Приключения ДД. Стрела Амура

Судорожно вздохнув, Глеб отрепетировал радушную улыбку и поспешно отправился в гостиную, желая переключиться на что угодно, только бы отпустила боль в груди. Когда Глеб увидел гостью сестры, то от напавшего удушающе-сковывающего, будто голодный удав волнения, он забыл, как дышать и как ходить. Беззвучно захлопав губами, он растянулся на полу прямо у ног, разглядывающий картины подтянутой и, как всегда, прекрасной Ольги Лагорской, одетой в уставной брючный комплект юнармейца. Моцарт подскочил с диванчика и принялся вылизывать лицо Глеба. Хоть эти слюнявые утешающие ласки щенка и были не самым приятным ощущением, но именно это обстоятельство позволило сконфуженному Глебу удалиться, чтобы привести себя в порядок.

Через некоторое время, когда все трое были за столом, вину за досадное недоразумение Маша взяла на себя.

– Глебушка, прости, это, наверное, от духоты произошло. Надо было дольше проветрить помещение, а я свечи ароматизированные поспешила зажечь.

– Так вот откуда этот необыкновенный сладковато-пряный запах, – восхитилась Оля, приникнув к ближайшей свече.

Глеб поднялся.

– Ничего не мешает нам это сделать сейчас. Свежий воздух быстро проверит квартиру.

Он прошёл к арочным окнам и резковатыми движениями непослушных рук распахнул одно. Живительный ветерок, наполненный благоуханием октября, проник в гостиную. Возвращаться за стол Глебу не хотелось, но и уйти к себе он тоже теперь не мог. Его опять сковало обаяние прекрасной Оли. Глеб понимал, что его одинокое стояние у окна затянулось, но не мог сдвинуться с места. Он ощущал себя в «спёртом мате». Комбинация «двойной шах» плюс «завлечение» традиционно сработала. Будучи под воздействием Олиных чар, он откликнулся на просьбу сестры, и вот его поймали в ловушку. Скрестив руки на груди, Глеб изобразил, что любуется первыми звёздами на темнеющем небе и вполоборота задал отвлекающий, но уместный ход беседы, постаравшись спрятаться в тени разговора.

– Маша очень переживает о приёме в «Юнармию». Оля, расскажи, пожалуйста, чем там юнармейцы занимаются.

Гостья преобразилась. Она отложила столовые приборы, выровняла спину и серьёзным тоном начала декларировать так, как если бы она была на многолюдном собрании:

– Наше военно-патриотическое движение имеет несколько векторов: информационный, волонтёрский, патриотический и экологический. Юнармейцы принимают активное участие в различных мероприятиях, посвящённых не только торжественному чествованию государственных праздников. Мы оказываем помощь подросткам и пожилым людям. Организовываем субботники, проводим совместные проекты с другими аналогичными клубами. У нас так же идёт подготовка к службе в рядах вооружённых сил страны, ведь мы проходим практическое обучение стрельбе и учимся управлять транспортными средствами. Ещё мы занимаемся поисковой деятельностью и ухаживаем за могилами солдат. Маш, всё, что мы делаем, укрепляет дух и воспитывает сильную личность. Я уже несколько лет в «Юнармии» и по себе могу сказать, что стала другой.

Маша подалась вперёд:

– Другой?

– Может, ты мне не поверишь, но когда я пришла в штаб, я была застенчивой девочкой и мечтала лишь об одном – надеть форму, которая сделала бы меня грозной персоной. Я была убеждена, что в ней меня никто не будет обижать.

– Оёёюшки! Тебя обежали?

Оля улыбнулась и, убрав светлую прядь за ухо, пояснила:

– Я люблю читать и в детстве не расставалась с книжками даже на прогулке. На игровой площадке, к сожалению, спокойный ребёнок иногда бывает предметом насмешек. Так было и со мной. Дети дразнились, говоря, будто читая о героях в приключениях, я сама ни на что не способна. Ну, и тому подобное.

– И как тебе «Юнармия» помогла измениться? – сосредоточенно спросила Маша.

– Я не то чтобы изменилась… Я всё ещё люблю читать и мечтаю стать учителем литературы. Только теперь я по-другому смотрю на бывших обидчиков. Чуть ли не с благодарностью. Если бы не они, я бы не стала укреплять своё тело и дух. Если бы не они, то продолжала бы только фантазировать о том, чтобы сделать нечто хорошее как персонажи из книг. Теперь же я знаю, как приносить пользу обществу и делаю это вместе с другими юнармейцами.

– Здорово! Глеб, вы же тоже с казаками подобными вещами занимаетесь? Иди к нам, расскажи.

Брат прикрыл окно и нехотя пошёл за стол. Присаживаясь, он сдержанно проговорил:

– Согласен. Сходство определённо имеется.

Маша заметила, что графин с соком опустел, и прошла на кухню его наполнить.

Оля, улыбаясь, смотрела на Глеба и тот, немного расслабившись, спросил:

– Ты же говорила, что готова на любом поприще блистать?

– Ха, вспомнил! Это я тогда так Танюшу поддразнила, – отмахнулась Лагорская, и пару раз хмыкнув, прибавила, – во мне люди часто только красивую внешность замечают, вот при случае и разыгрываю на этой карте. А на самом деле, я по маминому совету на расстоянии всех этих комплементщиков держу, чтобы случайно льстецы в душу не залезли и не отравили меня сладкими речами. Помнишь, как у Сент-Экзюпери в «Маленьком принце»? Похлопайте в ладоши, всё время просил Честолюбец и кланялся, снимая шляпу. Я не хочу стать глухой ко всему, кроме похвал.

Щёки загорелись огнём, а в разбитой душе Глеба наметилась надежда на выздоровление: «Она не Снежная королева, она моя добрая фея… Как я мог даже допустить такое, что она имеет холодное сердце?».

Маша вернулась, начав с порога задавать вопрос:

– Оля, а какие мальчишки в «Юнармии»? Они задаваки и помешаны на спортивных достижениях?

– Ну, что ты! Наши ребята умные, добрые и отзывчивые.

Неконтролируемый страх, запущенный в мысли деструктивной ревностью, заставил тревожно зазвонить колокольчики сомнений в голове Глеба: «А вдруг она симпатизирует кому-то из этих «отзывчивых» юнармейцев?! Какие парни ей вообще нравятся?».

От лица Глеба отлила кровь. Он хотел бежать к окну и снова его распахнуть, но ноги отяжелели, казались неподъёмными. Он услышал себя будто со стороны.

– Оля, какой, назовём так, золотой стандарт личности ты видишь для девушки, а какой для парня?

Сестра ахнула и, трепетно щебеча, перевела вопрос брата немного в другое русло. – Да! Оля, расскажи! Какой он идеальный образ юнармейца?

– Хм-м… Я не могу сказать, что для девчонок и мальчишек в «Юнармии» есть какая-то разница между ориентирами. Юнармеец – это, прежде всего, не просто высокое звание, это образ жизни. Если ты в принципе помогаешь людям, то будешь это делать не только по заданию командира. Это из ряда того, что родину любят не за что-то конкретное. Её любят без каких-либо условий, как любят маму и папу. Она часть каждого из нас. У меня, например, никогда не возникало желания переехать в другую страну. Россия – это мой дом. Я буду его беречь. Так же я поддерживаю своё здоровье, и это находится за гранью создания внешней красоты и силы, это о физической готовности защищать родину. Без ложной скромности скажу, что неравнодушные к судьбе страны ребята, которые идут в военно-патриотические клубы – это будущее государства, потому что именно в этих организациях воспитывают настоящего гражданина. Какую бы мы потом профессию не выбрали, мы везде вокруг себя будем сеять добро.

– Оёёюшки! Это такая ответственность…, – немного растеряно произнесла Маша.

Оля вскинула указательный палец вверх и отчётливо сказала:

– Это почётный долг. И ещё в «Юнармии» все участники движения имеют равные возможности. Нет привилегий. Нет связей. Только сам можешь добыть себе имя по заслугам. Всё прозрачно.

А Глеб в это время летал в облаках: «Ей нравятся парни как я!».

Послышался звук дверного звонка. Одноклассник Паша Степанцев заглянул к другу-отличнику за помощью с домашним заданием. Глебу было и мучительно, и радостно одновременно покинуть девичью компанию. На заплетающихся ногах, почти выворачивая шею, оттого что желал продлить момент созерцания возлюбленной, он повёл к себе в комнату Пашу, не меньше его изумлённого от встречи с Олей.

Слушая сокровенные переживания Глеба, Степанцев то отжимался от пола, то ерошил спортивную стрижку. А когда влюблённый Бойченко окончил повествование, Паша хохотнул:

– Во дела-а-а. Друг, вот что я тебе скажу – от судьбы не уйдёшь. Но только надо помнить, что всё в твоих руках. Упустишь момент и опачки – удар в штангу, обойдёт тебя какой-нибудь поднакачаный юнармеец. Надо срочно Оле во всём признаться!

– Ты чего? Я так не могу…

– Не понимаю, что тут сложного? Подошёл. Спросил.

– Что спросил?

– Вопрос «Как ты ко мне относишься?» вполне сойдёт.

Глеб замолчал, а потом поинтересовался:

– А сам-то с Машей почему до сих пор не объяснишься?

– Э-э-э это другое. Она как бы сама уже догадывается, что мне нравится. И я вижу, как она на меня смотрит, по-другому смотрит, в общем. Этого пока достаточно.

– Ну-ну, знаток в романтике, смотри, чтобы и твой мяч в штангу не прилетел. Затянешь с вопросом, а Машка красивая и добрая. Она в «Юнармии» быстро поклонниками обрастёт.

– Вот зачем ты так?!