Дитя ненависти

Я с минуту помыслил:

– Хорошо. С утра займусь питьевой водой, а потом сходим с тобой до ближайшего города. Он в четырёх пяти километрах отсюда. По карте узнаем, какая вышка здесь ловит и на каком радиусе.

– Без паспорта сим-карту нам не продадут, – угрюмо проронила Оля.

– Значит, найдём того, кто даст нам этот паспорт, – парировал в ответ.

В её лице начинали проявляться проблески жизни.

– Баня будет готова через час, – сообщил, вставая из-за стола. – Я пока в сарай. Посмотрю получше, чем можно там поживиться. В туалет не ходи – он не пригоден. Я поставил ведро в сенках.

– Хорошо, – буркнула девушка и принялась собирать со стола посуду.

Тормознул, глядя на серое лицо. Нет, понадобятся месяцы, чтобы хоть немного приподнять в ней дух.

– Спасибо, Оль, было очень вкусно, – благодарно посмотрел на неё. Я обязан подбадривать её сейчас. В любой ситуации искать что-то положительное, поддерживать не только делом, но и словом.

Девушка снова кивнула, словно для галочки и отвернулась к рукомойнику.

В сарае посчастливилось найти   старые удочки и пару капканов для мелкой фауны. Из недр металлолома выудил гвоздодёр и кочергу. Последнее, пожалуй, отдам хозяйке нового дома, а первый предмет как раз кстати – доски с окон, с его помощью, сойдут на раз. А вот и то, что нужно – длинная щётка для чистки колодца. Отлично!

После ползания по лесу и пыльным сараям с удовольствием помылся в бане, к счастью, Оля додумалась купить два куска туалетного мыла. О полотенцах она тоже побеспокоилась, правда, о нижнем белье речи быть не могло. Ладно, купим завтра в городе.

Войдя в дом, нашёл её сидящей на диване, поджав к себе ноги. Она смотрела в противоположную стену и явно разглядывала не её цвет.

– Баня свободна. Ты можешь идти, – сообщил, перехватив собой этот невидящий взор. – Там пока не парит, как положено, но вполне комфортно…

– Я не пойду, – воспротивилась девушка, вновь вводя меня в отчаяние. Нет, с ней не будет всё просто.

Выдохнул и попытался воззвать к разуму:

– Оля, ты не можешь завтра появиться в городе в таком виде. Мы вызовем вопросы.

– Но здесь же не вызвали, – воспротивилась ещё пуще.

Да, в целом мы выглядели сносно, но прошло почти двое суток, а наши тела до сих пор хранят смрад того вечера.

Взглянул на Олю, анализируя. Ниже лица до сих пор остатки крови её мужа и сына. Копоть на плечах и ногах. Боже, она словно боится потерять с тела их дух, последние частички их кожи, тлена. Боится окончательно ощутить одиночество, если скинет эту "старую шкуру" и облачится в новую. Это будет символом того, что она прощается с ними, отпускает. Ведь, по сути, она даже могил их не увидит.

– Оля, – присел рядом на корточки, пытаясь заглянуть в глаза. – Пожалуйста. Так нужно.

Из глаз девушки побежали слёзы. Вот оно, а я уже начал бояться, что больше никогда не увижу их. Значит ещё жива, чувствует и может бороться за себя. Провёл ладонью по хрупким плечам. Осторожно приобнял и поднял на ноги. Оля прислонилась ко мне, и я потихоньку повёл девушку во двор. В предбаннике бани помог ей снять верхнюю одежду, а после оставил одну. Уходить далеко не стал, прислушался.  Тишина длилась несколько минут, но потом с облегчением уловил плеск воды и стук металлических тазов. Умница.

Спать лёг на диван, а Оля устроилась на кровати. Натруженное за весь день тело благодарно растеклось по ложу. Провалился в сон, но в потёмках уже глубокой ночи вдруг услышал её молебный зов.

Глава 2. Звездное небо

ОЛЬГА

Непрестанно толкала от себя мысли о них. Всё время думала, что просто повредилась в уме. Все на самом деле живы, но больной мозг вдруг решил, что убиты. Каждую секунду казалось, что они ищут и переживают за меня, а я тут, в забытом жизнью посёлке, за несколько тысяч километров, в старом чуждом доме с таким же сошедшим с ума водителем. Но остатки крови мужа и сына на моём теле раз за разом били по сердцу, подтверждая, что больше никого не осталось. Все мертвы! Безвозвратно исчезли. Даже осознать утрату возле камней на могилах мне не представиться возможности.

Сейчас лёжа в ледяной постели, поняла, что давно отвыкла спать одна. Тепло мужа около десяти лет согревало душу и тело, и последние три из них семейное счастье дополняла ещё одна моя маленькая печка, которая каждое утро стремглав неслась босыми ножками к нам, втискивалась между отцом и матерью и затем снова сладко засыпала.

Я больше никогда не смогу их ощутить, не смогу притронуться к ним, увидеть, втянуть в себя знакомый запах. Их образ остановлен временем – они не изменятся в лице, не вырастут, не состарятся, не разочаруют и не предадут. Они стали святыми.

Все эти мысли сжали в комок, и слёзы снова потекли на подушку. Я не могу… Не хочу так… Так резко и жестоко.

Перед глазами снова воскресло лицо мерзавца, когда он убивал нас всех. Едва не вскрикнула от новой волны ужаса. Дрожь страха охватила капканом.

Антон сладко пошевелился на диване, сопя в подушку. Смотрела на его фигуру – сильный, надежный, не глуп, но не Кирилл. Моего мужа никто не вернёт и не заменит. Он надежно занял пост моей вечной любви, потому что умер, потому что исполнил клятву "пока смерть не разлучит нас".

Непрестанно ворочалась на простынях. Боже, я никогда не усну… Больше никогда не смогу спать! Эта боль не отпустит, не уйдет. Мне не суметь одержать над ней верх в одиночку.

– Антон, – голос сам вырвался из моих уст.

Мужчина слегка дрогнул ото сна и приподнял голову, морщась:

– Что случилось? Тебе нехорошо?

– Прошу, ляг со мной, – молвила решительно.

Я бы никогда не позволила кому-то подобное, но этот человек сейчас был необходим, как воздух. Просто его присутствие – вуаль защиты и тепла.

Антон медлил. Да, для него это непривычно, как и для меня.

– Пожалуйста.

Наконец, мужчина поднялся и прошаркал до кровати, скромно прилёг на край. В тиши услышала, как молотом бьётся его сердце. Я и раньше замечала его неравнодушие ко мне, но уважала за то, что он никогда не посмеет посягнуть на чужое, даже теперь. Придвинулась к нему ближе и, обняв за талию, уткнулась носом в мужской бок.

– Мне страшно одной, – проронила еле слышно. – Очень страшно…

Антон громко выдохнул, и немного расслабившись, забрал в свой защитный кокон, крепко прижав к груди.

– Спи, Оль… Спи, – его ладонь мягко гладила волосы, а жар тела дал желанный покой. Веки мирно опустились, обретя подобие полноты.

Когда проснулась, мужчины рядом не оказалось. Во дворе послышалось копошение с постукиванием. Доски на окнах не позволяли толком рассмотреть происходящее, но знала, что это Антон продолжает хозяйничать.

Одевшись, вышла на крыльцо. Бывший шофёр крутился вокруг колодца. Труба бани слегка дымилась, видимо, заготовлена, чтобы потом ополоснуться после тяжёлых работ.

Осеннее солнце сегодня светило веселей. Природа хоть и умирала вместе со мной, но отчего-то дарила надежду на воскрешение. Она, как и я самоустранилась с лица земли, чтобы потом воскреснуть и покорить всё с новой силой. Я убита, я пережду и вернусь другой – сильней и опасней, чтобы уничтожить уже вас, ублюдки.

Погрела лицо на солнечных лучах и слегка поёжилась. В последний раз глянув на работника, решительно вернулась в дом, чтобы последовать его примеру и приготовить для нас завтрак. В печь давно подкинуты поленья, потому можно сразу заняться готовкой.

Поработав и помывшись, Антон вернулся в дом. Запах еды тут же приободрил его.

– К завтрашнему утру в колодце будет питьевая вода, – сообщил он, снимая с себя обувь и балахон. Вымыл руки и довольно уселся за стол. – Ты ела? – строгий взгляд.

– Да, немного, – приврала я.