Чужие сны: Упырь

Пролог

Девушка бьется в конвульсиях, жизнь красной жидкостью вытекает из её вен мне в губы. Вкусная. Я осторожно кладу мертвое тело на асфальт, рука путается в её длинных русых волосах.

Приподнимаюсь над ней. Её тело освещает только тусклый фонарь. Красива, если бы не разодранная мною шея, она была бы похожа на сломанную куклу. Ей не повезло попасться мне, когда я был голоден.

Но это не Она.

Запах Её, такой манящий, что кружится голова. Оглядываюсь. Она уже близко, с каждой ночью моих поисков я все ближе к тому, чтобы найти Её.

Иду по длинной арке из двора, каждый мог шаг отскакивает эхом от бетонных стен вокруг. Также я и услышал девушку с длинными волосами. У нее были громкие каблуки и высокая тень, за которой она не заметила меня.

На выходе из арки натыкаюсь на мужчину, он толкает меня вбок и извиняется. Заходит в арку. Слышу шорох, а затем крик. Плевать.

Если он попробует остановить меня, прикончу. Пить не буду. Не люблю пить мужчин.

Что—то внутри неприятно дергает. Но любое чувство в мертвом сердце кажется прекрасным. Даже если это будет адская боль я готов принять её. Это лучше, чем привычная веками пустота.

Я вижу дом, такой же, как и все вокруг, невысокий, убогий, серый. Но он отличается от других. Я понимаю, что это Её дом. Я никогда не видел Её. Не знаю имени.

Но я нашёл.

Этим же нутром осознаю, что скоро рассвет. Ухожу в логово, но понимаю, что следующей ночью я полакомлюсь уже Её.

Глава 1

Меня выдергивает ото сна будильник. Я сажусь на кровати и хватаюсь за голову.

Какие же ужасные стали сниться сны. Каждую ночь я кого—то преследую, убиваю. Пью кровь, когда не хватает времени, а когда хватает – пожираю плоть. Настолько ярко, что я чувствую, как кожа застревает в зубах. Мерзость.

Заливаю много зубной пасты на щетку, и тру ей язык высунув его перед зеркалом. Мятный вкус обжигает язык, но только так можно избавиться от металлического привкуса во рту.

Безумие какое—то.

Недовольно смотрю на часы, до концерта осталось всего—то двенадцать часов. Надо готовиться.

***

Встречаюсь с Ирой днём. Солнечный свет радует глаз после того, как начались эти дурацкие сны, вечер стал для меня мерзким, будто бы действительно в каждой тени пряталась кровожадная тварь.

Днем, солнце будто защищает нас от всего зла, о котором лучше не знать.

Ира бежит ко мне как ребенок, через всю улицу, и её волосы на свету кажутся медными.

Она мокро целует мои губы, и я чувствую запах вишни от её помады. У нее светлое, почти белое лицо и алая помада сильно выделяется на нём. Но это не выглядит пошло, в Ире вообще нет пошлости, даже когда она раздета.

Мы идем вдоль улиц, она щебечет, о чем—то своём, а я лишь слушаю музыку её голоса. Нежного и высокого одновременно. Я и познакомился с ней, когда она пробовалась на бэк—вокалистку.

То, что она симпатичная меня не сильно привлекло. Среди фанаток нашей рок—группы были очень красивые девочки, и часто в полном обмундирований – губки бантиком, ротик приоткрыт, юбочки коротенькие.

Не думаю, что кому—то из них мог нравиться древнеславянский рок, как мы называем свой жанр. И я уверен, что большую часть наших песен эти «фанатки» просто не понимали. Но изображали экстаз.

Ира же все понимала. В первый раз я влюбился в неё, когда она запела. В её внешности не было ничего особенного, обычное ситцевое платье, легкая улыбка, но по голосу я понял, что она чувствовала о чём поёт и несла свою песнь уверенно. А это не каждый может, тем более в нашей совершенно не форматной музыке.

Второй раз я влюбился в неё, когда Ира своим прелестным голосом объясняла нашему барабанщику что такое «балвохвальство». Никто кроме неё и меня не знал, что так на Руси называли язычество.

Честно говоря, я и сам не знал, пока не погуглил. А услышал это слово я… в своей голове. Мои песни, странные, не современные наполнены словами, которые я сам не понимаю. Но когда я написал то, что скопилось в голове и душе я начинал проверять, что это за слова.

Удивительным образом, песни оказывались осмысленными, а слова – древнеславянскими. Я и Ира уже привыкли к этому, решили, что в детстве я что—то прочитал или посмотрел про Древнюю Русь и это что—то меня сильно впечатлило.

Ира продолжает что—то щебетать, рядом. Что—то о своей соседке, о коте Басе, которого я пока так и не видел вживую.

В момент меня прошибает холодный пот. Я беру её локоть и резко дергаю на себя. Её голос прерывается, она удивленно следит за моим взглядом. Мы стоим у входа в такую же арку, где ночью я убил… во сне. Мне приснилось что я убил здесь. Но тут я раньше не был.

– Ты чего? – спрашивает Ира. – А… Да. Новости смотрел? Это у нас было, да, прямо тут.

– Что было? – похолодевшим голосом произношу я. Я вижу темно—красное пятно на асфальте. Предательский мозг сразу же подставляет в голове дважды два. Я неохотно вспоминаю труп девушки и понимаю, что от её шеи растекалось такое же пятно.

Это же пятно.

– Девушку убили, – смотрит Ира на меня понимающе. – Прямо тут, да. Красивая, с такими длиннющими волосами.

Я в оцепенении. Кажется, что голова прекращает работать и только стучат в висках мысли, одна страшнее другой.

– Что с ней было? – спрашиваю я, не узнавая собственный голос.

– Маньяк какой—то… Нам не говорят, что он там с ними делает. Вообще мало о чем говорят, но все менты на ушах. Ищут его. Я думаю, найдут.

Киваю.

– Конечно, найдут.

– Только немного стремно, что это так близко к моему дому… – говорит Ира, и её слова звучат как—то глухо, как будто она за толстым стеклом.

– Погоди, ты живешь рядом? – доходит до меня.

– Ага, – кивает она. – Ты так ни разу у меня и не был, а мой дом вон там, – она показывает пальцем куда—то вдаль. – Там пару одинаковых хрущёвок, мой в центре.

Но её дом я узнаю. Ночью я приметил именно его. Дом, где живет Она.

– Ты должна не ночевать сегодня дома, и будь подальше от этого района, – говорю я резко.

– Да ладно, он же не ходит только по этому району, он в разных же. Так что это не обязательно…

– Обещай мне, что не будешь здесь околачиваться сегодня, Ира!

– Переночевать у тебя? – спрашивает она кокетливо.

Сначала, я думаю, что это самая верная мысль, но второй мыслью приходит прозрение. Нет. Это опасно.

Вдруг я?

Вдруг, я ебанутый лунатик—убийца?

– У подруги, у мамы, у кого угодно. У меня не надо.

– Да ну тебя, – фыркает Ира.

– Я прошу! – я хватаю её за плечи, Ира смотрит на меня как на капризного ребенка.

– Ладно, фиг с тобой. Я буду паинькой у мамы дома. Смотреть мультики.

Глава 2

Тем вечером, я выступаю в клубе. Мы долго настраивали акустику, ведь нужно было чтобы хорошо звучали и гусли, и свирель, а не тупые басы как тут привыкли.

Это была моя идея использовать древнеславянские музыкальные инструменты. Я просто понимал, какое звучание мне нужно и не мог найти этого в других.

Иногда я даже поражался тому, как калюка звучит лучше флейты. Вернее, не лучше, это действительно было то, что звучало в моей голове, когда я писал песни.

Сегодня мы выступаем без бэк—вокалистки Иры, я попросил дать ей отгул, чтобы она успела уехать к матери. Концерт проходит легко, получается больше инструментальным и у меня выходит погрузиться на время в другое время. В другой век. Зал ликует, и я, безмерно уставший иду в нашу гримерку.

Сажусь на диван и откидываю голову назад. Не замечаю, как быстро усыпаю.

Она больше не там. Я чувствую это. Дом пустой, хотя Она была там сегодня. Неужели я опоздал?

Обхожу дом по кругу. Нет она проходила здесь недавно. Вижу впереди тропинку, по которой идут люди. Иду мимо них, отвлекаюсь на десятки запахов, движение их крови по венам, духи, пот, еда. Её запах. Да. Он становится сильнее. Впереди маячат купола маленькой, деревянной церкви. Я чувствую их издалека. Туда подходить нельзя, смысла нет.

Меня будит телефонный звонок. Сердце стучит сальсу. Я прихожу в себя и хватаю телефон.

– Да? – бубню в телефон.

– Чего не звонишь? Как отыграли? – мурчит Ирин голос в трубке.

– Отлично, – отмахиваюсь я. И осознаю, что слышу шум улицы. – Ты где?

– Иду на остановку, еду к маме, как договаривались.

– Блять, Ира! – я резко встаю с дивана. – Ты должны была уже быть там!

– Не ругайся, – отвечает она мне. – Я забыла Басю покормить, Катя безответственная же! Я просто приехала насыпала ему корма побольше и уехала. Всё, ночь я проведу у мамы, успокойся.

Как тут успокоишься?

– Где ты сейчас?

– Прохожу мимо нашей церквушки, – отвечает она. – Помнишь такую, деревянную, ты сегодня её видел. Ой!

– Что? – Молчит. Слышу лишь её дыхание в трубке. – ИРА, ЧТО?

– Если ты там, в клубе и явно со мной говоришь по телефону… То п—почему я вижу тебя впереди?

Глава 3

Меня?

Я приказываю ей прятаться, убегать и бросаю трубку. Вылетаю из клуба, сажусь в свою маленькую Kia и мчусь к ней. Сердце бьётся, где—то в горле, руки плохо слушаются. Я доезжаю до её двора чудом не разбившись сам.

Звоню ей. Не берет.

Блять!

Решаю искать её рядом с церковью и вдруг замечаю. Её дверь открыта. Ночью. Это странно. Может Ира там?

Поднимаюсь по лестнице. Да, приоткрыта. Но внутри темнота.

Толкаю дверь и вдруг меня окатывают холодной водой.

– Какого хера? – спрашиваю я во тьму. Из неё появляется лицо священника, огромного, больше похожего на боксера чем на попа.

– Чё надо? – интересуется он басом.

Вытираю воду с лица. Решаю промолчать об этом досадном недоразумении.

– Девушку видели? Такую рыженькую…

На мой голос реагирует кто—то позади священника и кидается ко мне.

– Ириш, – говорю я и выдыхаю. Глажу её по голове и успокаиваю сердце. – Что случилось?

Теперь мы оба у порога церкви, а священник стоит за порогом и наблюдает искоса.

– Я видела кого—то. Он был прямо как ты… И смотрел на меня, очень странно. Может мне показалось, просто прохожий. Меня позвал батюшка, и я побежала в церковь. Тут должно быть безопасно.

– Нечисть может оборачиваться близкими людьми и наводить морок. Но никакая нечисть, не может зайти в дом Божий, – перебивает нас священник. – И спокойно окунуться в святую воду.

– Понятно, – тихо говорю я. – И водой вы меня полили святой, чтобы я бы загорелся, как демон?

Он молчит, проходит куда—то вглубь, во тьму и я уже собираюсь с Ирой уходить, как священник возвращается. Но не глядя на меня дает ей что—то.

– Это свеча не простая, она с Чистого Четверга, девочка. Бери её и выжги ей маленькие крестики у всех окон и дверей твоего дома. Тогда чудовище, к тебе не придет.

– Ладно, – кивает она.

Священник почему—то не смотрит на меня.

– А почему вы мне не даете, я вот тоже хочу от чёрта защититься, – усмехаюсь я.

Он молча и закрывает дверь.

– Странный он, взял меня за руку, и просто затащил туда. Мы сидели в темноте, он только со свечкой ходил и что—то шептал, – рассказывает Ира, когда мы отошли к моей машине. – Ходил, во все окна заглядывал.

– Такое происходит в городе, маньяки. Я тоже параноиком стал, ты видишь, – отвечаю я и захлопываю дверь.

Как не стать? Когда все кажется, что за спиной стоит кто—то. Я слышу шевеление в листве и дергаюсь даже от него.

В свете фонаря кажется, будто на листве какая—то лишняя тень. Будто там что—то неестественное, и оно спряталось. Выжидает.

Качаю головой. Пора к врачу, это точно.

***

Уже глубокая ночь, но Ира соблазняет на успокоительный секс, после которого мы лежим в моей постели. Ириша спит крепким сном на моем плече, и несмотря на то, что рука уже затекла, я её не убираю. Не могу позволить себе потревожить сон моей малышки.

Тем более, затекшая рука не дает заснуть. А мне страшно отправляться в Царство Морфея.

Но тело оказывается сильнее меня и проваливалось в легкую дрему.

Она была прямо передо мной, но её увел поп в церковь.

А потом выглядывал из окна и смотрел на меня оттуда. Знал, что я не могу зайти, но все равно шептал свои молитвы.

А потом её увёл кто—то. Выглядел знакомым, смутно знакомым. Он почти заметил меня, когда я прятался в ветвях дерева обернувшись вороном. Я найду её запаху, теперь уж не отпущу.

А пока, нужно заняться попом. Разодрать его. Я слежу за тем, как он выходит из церкви, и приближаюсь. Он нервничает, даже отсюда чувствую. Понимает, что я пришел за ним. Но почему—то не защищается.

Я почти настигаю его, и готовлюсь к прыжку… Но появляется, тот, кого я точно не хотел бы видеть.

Нет, потом. Я разворачиваюсь и ухожу.

Я охочусь не так, как всегда. Я бегу за добычей, хватаю сзади, закрываю рот и впиваюсь ей в шею. Я слишком голоден чтобы кого—то поджидать. И слишком зол.

***

Теперь я знаю, что такое «разорвать тишину». А еще знаю, что такое крик, от которого стынет кровь.

Истошный. Протяжный. Это не вопль страха, не испуга. Это ужас, который взял тебя в оковы и это смерть.

Я уверен, так звучит смерть.

– Ты слышал? – громко шепчет Ира. Сидит, закутавшись в одеяло и дрожит как маленький котёнок.

– Кто бы не услышал… – ворчу я, глядя в потолок.

– Нужно помочь?

– Она мертва, Ира. Лучше сиди тут и зови ментов, ты ей уже ничем не поможешь, сама пострадаешь только, – я поднимаюсь на постели.

– Нет! Ты не знаешь. Не можешь знать! Может ей помощь нужна? Я вообще ветеринар по образованию, может рану перетянуть надо…

Начинает тянуться за одеждой.

– Сиди здесь! – рявкаю я и тянусь за брюками. – Я пойду, если она жива я скажу об этом. Звони в полицию, Ира. Это важно!

Она молчит, но не перечит, её рука послушно тянется за телефоном.

Я наспех одеваюсь, беру ключи и выскакиваю из квартиры. У порога вдруг понимаю, я из оружия у меня только ключи. Не густо. Возвращаюсь домой, в полутьме открываю кухонный шкафчик. Хватаю самый острый и большой нож, и выбегаю на улицу.

Выйдя из дома, оглядываюсь. Нигде, никого. Отчего еще тревожнее. Все тело ватное, но я лишь сжимаю сильнее рукоятку ножа, иду осторожно. Ничего.

Оглядываюсь. Проезжает машина и освещает фарой дерево рядом со мной. И я точно вижу там лежащую женщину. Брюнетка, в красном, блестящем пальто.

Черт.

Бегу к ней, глаза привыкают к темноте, и я даже могу рассмотреть её лицо. По телу проходит крупная дрожь, ведь я знаю это лицо. Я видел его сейчас. Во сне.

Горло женщины в крови, кажется, что оно разодрано. Но она неожиданно открывает глаза.

– Жива, – бормочу я удивленно. Неужели что—то спугнуло убийцу, и он её отпустил? – Лежите, не двигайтесь, сейчас я вызову «скорую». Не двигайтесь.

Но она смотрит на меня как—то тупо. Её глаза открываются шире, и она начинает истошно кричать.

В следующее мгновение я слышу только.

– Лежать! Мордой на пол!

Менты.

– Блин, ребят, ну вы чего? Я девушке вышел помочь.

– Брось нож!

Бросаю. Мысленно зову их идиотами. Думаю, о том, как сейчас все разрешится и они еще извиняться передо мной будут.

Но женщина в красном вдруг встает, держась рукой за шею. В свете мерцающих фонарей полицейских. Я вижу её рану – две маленькие дырочки. Выглядит не смертельно.

– Я просто пришел помочь девушке, услышал её крик… – начинаю объяснять я. Но меня перебивает женщина.

– Это он! ЭТО ОН! – кричит она, тыкая в меня пальцем.

Кажется, теперь я действительно попал.

Глава 4

Бежевые стены, окна с решетками. Старый ремонт. Мне думалось, что все здесь должно быть темно—зеленым или коричневым. Но нет, как приемная чиновника. Только наручники на руках. И смотрят на меня как на чудовище, спасибо что не нацепили маску как у Ганнибала Лектора.

Садится передо мной тип, крупный, с въедливым взглядом. Медленно раскладывает фотографии с убийств. Смотрит за моей реакцией, я отворачиваюсь. Да, я это все видел.

Все эти в ужасе искаженные лица, неестественные тела и очень много крови. Иногда одежда разорвана и видны раны. Я знаю, что это. Он ел их. Вкуснее всего это бедра и груди.

Боже, нельзя думать об этом!

Нельзя вспоминать какого это быть ИМ. Закрываю лицо руками.

– Вы думаете, если бы я был этим… человеком, – подбираю я слово. – Я бы сидел у тела одной из жертв, пытался ей помочь и просил свою девушку вызвать полицию? Это слегка тупо. Вам не кажется?

– Или хорошая уловка, если решил завязать и отвести от себя подозрения.

Я выругался.

– Идите нахер. Серьезно. Пока вы тут строите из себя незнамо что, он ходит по городу.

– Ты был у жертвы с ножом наперевес.

– Он не убивал их ножом! – кричу я.

– А ты откуда знаешь? – спрашивает он, округляя глаза.

В сводках об этом не говорили. Да. Ириша говорила, они все скрывали. Дурак. Выдыхаю, но нахожу решение.

– Ну вы мне покажите здесь одну рану ножом. Моя девушка ветеринар, мама тоже врачом была. Но такое я видел на работе у любимой. Когда собаки кошки раздирают. Это не нож.

Заливаю. Я о том, что у Иры образование вета узнал… вчера кажется. Тем более не работает она по профессии. Но пока сойдет. Тем более я прав.

– А еще у последней жертвы не было колотых ран, я увидел только на шее две маленькие, и судя по тому, как она поднялась они были только там. А маньяки имеют подчерк. Я знаю, я кино смотрел.

Он что—то хочет мне сказать, и даже угрожающе приближается. Но в дверь стучат.

– Мы продолжим, – говорит он и по моей спине пробегает холодок.

– Конечно, вам же делать нехер, – огрызаюсь я, но смотрю в стол.

Он уходит. Но не успеваю я перевести дыхание, как дверь открывается снова. И за ней оказывается священник. Тот самый, что был со мной и Ирой в церкви.

С ним в дверь пролезает круглое и небритое лицо лейтенанта.

– Эй, твой адвокат здесь!

– Какой блин адвокат? – спрашиваю я на автомате.

– Ну вот, – глупо улыбается лейтенант и кивает на священника.

– Он священник, – отвечаю я.

– Да? – искренно удивляется он, снова смотрит на «адвоката», но будто отвлекается и кивает куда—то в сторону шкафа.

– Понял, – говорит он шкафу и уходит, громко закрыв за собой дверь.

– Какого хера? – спрашиваю я у попа.

Тот садится передо мной, на тот же стул, где был следователь. Морщится, видя снимки девушек и перекрещивается.

– Господи, помилуй их во царствии твоем, – шепчет он.

– Адвокат вы что надо, – бормочу я.

– Меня кстати, зовут Алексей. Не надо всяких «отец» мои дети еще в школу ходят. А с ним, – кивает он на дверь. – Все просто, священника он бы не пустил.

– Логично, а почему пустил вас?

– Я его убедил.

– Как? – чувствую, что теряю терпение.

– Какая тебе разница? – выдыхает Алексей. – Ты лучше скажи другое. Как ты с этим связан? На самом деле? Включая все странное, непонятное и «вы не поверите». Вещай. Я слушаю.

– А вы поверите? – тихо бормочу я.

– Говори. У нас мало времени, а я единственный кто хочет тебе помочь. Давай.

Он слушает меня немного прикрыв глаза, будто дремлет. Иногда оглядывается куда—то сторону. Кивает.

***

– Ну и вот. Я здесь.

– Значит, мы все сделали правильно, – говорит он снова куда—то в сторону. Будто не мне.

– Что именно?

– На телах девушек твои отпечатки пальцев. Много. Очень.

– Блять! – я прикрываю рот рукой. Неужели?

Это невозможно.

Невозможно!

В висках начинает стучать молотком, я хватаюсь за них.

– Ты не убивал, – говорит Алексей. Я слышу его как в тумане.

– Но как? Как это может быть?

– Успокойся. Мы их убедили, что это не твои отпечатки. Они видят результат один, но читают его иначе. Мы боялись так делать, конечно, но теперь понятно, что сделали все правильно, – бормочет батюшка, а мой мозг пытается уловить все что мне говорят.

Какой—то дикий сон. Все что здесь происходит неправильно. неясно, глупо. Так не должно быть. Но… можно позволить себе играть в эту игру. Если я принимаю правила, если я верю во все что сейчас происходит. То, есть только один ответ…

– Вы их загипнотизировали, – говорю я и сам не верю себе. – И также сюда прошли. Вы заставили их поверить… вы кто?!

– Ну, не я, – отвечает Алексей. И снова куда—то кивает.

Мне на руку ложится чья—то рука и я дергаюсь. За мной оказывается парень, высокий с темными волосами, связанными в хвост и острым лицом. Я видел его во сне. Он спугнул меня, того меня, что хотел убить священника.

– Не дергайся, это маленький фокус, чтоб быть невидимым. Меня видят только те, кого я коснулся.

Он садится рядом со мной пока я перевожу дыхание. Кажется, становится совсем плохо.

– Водички? Я принес, – басом интересуется Алексей.

Киваю. Беру у него бутылку, хотя в наручниках неудобно. Выпиваю все. Давлюсь.

Успокаиваюсь. Это просто безумный сон и нужно играть по правилам. Верить в происходящее. Просто верить. Что происходит то и реально. Логично? Логично.

– У нас не так много времени, – отмечает парень, и я понимаю, что у него странный акцент.

– Вы кто?

– Это не так важно, важно одно. Завтра вы тебя освободим, тебе придется провести здесь ночь, но завтра освободим, – говорит парень, и почему—то мне кажется, что я ошибся с возрастом. Его глаза и голос выдают что ему не меньше тридцати лет, а то и больше. – Взамен нам нужна будет твоя услуга.

– Какая?

– Помочь поймать его. Мы зовем его Зверем, имени человеческого не знаем, и не думаем, что оно у него есть. Ты поможешь нам его обезвредить.

– Почему? Почему я? – сыплю я вопросами.

– По кочану, блин! – он резко встает и подходит к окну.

– Ладно—ладно. Не отвечайте, потом. Главное, я прошу, у вас есть власть, сила, не знаю. Я видел, знаю, вы его спугнули. Он вас боится, так что я сделаю что угодно я сейчас с чертом контракт подпишу, но, прошу вас, защитите Иру!

– Мы кое—что придумали, – отвечает Алексей, пока второй собеседник хмуро молчит. – Сегодня ночью упырь не должен никого убить.

Мне становится легче. Не должен. Отлично.

– Но все же, – произносит парень уже спокойнее и смотрит на Алексея. – Это не главная наша задача. Наша задача: убить чудовище. Все остальное второстепенно.

Тот важно кивает.

– Согласен, Берт.

Морщусь. Это его имя?

Берт о чем—то думает несколько секунд и вдруг смотрит на меня.

– Я предлагал Алексею, когда понял, что чудовище кого—то ищет. Я предлагал ему найти этого, кого—то и отдать Зверю с условием чтоб он убрался из города.

Сердце, кажется, начинает разгоняет лёд по венам. Желание вмазать ему, много вопросов и понимание, что нужно дослушать и не перебивать.

– Но Алексей меня разубедил. И был прав. Я говорю это не за тем, что сказать, что я такой злой, а он добрый. Нет. Просто… Я единственный из вас, кто хоть примерно понимает, с чем мы вообще имеем дело. Это чудовище, аналогов которому я никогда не видел, а я чего только не видал…, и задача уничтожить его – она невероятно сложная. Но Алексей прав, мы должны это сделать. Обязаны. Я – обязан.

– Почему именно вы? – спрашиваю я, не глядя на него.

– Потому что, я его создал.

Глава 5

Эта кровь необычная. Немного обжигает горечью. Плоть твердая и грубая. Не нравится мне такое. Но что поймал то и есть. Отбрасываю тело девушки от себя. Её голова падает на лужу её же крови. Светлые волосы окрашиваются красным.

В последнее время охотится стало труднее, много синих машин. Они ищут меня. Почему—то сегодня их нет. Это вместе с необычной кровью, меня настораживает. Не люблю такого. Не люблю непривычного.

Теперь я иду уверенно. Я перестал ориентироваться на запах, ведь давно выследил Её.

Я впервые увижу Её. Сейчас.

Иду по лабиринту её дома. Почему—то люди расселись в больших домах, занимая там по паре комнатушек. Странные. Нахожу её комнатушки. За ними дверь, а в доме… защита, как в церкви. Я чувствую её. Но почему—то могу войти.

Я ломаю замки резким движением, быстро и тихо. Научился этому давно, когда был совсем голоден, приходилось искать еду по людским убежищам. Открываю дверь. Чувствую вонь какой—то химии. Чернил, может быть. Здесь была защита, но сверху нанесли чернила. Интересно.

Иду вперед во тьму. Запах химии прекращается, вместо этого, удивительный, сладкий запах её. И вот она, лежит на постели, от шума просыпается, одним движением зажигает странную большую свечу рядом с собой и смотрит, прищуренным сонным взглядом.