Наша маленькая фобия

ЕСЕНИЯ

Вопрос, на который я никогда не смогу ему ответить. Изумрудные глаза прожигали, но в них не было ненависти и былой злобы. Досада? Сочувствие? Негодование?

– Я задал тебе уже тонну вопросов, а ты воды в рот набрала, – хмуро пробасил он. – Отвечай или пошла к чёрту из этого дома.

– Хватит унижать меня, – тихо молвила я, с трудом удерживая себя в руках.

– Хватит юлить, – передёрнул мужчина и, подступив ближе, посмотрел в упор.

В любимых глазах что-то изменилось. Нет, он по-прежнему зол, но кажется хочет понять, хочет умерить свой пыл, но это случится лишь с моей подачи. Изумрудный взгляд опустился ниже, лицезря мой шрам. Инертно прикрыла его ладонью, отвернувшись, но Марк осторожно взял за подбородок, требуя смотреть на него.

– Еся, это сделал он? Твой муж?

От слова муж стало горько и тошно. Убрала его руку и твердо отчеканила:

– Два года назад я попала в аварию. Доволен?

Марк отступил, глядя так, словно я только что влепила ему пощёчину.

– По-твоему я совсем идиот? – процедил он. – Такие шрамы на теле оставляет порка… И это сделал не я.

Мозг отчаянно искал выход из положения. Сказать ему, что стала сексуальной игрушкой двух братьев, ради свободы и благополучия любимого мужчины? Это же хуже, чем измена. Марк с ума сойдет, если узнает, что из-за него возлюбленная и мать его дочери добровольно вышла на эшафот.

– Да… БДСМ. Ты меня научил, – ломая себе язык, подтвердила я. – В семейной жизни иногда становится скучно. Алик был новичок в этом и немного не рассчитал.

В подобревших глазах вновь сверкнули демоны.

– С лицом тоже неопытность?

– С лицом? Говорю же, авария.

Марк, нервно усмехнулся.

– Почему ты вернулась? Где твой муж?

Увиливать постоянно не получится. Ему нужны ответы, и я обязана их дать, раз здесь и прошу приюта.

– Мы разошлись, – продолжала я, а руки нервно перебирали подол платья. – Не срослось.

– Как же у тебя всё просто, – горько и с презрением произнёс он. – Трахалась с одним и кричала, что любишь. Потом, бац, появилась проблема, и ты живенько удрала к другому. Даже ребёнок стал не нужен.

– Арсению я никогда не забывала, – тут уже не выдержала. – Я отдала тебе её, потому что так было правильно. Ты богат и обеспечен, поэтому мог дать ей всё необходимое. И я уверена, ты бы сам потребовал у меня малышку. Я лишь приняла верное решение.

Марк кивал, соглашаясь с моими доводами, но на лице сохранялась странная ухмылка.

– Да, у тебя всё ладно получилось, – вновь прожёг изумрудами глаз. – Только есть одно маленькое "но". Арсению принесли в поместье за месяц до моего освобождения. Откуда ты знала, что я выйду из тюрьмы и смогу сделать всё то, о чём ты только что сейчас говорила? Как никак, мне грозило десять лет и шансов никаких не было.

Испуганно сглотнула, поняв, что попалась. Да, по сути в этом сценарии я не должна была знать, что Марка освободят.

– Есения, ты лжёшь. С какой целью, не знаю, но обязательно доберусь до правды. И тогда пощады не жди.

Сглотнула, понимая всю весомость угрозы.

– Зачем тебе эта правда? Разве что-то можно изменить? – этим вопросом ударила не в бровь, а в глаз. Мужчина чуть попятился и потупил взор. Да, может именно в эту секунду он сможет меня услышать. – Марк… Нас больше нет. Я сожалею, правда. Нет смысла, что-то менять и оправдываться. Мы теперь другие. Ты обручён, богат и успешен. А я… Я лишь прошу сжалиться надо мной и позволить быть рядом с Арсенией, хотя бы издалека. Прошу, ради нашей любви в прошлом. Я родила её, Марк. Я всё равно её мать. Умоляю тебя. Это всё, что мне нужно. И я на многое готова пойти ради этого. Сделаю всё, что скажешь. Только позволь быть рядом с дочкой. Я ничего не скажу ей, клянусь.

Мужчина смотрел в пол, сосредоточенно слушая меня. Лицо превращалось в камень, а фигура не внушала покоя. Отец моей дочери молча слушал, а волосы на затылке топорщились. Смотрела на его профиль, тихо умирая. Он стал еще более красив, мужествен и… Больше не мой.

– Уйди, – процедил он, расстреляв мои надежды.

– Марк…

– Пошла вон! – рявкнул грознее.

Из груди вырвалось подобие стона, но я вынуждена покориться.

– Да, ухожу, – понурив голову, молвила я и покинула его покои.

Дверь прикрыла аккуратно – хлопать бессмысленно. Он не захотел меня услышать. И, наверное, никогда не захочет. Я – предательница. Дрянь, бросившая нашу девочку.

Вышла в сад, пытаясь задушить клокочущее сердце. Утреннее солнце поднималось всё выше, даря тепло и надежду всему живому. Да, все живы, кроме меня. Прошла в сторону той скамьи, на которой он разрешил мне сидеть когда-то. Та самая с правой стороны зелёной ограды из тиса. Пусто. На месте скамьи новая клумба с нежно-сиреневыми цветами.

Тяжело выдохнула, отступив назад. Лучше вернуться к себе. Умыться прохладной водой и протрезветь. Повернула в знакомом направлении, минуя посадку с бордовыми пионами. Приостановилась, заглядевшись на их пышность и грациозность. Сладковатый запах витал в воздухе. Присела возле клумбы и осторожно коснулась прохладных и шелковистых лепестков бутона. Почти как роза.

– В Индии пион считают символом неуклюжести и глупой гордости, – вздрогнула от звука чужого голоса и обернулась. На меня смотрели нежно-бирюзовые глаза молодого садовника. Мужчина, спрятав руки в карманах рабочего комбинезона, неспешно приблизился ко мне. – Его называют соперником розы. Якобы он пытался однажды перещеголять красавицу розу, если не окраской и ароматом, то хотя бы величиной: пыжился, надувался, да таким и остался. Напоминает кого-нибудь?

Парень присел рядом и добродушно улыбнулся.

– Да, есть один, – не смогла сдержать ответной улыбки. – Прямо точь-в-точь.

– И кто же, если не секрет?

– Секрет, – загадочно посмотрела на Льва и, пройдясь ладонью по верхушкам цветов, поднялась.

Садовник последовал моему примеру, поравнявшись со мной.

– Ты давно здесь уже работаешь? – чисто по-человечески поинтересовалась я, двинувшись вдоль по саду.

– Почти полгода, – ответил Лев, идя рядом. – Честно говоря, и не собирался здесь работать, но папа стал часто болеть и ему нужна помощь. Я учусь. В следующем году заканчиваю архитектурный университет.

– И на кого учишься? – продолжала поддерживать беседу.

– Ландшафтный дизайнер, – горделиво ответил садовник. – Поэтому и согласился помочь отцу. Всё же цветы и земля – составляющие моей профессии.

– Мудро, – кивнула я, дойдя до дверей своей комнаты.

– Ты так и не закрываешь двери?

– Пока нет, – кивнула я.