Приключения ДД. Рубиновый след

Глеб встал рядом с Димой: – Паш, Маш, рассказывайте, что там за бестия? Может, вспомним по сказкам какой рецепт как с ней справиться?

Сестра, смешливо уставилась на брата, а затем, забавно покачала головой, как если бы была фарфоровой фигуркой с кивающей головой, и, растягивая слова проговорила: – Такие, как она только в сказках для взрослых, наверное, бывают. В детских книжках о голых красотках не пишут.

Глеб сосредоточился ещё больше, заходил кругами по вимане: – Тогда давайте рассуждать по-другому. Если она красивая и магия у неё в руках, почему это она захотела снять ожерелье? Почему добровольно хочет отказаться от владения колдовской силой?

Паша ошарашенно посмотрел на одноклассника, как будто тот приблизился к решению извечной головоломки по типу – «Кто был первый курица или яйцо?» и провозгласил: – Я всегда знал, что ты умный! А ведь и правда, с чего это она вдруг? Чего ей не хватает? Все обычно проявляют интерес к чародейству, а она наоборот сбежать хочет.

Дима тоже озадачил всех вопросом: – Интересно есть ли другой способ её от работы джиной избавить?

С задумчивым видом молчали дозорные. Поглаживая бороду, погрузился в размышления Прабхакар, но потом отвлёкся к каким-то огонькам на панели приборов и снова уселся в капитанское кресло.

Тут раздался лёгкий смешок Маши: – Если судить по сказкам, то чего-то людского ей захотелось. Того, что магическим существам не доступно. Думаю, речь идёт о любви. Именно во имя неё обычно все герои сражались.

– В сказках народная мудрость зашита, – на минуту оторвавшись от приборной доски, полуприкрыл глаза почтенный пандит и вскинул указательный палец вверх. – Не просто так в них о любви говориться. Сила любви самые разные замки вскрывает.

– Хотите сказать, что и ожерелье джины любовью можно открыть? – недоверчиво спросил Паша.

– Нет ограничений для этого самого сильного чувства Вселенной. Да только должна быть истинная любовь того, кто искренне всем сердцем любит, – закивал Прабхакар.

– Оёёюшки! Где ж мы такого найдём? – скуксилась Маша, запустив пальцы в волосы, и принялась методично их расчёсывать, параллельно сфокусировавшись над собственным вопросом.

Опять наступило тягостное молчание. Дима угрюмо уставился в окно. Облака проносились гоночными болидами, увлекая за собой в небесный свод и притормаживая размышления. Но тут он услышал голос Елизаветы Леопольдовны и снова вернулся в реальность виманы.

– Надо поговорить с Аддитри. Пусть расскажет, чего именно она хочет. Стать якши или человеком. Выведать есть ли у неё возлюбленный, – рассуждала дозорная.

– С чего это ей с нами откровенничать? Заберёт коготь, отпустит правителей якши, и исчезнет туда, где ей никто не будет мешать от ожерелья избавиться. Она же нам про него ничего не говорила, – с сомнением мотал головой Паша.

Маша, закончив причёсываться, играла указательным пальцем, постукивая им по губам: – А если Аддитри не настоящая джина?

– Это как? – изумился Глеб.

– Ну, может быть, она была обычной девушкой и теперь домой хочет, – придумывала на ходу Маша.

– И что это нам даёт? – заинтересовался Паша, отстучав барабанную дробь по подлокотнику кресла.

– Её надо отвезти туда, где её родные. Неужели нет ни одного близкого человека, который бы её по-настоящему любил? Сто пудово есть! Вот он то и расколдует Аддитри, – пояснила Маша идею.

– Легко сказать, а вот сделать это как? В Интерпол заявление не подать, к сыщикам магам тоже не обратиться, – язвительно хмыкнул Паша.

Константин Евгеньевич лаконично подметил: – Это в том случае, если она была человеком. А если она дитя огня изначально, тогда это не сработает.

Анатолий Александрович подключился к рассуждению: – Тем не менее, независимо от её изначального происхождения, зачем-то эта джина хочет снять ожерелье. Что-то у неё не срослось с королевой якши. Могли бы и сами договориться. Что-то есть ещё нам не известное. Я склоняюсь к тому, что Маша права. Эта джина не магическая сущность, а человек в беде.

Маша высоко вздёрнула носик, одарив ребят торжествующим взглядом победителя.

Паша цокнул языком: «Ну, всё, ещё больше теперь зазнается!».

Прабхакар метафорично отозвался: – В каждом завитке на ракушке улитки можно прочитать строку из её жизни. Смотрите на Аддитри и внимайте то, что видите и слышите. Как бы лживы не были джины, но и они подвержены вполне человеческим привычкам.

Паша почесал затылок, не решаясь сказать вслух: «Ну, вообще тупик! О чём это он? Что можно увидеть на обнажённой танцующей женщине?».

И тут образы прекрасной джины вспыхнули перед его глазами. Юноша предался воспоминаниям, тщетно стараясь припомнить какие-то особенности, как вдруг почувствовал толчок в плечо.

Маша ещё раз толкнула Пашу и шепнула: – Что опять об Аддитри фантазируешь? У тебя снова эта дурацкая ухмылка на лице, как и тогда, когда ты на неё пялился!

Тень улыбки пробежала по лицу парня, но испытывая тяжесть от промораживающего гневного взгляда юной особы, он решил к шутке не прибегать, а лишь прочистил горло и по-свойски обратился: – Давай не будем ссориться из-за неё, а? Помоги лучше. Вспомни, что у Аддитри было такого, что может нам помочь? Может татуировка какая или заколка? Что ещё было помимо ожерелья?

Через минуту другую Маша оттаяла, холодная сдержанность сменилась сосредоточенностью, и она стала бегло проговаривать: – Всё её тело под волосами было скрыто. Только белая кожа проглядывала, ни каких тату я не заметила. Вот ещё что, я помню, что Аддитри говорила, что помогает тем, кто заскучал без любви. И что-то там ещё про богатство и славу, – тут она смутилась, – Получается, что дело не в чувствах. Иначе она сама себе помогла бы.

Раздался голос почтенного пандита, хоть он и находился далеко в капитанском кресле, а всё же услышал приглушённый разговор Паши и Маши: – Не каждый может изловчиться и сам себе помочь. Сапожник и тот часто босым ходит, – и, наполнив голос металлической прохладой, брахман добавил: – Готовьтесь. Вот и местные владения якши. Уж видны в небе отблески королевской сокровищницы. Я вас проводил. Идите же и выполните то, что обещали, да не нарушьте законов мироздания. И не задерживайтесь в коридорах времени. Пора бы вам и честь знать.

Дима заметался. Немой вопрос повис между ним и брахманом.

Прабхакар поймал умоляющий взгляд молодого волхва: – Ты можешь и дальше обращаться ко мне «учитель». Мы ещё увидимся, и не раз. Я сам к тебе приду, когда почувствую твою зрелость. Помни, ты посланник Суммумессе. В твоём сердце спрятано много ответов. Найди же дорогу к ним.

Речь старца немного успокоила Диму, придала сил, и он пылко пообещал: – Я всё сделаю!

Вимана опустилась на самое дно запрятанного среди скал хранилища богатств. Семёрка попрощалась с почтенным пандитом, и тот, оставив их для Вселенского испытания, отбыл. Трое дозорных и четверо ребят застыли под давящим на зрение искрящимся блеском драгоценностей, через который они пытались отыскать джину. И вот поверх нескольких возов с монетами, среди разложенных рисунком на песчаном дне рубинов, метрах в сорока от прибывших гостей, взметнулось высоченное пламя, в котором замелькало красивое тело Аддитри. Её рыжие волосы разметались, слово огненные струи паркового фонтана. Она, хохоча, закружилась с неистовой скоростью.

– Ах, вы мои хорошие, прибыли! Несёте ли коготок Жар-птицы для меня?! – её мелодичный голос, несмотря на общее воодушевление, звучал прохладно.

Елизавета Леопольдовна выставила руку, остановив товарищей и тихо проговорила: – Стойте здесь. Я хочу сама с ней поговорить.

– Я должен пойти с вами, – Дима решительно выдвинулся вперёд.

Константин Евгеньевич поддержал супругу: – Надо разделиться. Если мы будем стоять рядом все вместе, то джине будет легче нас околдовать. Так и быть, идите вдвоём.

– Втроём, – дозорная погладила карман, в котором проснулся Вишваруп.

Анатолий Александрович хмуро подвёл итог коротких переговоров: – Мы подождём, и если что, то выдвинемся на подмогу. Без разведки – бой вслепую.

Паша, Маша и Глеб переглянулись, но согласились с доводами старших. Покусывая губы, друзья настороженно смотрели, как удаляется Дима вместе с дозорной.

Пляска огненной джины замедлилась, гибкий стан перестал страстно вертеться, сменив позы на более игривые и ребяческие. Подойдя ближе, Дима не стал разглядывать прелести Аддитри, которая, всячески их, выпячивая, пыталась отвлечь молодого парня.

Юный волхв думал о словах старца, о необходимости распознать в джине нечто схожее с обычными людьми: «Она, как человек, то есть может испытывать и радость, и боль, как и я сам…».

– Принесли?! – с жаром воскликнула Аддитри, мельком бросив обширный изучающий взгляд на возросшее количество сотоварищей, и тут же приковано уставившись на Елизавету Леопольдовну.

– Вот коготь, – спокойно вымолвила дозорная, продемонстрировав шкатулку из яшмы. – Мы можем тебе его отдать, лишь убедившись в том, что это не качнёт баланс законов мироздания.

Аддитри обозлённо расхохоталась. Однако на её лице читалась целая гамма чувств от огорчения до испуга.

Вздрагивая алыми губками, она протестно возмутилась: – Что? Да как вы смеете? Это вам огненная птаха мозги проклевала?! – тут джина перешла на заговорщицкий тон: – Да бросьте вы, незачем так стараться. Давно уж никто законы не соблюдает.

Шея юноши вытянулась, изумление застучало в мозгу: «Она так хочет заполучить коготь, словно это самая желанная игрушка!».

И тут нежданно-негаданно Дима разглядел в Аддитри нечто другое. Он прочитал в уголках её глаз следы обиды. Какая-то старая боль терзала её.