Бей или беги, ведьма! Кара придет
Они посидели еще немного, греясь на солнышке. Яромира думала о чем-то своем, грустно улыбаясь и щурясь, а Елена вспоминала Дом и школу. Как же хорошо, что она решилась на этот проект!
* * *На следующий день пришел отец Дионисий. Сначала беседовал со старшей ведьмой, затем с Ульяной, после добрался и до Елены. Нехорошо, конечно, но пришлось соврать, что Елена решила навестить тетку после смерти мужа. В некотором роде это было правдой – Илья был единственным мужчиной Елены и он погиб. То, что это она его убила, история умалчивает. А так Елена оказывалась не девкой бесхозной, а молодой вдовой, тяжело перенесшей утрату супруга. В храме не появлялась до сих пор, потому как болела. Окинув взглядом фигурку Лены, батюшка поцокал языком, особо отметив и синяки под глазами, и губы потрескавшиеся, и общую чрезмерную худобу девушку. Лена никогда не была даже чуточку полноватой, а сейчас и вовсе «дошла». Сила выжигала все резервы. Если так пойдет, она и до инициации не дотянет. Надо еще узнать у Яромиры как она проходит. А то, вдруг, это как в книжках – в процессе потери девственности надо было произнести особые слова или с сильным колдуном… ее терять, а у Лены было не так, и все теперь безвозвратно испорчено, и маяться ей до конца дней уже. И почему ни Мирра, ни Милана, ни Астар с Михаилом ничего ей об этом не рассказывали? Говорили только про то, что она в процессе принятия Силы. Надеялись, что все будет хорошо и все успеется? Ну-ну…
* * *Яромира, видимо, тоже ждала чего-то, больше про инициацию не заговаривая, отмахиваясь, мол, погоди, придет время, вот тогда… Лена уже отчаянно начинала трусить и подозревать худшее.
Дни тянулись за днями. Набравшись сил, Елена вылечила-таки крыло ворона. Пашка приходил через день, помогал ухаживать за птицей, менять солому в корзине, гулял с ней во дворе. У Врана, как назвала птицу Елена, оказались раздроблены кости одного крыла и уже зажившие трещины трех ребер. Яромира помогала чем могла. Приготовила отвар для снятия боли, которым напоили Врана перед тем, как заново ломать и править начавшие срастаться неправильно кости. Ульяна несколько раз проходила мимо с ворчанием, мол, чем птицу мучать добили бы и не издевались. Но Лена уже поняла, что такой показной холодностью и грубостью, прячется добрая и сопереживающая душа. Яромира в сердцах прикрикнула на Улю, а Лена улыбнулась и позвала помочь, мол, рук не хватает. Постепенно, не за один день, Уля стала мягче к Елене, а та старалась не провоцировать девушку и в чем-то спрашивать совета.
Елена стала ходить на службы в местный храм, чем вызвала одобрение жителей и батюшки. Без сильных перегрузок, девушка чуть набрала вес, зарумянилась на свежем воздухе, длинные волосы вновь блестели золотом с проблесками огня. Движения ее теперь были спокойными и мягкими. В душе поселился покой. Ворон был при ней неотлучно, иногда стараясь помочь, подтаскивая травки или принося какие-то вещи. Крыло слушалось неплохо, с магией заживая втрое быстрее.
Купец Николай сторонился ведьм, здороваясь всегда издали, как казалось Елене, нарочито вежливо и громко. К жене своей и ее сестре агрессии он не проявлял, предпочитая вовсе не замечать их лишний раз. Батюшка, как и все окружающие, считал, что мужчина исправляется. Но Лене казалось такое поведение странным. Она даже не могла объяснить почему. Только всплывал в памяти эпизод с соседским котом, которого хозяин по пьяни тапкой загнал в угол за какую-то провинность. Прежде, чем Лена тогда смогла вмешаться, кот, забившийся в угол и прижимающий уши, внезапно развернулся и набросился на пьяного хозяина, разодрав тому руку и грудь так, что пришлось накладывать более двадцати швов.
Сегодня, когда Лена возвращалась от соседки после вечерней дойки с кувшином молока (своих коров Яромира не держала, как и любую другую живность, кроме тех, кого приходилось лечить), она увидела Николая, заходящего к себе во двор. Мужчина глянул на нее искоса, прищурив на мгновение глаза, а затем округлив их, словно безумный. Миг – и нет ничего, только приветливый и улыбающийся сосед, махнувший в знак приветствия. Закрылась высокая калитка. А Елена осталась стоять на улице, сердце заполошно билось в груди.
Сверкнула вдалеке зарница, на лицо Лены упала крупная капля, еще пара шмякнулись рядом в траву. Девушка очнулась и пошла в дом, стараясь отогнать тоскливое чувство надвигающейся опасности. В воздухе отчетливо пахло озоном. «Дождь будет, вот и неспокойно». Поднимался ветер, пригибая сильные ветви деревьев, срывая листья, заставляя невольно ежиться от силы стихии. Вскоре разразилась гроза, а с ней пришла и беда.
Глава 5
Громыхнул раскат грома, треснул, будто разрывая небо пополам. Заснувшая как-то резко, словно провалившись в небытие, Лена села на кровати. Взглянула в окно, встала, накинула халат и пошла к дверям.
– Лена, ты куда? – вскинулась Яромира, – постой, заполошная, куда ты босая?
– Грозы что ли никогда не видела, – проворчала от своей постели Ульяна.
Но Лена их будто не слышала, в ушах пульсировала кровь, до боли долбясь в барабанные перепонки, в голове остаточным видением мелькали картины кровавой резни и чей-то далекий, уплывающий уже в небытие визг.
– Лена? – только и услышала она уже стоя в сенях и пытаясь почувствовать направление. Яромира, кутаясь в шерстяной платок, встала вслед за ней. – Лена! Ооой… – девушка повернулась к ведьме, одернувшей ее за руку, та казалось, стояла далеко-далеко, словно в конце черного тоннеля, а звуки ее голоса доносились глухо, будто сквозь вату. На плечо сел ворон, своей тяжестью придавив и отрезвив немного. Царапнули кожу когти. Лена посмотрела на него. Вран каркнул и взлетел, чиркнул по засову на двери, затем сел на скамью.
– Уля, Уля, иди скорей! – позвала ученицу Яромира, – беги за батюшкой!
– Чтооо? – округлила глаза юная ведьма.
– Скорей!
Ульяна, бросив взгляд на Елену и увидев абсолютно белые, словно залитые молоком глаза той, спорить и задавать вопросы дальше не стала. Пулей выскочила, в чем была, во дворе опомнилась, цепанула тулуп и, напяливая его на ходу, поскальзываясь босыми ногами в грязи и утирая воду, стекающую по лицу, кинулась опрометью до храма. Что за новая напасть?
Лена откинула засов и спокойным шагом, не обращая внимания ни на дождь, ни на Яромиру, пытающуюся закутать тоненькую фигурку девушки в телогрейку, прихваченную в сенях, двинулась в сторону дома купца.
– Матушка Мария, где же ты? – вопрошала в низвергающиеся сплошным водопадом небеса Яромира. – Не сдюжим ведь, ой, не сдюжим! – После взмолилась Матроне заступнице, прося защиты и сил. Не вытянут они втроем Елену, не справятся. Ульянка тоже еще инициацию не прошла, батюшка – тот силен, да она сама. Считай двое с хвостом. Яромира уже послала за знакомыми ведьмами, планировали в начале лета прибыть, да вот не успели.
Между тем добрались до дома купца.
– Будь ты трижды благословлен! – в сердцах шепнула Яромира, поняв, куда они движутся. У нее ведь тоже на сердце неспокойно было, да не соотнесла. Мало ли забот у ведьмы-наставницы, когда две сильные ведьмы на попечении, да меж собой не ладят, того и гляди рванет буча?
Яромира поскользнулась и упала на одно колено, уперлась рукой в грязь. Злые слезы брызнули из глаз – в колено вонзился острый камень. А Лена идет дальше, будто и нет никого рядом. Только ворон обернулся, каркнул. И тут девушка, подходя к воротам, просто махнула рукой, и те опали, со скрежетом выдираемые из петель. Яромира забыла обо всем на свете, рот разинула в удивлении. Паника накатила холодной волной. Какой троих?! Тут полного круга не хватит! Как бы деревня уцелела!
– Лена! – закричала ведьма, понимая, что та ее не услышит. Девушка уже шагала по сдавшимся без боя воротам, улегшимся к ее ногам послушным ковриком.
Жутко это. Яромира только сейчас поняла, насколько она беспомощна и не подготовлена была. Расслабилась ведьма на деревенских харчах, где все хорошо и сыто, всяк тебе улыбается, а из проблем только простуды, роды, да редкие травмы бытовые. И то сказать, от Ульянки она подоного ожидала, а от Елены, доброй, светлой души разве ж можно? Вот и пробрало ведьму до дрожи, до противных мурашек и кома в горле, так, что выть хотелось в голос от безысходности. Встала на колени и принялась молиться всем святым, кого знала.
– Яра, вставай, – подхватили под обе руки с двух сторон подоспевшие Дионисий и Уля.
– Батюшка, – взахлеб причитая, попыталась повиснуть на шее у мужчины Яра, но тот отстранился, взял ее за плечи и хорошенько встряхнул.
– В себя приди, ведьма! После плакаться будешь, коли надобность в том будет. А сейчас возьми себя в руки! – Яромира тряпичным зайцем моталась в его руках, округлив глаза с обрамлении мокрых ресниц. Потемневшие пряди волос налипли вокруг, перекликаясь с темным провалом рта, открытым в безмолвном рыдании. Ульяна только молча воззрилась на батюшку – знает, что ведьма, а не просто знахарка и повитуха?
Успокоив немного Яромиру, отец Дионисий размашистым шагом проследовал за Еленой, чертыхаясь и тут же прося прощения у Всевышнего за грех сквернословия. Взбежал на крыльцо, дернул дверь и застыл в немом ужасе. Ульяна, несшаяся следом, впечаталась в высокую фигуру святого отца. Девушка выглянула из-за его плеча и почувствовала, как кровь стынет в венах. Однако она была морально сильнее Яромиры и быстро взяла себя в руки. На место опустошенности и холода пришла злость.
Святой отец, почувствовав, как не по-девичьи твердая рука отодвигает его в сторону, посторонился, пропуская юную ученицу ведьмы, нашел глазами Яромиру. Та стояла чуть поодаль, предчувствуя уже, ощущая всем своим существом неизбежное, конченое. Этой ночью в доме купца случилось страшное.
Вдруг в доме что-то засветилось, и раздались крики.
Ведьма вздрогнула, всхлипнула. Поискала глазами вокруг, нашла вилы, обтерла острый кончик одного зубца полой своей сорочки и провела ладонью, разрывая кожу. Стиснула зубы от боли, зажмурилась, и вновь прокричала в небеса:
– Мария! Верховная, услышь мой призыв, приди! Ты нужна нам!
А потом поспешила в дом.
* * *Елену вело странное притяжение. Даже не ниточка, нет, цельный канат! Ее словно на аркане тащило что-то туда, в клубок Тьмы. Она не видела деревянных строений вокруг, лишь, почти уткнувшись в ворота, отмахнулась от них, как от назойливой мухи. Преграда мешала – взмах – и ее больше нет. А где-то совсем рядом бесилась, пожирая пространство необузданная Тьма, в которой крохотным огоньком светилось белое, чистое. Первозданный Свет, упрямый, но слишком маленький, чтобы сопротивляться. Тьма отдавалась мерзким хохотом в ушах, звуком хлыста и детского надрывного плача.
– Мама, мамочка! – звал тоненький голосок почти на ультразвуке. Лена шла на этот голос: «только не затихай, не угасай, мой хороший, я уже рядом».
– Я близко, малыш.
– Мама? – столько надежды!
– Ты мне веришь?
– Да…
* * *Отец Дионисий застыл, не в силах поверить в происходящее. Вокруг, насколько он мог обозреть, в сенях и в комнате, стены, пол, все предметы, были выпачканы ало-бурым, даже с потолка, украшенном россыпью красных брызг, местами капало. Дионисий и не понял сперва, что за куча окровавленного тряпья лежит в углу у печи, а поняв, еле сумел сдержать рвоту. Не стать уже тихой и послушной Росаве матерью, не услышать агуканье своего дитяти.
Росава, всю жизнь терпевшая страдания и унижения, наконец-то обрела свободу – пусть и на том свете. Теперь её светлая душа будет оберегать нерождённого ребёнка, которого она так ждала. В её сердце навсегда останется любовь к тому, кто никогда не увидит этот мир; возможно, именно там, в вечности, они найдут друг друга и вместе смогут пережить те моменты счастья, которые были отняты у них на земле.
Николай же, отброшенный неведомой силой к стене, стоял, тяжело дыша. Рука, сжимавшая кнутовище, была пришпилена к бревнам кованой двузубой вилкой – гордостью купца. Спиной к нему, заслоняя собой съежившуюся Анютку, стояла Елена. Рубаха на спине девушки зияла прорехой, обнажая разорвавшуюся от мощного удара кожу с обильными потеками крови. Удар такой силы вполне мог добить Анюту, придись он на истерзанное тельце девочки. Лена же, будто не замечая или не ощущая боли, склонилась над девчушкой и нежным голосом старалась ту успокоить.
– Ты мне веришь?
Широко распахнутые голубые глаза Анютки блестели от слез. Девочка кивнула. Затем, сглотнув, произнесла:
– Да.
Елена взяла ее за руку и, притянув к себе, выпрямилась и, закрыв глаза, улыбнулась.
Яркий всепроникающий свет мгновенно разлился из их тел, заполнил пространство комнаты, вынес стекла вместе со ставнями, вымел Дионисия, пребольно стукнувшегося о столб крыльца, прижал, сумевшую проникнуть в сени, Ульяну к стене. Еле успела та увернуться от летящего в нее табурета.
Яромира, подхватив подол, кинулась к батюшке, ухватила того за рукав и потащила прочь. От крыльца, от дома. Вслед им летели какие-то предметы. Гроза, бушевавшая в небе, не могла идти ни в какое сравнение с той, что творилась сейчас у них за спиной.
Вспыхнул и замерцал портал перехода перед упавшими воротами. Женщина, появившаяся у дома купца, выглядела встревоженной, но, стоило ей увидеть происходящее, как она сразу принялась за дело. Первым она поставила защитный купол вокруг дома, отсекая лишние звуки от соседей. Что бы ни происходило сегодня здесь – это дело только магов. Во дворе женщина увидела сидящих у дальней стены Яромиру и местного святого отца.
– Яра! – рявкнула она, – какого… – она покосилась на отца и произнесла не то, что намеревалась, – прости, Господи, – по привычке пробормотала ведьма, – здесь происходит?
Яромира кинулась к ней.
– Елена, та девушка, о которой я тебе сообщала, оказалась слишком сильна. Что-то спровоцировало ее на инициацию, а у нас только я да отец Дионисий, все разъехались на лето. Ульянка еще внутри, а нас вымело, не пускает. У меня сил не хватит, а отца по голове приложило чем-то.
Женщины посмотрели на дом, из которого продолжали лететь предметы. Некогда красивый двухэтажный терем превращался в решето. Бревна, будто истлевая изнутри, отрывались и летели в стороны. Людей во дворе спасал только защитный купол, впопыхах раскинутый Яромирой, пока она осматривала голову святого отца в потемках под забором. Мария, а это была именно она, огляделась. Из дальнего строения выглядывала испуганная челядь, служившая у купца.
– Чччерт, – не сдержалась все-таки Верховная, – не к ночи будь помянут.
Женщина закрыла глаза и постаралась прочувствовать, что же происходит внутри.
Все заливал Свет. Только в одном месте равным огрызком истаивала остаточная Тьма. Ах, нет, вот еще одно пятно, но оно не сдается, прячется в коконе. Движется к эпицентру Света. А там, два светлячка сплелись в красивом узоре. Мария аж залюбовалась на мгновение, отметив про себя и чистоту и упорядоченность узора, и умиротворение, исходившее от него.
– Верховная, смотри! – дернула ее за руку Яромира. Мария посмотрела, куда указывала ведьма. Защитный купол, выставленный появившейся Верховной, постепенно рушился, прожигаемый, как бумага лучиной, в тех местах, куда попадали вылетавшие из дома предметы.
– Быть такого не может! – воскликнула ведьма.
– Так и я ж про то, – подтвердила очевидное Яра.
Шатаясь и придерживаясь за стену забора, встал святой отец.
– Мария, – позвал он, пытаясь перекричать грозу и потоки воды с неба, – надо попробовать! Иначе она сожжет всю деревню до последнего бревнышка!
Мария, которая боялась сама себе признаться, что с радостью оставила бы девчонку проходить инициацию самой, а не лезть в пекло, кивнула, протягивая мужчине руку, другой хватая ладонь Яромиры. До ушей их, перекрывая даже очередной раскат грома, донесся полный боли и мучительной агонии крик, переходящий в ультразвук и осекшийся так внезапно, что у троицы во дворе волосы встали дыбом по всему телу.
Мария закрыла глаза, подняла лицо к небу и принялась речитативом напевать слова, призывающие помощь Высших Сил. Отделились от стен дома и разлетелись вверх и в стороны, встав ровным квадратом над домом и троицей во дворе куски бревен. Вспыхнули, отзываясь на призыв к Огню. Стихии отвечали охотно, будто нетерпеливые кошки в ожидании кормежки.
– К Великой Праматери, Повелительнице всего Сущего обращаюсь, прошу, благослови дочь твою… – Мария осеклась, внезапно почувствовав что-то, затем с новой силой продолжила, – благослови дочерей твоих на принятие Силы, ниспосланной им.
Откликаясь на призыв, магическая энергия прошла потоком через тела Марии, Яромиры и святого отца, вспыхивая светлячками в Яре, салютом в ночном небе в Верховной и почти таким же салютом, только гораздо тише и прозрачнее – в батюшке. Не так-то прост служитель церкви!
– О, Великая Праматерь, Повелительница всего Сущего, прошу тебя, укрепи дочерей своих на их пути, помоги познать природную мудрость, познать самих себя и тайны магии и научи пользоваться этим всем во благо всем живущим.
Яромира вдруг застонала, выгибаясь дугой, Дионисий сцепил зубы и сжал ее руку, болью возвращая ее в сознание, но сам дрогнул и упал на одно колено.
Мария открыла глаза, тоже почувствовав сопротивление и откат, оглядела своих соратников. Не вытянут они. Одну Ульяну и девчонку эту мелкую (вот ведь тоже проглядели!), смогли бы, но Елена… Эта необычная девочка, с которой Верховная чувствовала странную связь и в то же время испытывала почти ужас перед ее мощью, пришедшая из будущего, по ее словам, пугала и манила ее одновременно. Она оказалась даже сильнее не самой. А для Марии в свое время понадобилась Сила полного круга, двенадцати призванных ведьм, чтобы она смогла безболезненно пройти обряд инициации.
Их же всего трое.
Яромира застонала громче, кровь текла у нее из носа. Дионисий посмотрел на Марию.
– Зови, – хрипло проговорил он, – зови предков…
Мужчина вздрогнул, пронзенный болью.
Мария собрала всю Силу круга в себе и воззвала:
– Духи предков, память ведьм, взываю к вам!
Кровью нашей зовем и просим о помощи!
По крови Дух идущий,
Свою силу через кровь несущий!
Через умерших, но живущих!
Через весь мой Род,
Через все колена его!
Через всех, на Земле матери живших,
По Земле Матери ходивших,
Мать Землю любивших,
Дух Рода во мне воплотивших.
Вы пращуры мои, я Вас восхваляю,
Дух Рода через вас вызываю.
Помоги и охрани, дай сил![3]
Яромира с надеждой смотрела туда, где был дом купца.
Яркие молнии озарили небо с двух сторон.
А в доме, от которого почти ничего не осталось, кружили в воздухе три энергии, слившиеся воедино. Одна, переливающая всеми цветами, большая, мощная, другая поменьше, будто свитая из белой и черной лент, и третья – небольшой светлый шар, чистый и теплый, с проблесками синего, голубого и зеленого.
Вытянули? Смогли? И что теперь будет с тремя ведьмами, разделившими одну благодать на троих?
Глава 6
«Действию всегда есть равное и противоположное противодействие, иначе – взаимодействия двух тел друг на друга между собою равны и направлены в противоположные стороны[4]».
В новый день чествовали новых сестер. Яромира разбудила их к полудню и дала испить каждой по кружке чистой воды, угостила свежеиспеченным хлебом. После умывались, наводили порядок, затем мылись и надевали чистое, свежее. С инициацией ведьма принимает и новую жизнь, новое имя, данное ей свыше, получает доступ к родовой магии. Вообще работа с магическими потоками становится проще, легче, но и ответственность вырастает. Теперь Елена знала, что у нее много сестер, она словно чувствовала их во всех направлениях. Ощущала сильно Ульяну. Анюта же стала для нее ближе, чем кровной дочерью. Во время инициации она полностью взяла девочку на себя в какой-то момент, когда почувствовала, что у круга ведьм не хватает сил, влила свои, тем самым ослабив привязку девочки к клану и закрепив ее на себе.
Духи поняли, догадывалась и Мария, что этой ночью сами Высшие вмешались, уравновесив баланс и подарив миру незапланированную светлую ведьму в лице маленькой Анюты, взамен они помогли Ульяне – усилили на малость ее Свет. Иначе Елена бы своей силой ее просто выжгла, как черная дыра поглотила бы ее Силу, оставив от девушки пустую оболочку. Сама Елена этого не хотела, противилась, и в какой-то момент, почувствовав, как притягивает к себе неуравновешенную энергию Ули, открылась ей и забрала часть ее Тьмы. Тогда же откликнулись и Высшие, одарив всех трех на свой манер. Но и сохранив им всем жизни. С условиями, конечно.
* * *Поспать им удалось всего несколько часов. Яромира с Марией и отцом Дионисием, завершив сложнейший ритуал и вытащив с рассветом из останков дома трех ведьм, долго еще приходили в себя. Мария, конечно, та посильнее, оправилась быстро, пошла помогать крестьянам, которые жили до сей поры в сгоревшем доме и сарае. Потихоньку подтягивались односельчане, заливали водой по периметру пепелище с осиротевшим пеньком торчащий дровник на самом краю хозяйства, да загон с курями. Повезло, что купец был честолюбив и брезглив, не разрешал никому из слуг ночевать в тереме. Мария, поговорив со слугами и узнав как все было, поначалу диким зверем металась по двору, хватая и тряся людей, заглядывая им в глаза, но даже сильные мужики отворачивались и отводили глаза. Бабы и дети тихонько плакали. Все слышали, как хозяин женку избивал, а Нютку запер в кладовой. Так девчонка замок снесла, кинулась на защиту сестре, да не успела уже. А они всей толпой отсиживались, не желая гнев хозяина на себя переводить. Отсиделись. Нет больше ни хозяина, ни жены его, ни дитя нерожденного.
– Не гневись так, Мария, – отец Дионисий подошел и положил крепкую жилистую руку ведьме на плечо, – наш это грех, общий. Всем отмаливать. И я проглядел.
Подошли сзади три ведьмы. Маленькая Анюта прижималась к боку Елены, та гладила ее тонкой рукой по голове и плечам. Ульяна подняла к святому отцу бескровное лицо, кусая в кровь ставшие белыми за ночь губы, спросила:
– Скажи, святой отец, как самой себя не проклясть за такое? За жизни невинно-загубленные? За жизнь ребенка нерожденного, которого отец родной в утробе жены своей венчаной погубил? Как?
Больше всего мужчине хотелось самому разрыдаться в этот момент, как дитя. Но он смотрел в выпачканные в саже бледные лица девушек, в сухие абсолютно, без каких-либо признаков слез глаза, полные скорби и вопросов, вспоминал какой ценой прошедшей ночью далось ему и двум взрослым ведьмам удержать этих троих, вспоминал разговоры с почившим Николаем, его жену Росаву, и то, с какой тоской она смотрела вслед улетающим птицам.
– Однажды утешимся. Думай о ней, сейчас она с ребенком своим свободна от грусти. Вспоминай лишь хорошее и делай то, что должно. Сейчас должно заняться людьми живыми.
Он взглянул на Елену, словно прося поддержки, та кивнула.
Мария, взяла себя в руки, заговорила воду, набранную в колодце, приказала всей челяди дворовой и набежавшей пить. Лишнее забудется, в памяти останется лишь то, что она скажет.
Да за всеми не уследишь…
Купец прибил в порыве гнева свою жену и, не выдержав содеянного, поджег дом вместе с собой.
Официальная версия была озвучена и принята. Люди охали и ахали, причитали, ругались сквозь зубы, но скоро и они разошлись по своим делам – коровы не доены, поросята не кормлены, ждать не будут.
Ведьмы тоже отправились домой. Наскоро умывшись, легли спать. Анюта пристроилась слева под боком Елены, справа от девушки возле подушки, примостился ворон. Многое узнала Лена прошедшей ночью. Но не все помнила.
– Отдохнем немного, – тихо сказала девушка. – Много нам работы предстоит. Долог путь до дома.
* * *Мария уехала вечером, когда за ней прислали коней. Хотела забрать Анюту с собой, может быть, не прямо сейчас, через месяц, но хотела учить девочку сама. Елена не дала.
– Девочка моя, с тобой она никуда не поедет.
– Что? Перечить мне вздумала? Давно ли я тебя буквально с того света вытягивала, девчонка? – завелась Мария.
– Ой, матушка, – запричитала Яромира, – Еленушка, она ж Верховная, ей ли не знать, как лучше будет.
– Не ей, – отрезала Лена. – Уж кому-кому, а не ей меня учить и командовать, – девушка так выделила «ей» и «меня», что Мария чуток охолонула и, нахмурившись, спросила прямо:
– Что ты знаешь?
– Так говорить же нельзя? – усмехнулась Лена.
Мария повела глазами, и всех словно вымело из кухни, оставив двух ведь, прабабку и правнучку разбираться одних.
– Говори, – мягко, не приказно попросила Мария.
– Начну с того, что попала я сюда из-за тебя. Мы с тобой родня по крови, я твоя далекая правнучка.
Мария опешила, опустила руки на колени, чуть отпрянула.
– Но у меня и детей-то нет! – воскликнула женщина.
– Будут, но… В моей реальности, воспитать свою дочь ты не успеешь.
