривая пациента. Когда он заканчивает, возвращается мама.

– Ну что, доктор?

– Да ничего, выписывать будем. Всё в норме, небольшая слабость, после столь длительного бессознательного положения, вполне естественна. Завтра вы сможете поехать домой.

– Отлично. Я тогда позвоню Игорюше, сообщу хорошие новости, – произносит мама, наливая дочери воды.

– Нет, давай я сама позвоню.

– Ты ещё слишком слаба, тебе надо отдыхать. Выпей-ка пока водички, – произносит женщина, подавая стакан. Лиз недовольно его берёт.

– Почему ты всегда на его стороне?

– Я так и думала. Тебе не нравится, что его нет рядом, когда ты в таком положении? Это я попросила его уйти, потому что вдвоём здесь неудобно, а мне хотелось быть рядом с тобой, моей кровиночкой. Я с тобой разговаривала, ухаживала, мужчины так не умеют. Это моя вина, так что ругай меня.

– Мама, я так тебя люблю. Спасибо, что была рядом. Прости, что я не подумала об этом.

– Ничего страшного, главное, что тебе лучше.

Женщины обнимаются. Врач решает, что ему самое время покинуть палату.

– Давай, ты поспишь уже здоровым сном, я посижу рядом.

– Я хорошо себя чувствую. Иди домой, а завтра вместе с Игорем приедешь, договорились?

– Нет, я останусь.

– И ты на стуле будешь спать?

– Да, я уже на нём спала две ночи.

– Так, если ты остаёшься, ложись со мной, – безапелляционно произносит Лиз.

– На мне же уличная одежда.

– Мне всё равно, ложись, если хочешь остаться.

– Ладно, – произносит женщина, снимает обувь и кофту и залезает на кровать. Лиз обнимает маму. Девушка чувствует себя в безопасности, ей спокойно, после таких сумасшедших событий, настоящих или нет, но они сильно вымотали девушку. Лиз не замечает, как погружается в дремоту.

На следующий день, когда они завтракают, приезжает Игорь. Он приходит с цветами, обнимает Лиз и выглядит смущённым.

– Да, ты провинился, и никакие оправдания не подойдут. Но дары, дары принимаются, – величественно произносит Лиз.

– Всё, что захочешь, моя дорогая, я так испугался, я тебе луну с неба достану.

– Нет, луну не надо, нужно браслет с бриллиантами.

– Корыстная женщина, – смеётся Игорь и обнимает Лиз.

Девушка быстро переодевается в те вещи, которые привёз Игорь. И они едут домой. Каким-то чудом в городе нет пробок. Лиз всё кажется странным и ненастоящим. По дороге Игорь и мама обсуждают, что самая лучшая рыба, была та, которую они покупали в магазине рядом с домом, хотя и дорого. Девушка рассеянно слушает их, этот пустой разговор ей совершенно неинтересен. И эти самые близкие люди почему-то не вызывают тёплых эмоций.

Весь уклад её жизни сквозь призму нового мира представляется ей обустроенным аквариумом для хомячков. Людям не нужно прилагать невероятных усилий, чтобы спасать себя каждую минуту, выживать в тяжёлых климатических условиях, и иметь столько сил, чтобы быть способным убить для своего пропитания. Механизмы думают и делают очень многое вместо людей, а те только злятся, когда машина плохо за них подумала или выполнила что-то неправильно. Или если в магазине не привозят свежую рыбу, люди сразу возмущаются, а ведь они ничего не сделали для того, чтобы это произошло. Так нет, человек же заработал деньги и как он их заработал? Он делал что-то великое и важное, строил дома собственными руками, пёк хлеб или, быть может, полол сорняки на грядке? Так нет, почти все люди сидят целый день за компьютером и не держат в руках ничего тяжелее мышки. Может, от этого всё недовольство, возможно, если бы жизнь снова стала такой трудной как раньше, люди были бы счастливее? Лиз начинает представлять, как её мама вместо того, чтобы работать бухгалтером, ткала грубую ткань, а потом делала из неё одежду. Стало бы ясно, что она приносит пользу. А так бухгалтер, что она там делает – для большинства людей это тайна, и Лиз тоже не понимает, чем же она занимается целыми днями.

– Мама, а ты бы хотела ткать? – неожиданно перебивает их разговор Лиз.

– Что дочь?

– Ты бы хотела создавать ткань?

– А зачем? Это же станок делает?

– А если бы его не было?

– Пожалуй, я бы могла этим заняться, мне всегда нравились узоры, но вручную сделанная ткань никому не нужна, к сожалению.

– Почему? Мне кажется, всё, что создано руками человека, больше ценится, чем то, что сделано машиной.