Вообще-то Даша себя любопытной не считала, но сейчас что-то заставило ее выскочить в коридор, стараясь не щелкнуть кодовым замком на двери, и спрятаться за поворотом коридора. Ждать пришлось долго, минут десять. Даша осторожно вытягивала голову, осматривала пустой коридор, опять пряталась.

Тихо закрылась дверь, Даша замерла. Послышался шорох. Она опять выглянула в коридор и отпрянула. Дверь бывшей Ирининой комнаты запирал Максим.

Хорошо, что ее никто не видит, решили бы, что она спятила.

Она приготовилась сбежать вниз по лестнице, если Максим надумает вернуться в свой кабинет, потому что объяснить, какого черта она прячется по углам, совершенно невозможно. Повезло, начальник направился прямо к лифтам. Даша, выглянув вслед затихающим шагам, увидела его уже сворачивающим к лифтовой площадке.

Она вернулась к надоевшему компьютеру, как того требовали правила, переписала все что нужно на сервер и наконец-то вышла из здания.

К счастью, дождя не было. Только холодный ветер дул прямо в лицо, перепутав июль с сентябрем.

Народу в кафе было немного. Вадим заглянул внутрь – две дамы средних лет оживленно что-то обсуждали, наклонясь друг к другу, да совсем молодая пара в углу потягивала коктейли.

Он вышел на крыльцо, закурил и почти сразу столкнулся глазами с появившейся из-за угла женщиной. Дама была хороша, он оценил это мгновенно. Одних лет со Славой, стройная, с прекрасными волосами до плеч и незакрашенной сединой, которой, впрочем, было немного, с огромными голубыми глазами на лице, в котором явно присутствовало что-то восточное.

По голосу он представлял ее совсем другой. Попроще.

– Простите, вы Нина? – Вадим спрятал сигарету за спину, смутился от внезапной собственной робости и метнул сигарету в урну.

Женщина молча кивнула, внимательно его разглядывая.

– Меня зовут Вадим.

Она опять кивнула и первой потянулась к двери, которую он все-таки успел перед ней открыть.

Он ожидал, что она закажет легкий салатик, но дама попросила чай покрепче и весьма калорийное пирожное.

– Что случилось со Славой? – наконец спросила она, не глядя на Вадима.

На шее и руках дамы золота было килограмма полтора, но почему-то это не выглядело дурным вкусом, а казалось только ей принадлежащим особым тонким стилем.

– Взорвали его машину. В понедельник утром.

Она несколько раз покивала головой, как будто именно это и предполагала.

– Вы вместе учились? – Тетка была хороша, но пришел он сюда все-таки не ее разглядывать.

– Слава учился вместе с моим мужем, – вздохнула женщина и уточнила: – Вместе с моим первым мужем.

Она опять вздохнула, и Вадим внезапно понял, что дама не только красива, но и умна.

– Я знала Славика с институтских лет. Ну как знала… В молодости встречались часто, потом по несколько раз в году, потом по разу в несколько лет. Что вы хотите от меня узнать? – Дама подняла на него глаза.

Вадим пожал плечами. Он и сам не знал, что именно его интересует.

– У нас была самая обычная студенческая компания. Иногда выпивали лишнего, но никаких наркотиков, никакой уголовщины. Если вы ищете след убийства в прошлом, я едва ли смогу вам помочь. – Она еле заметно грустно усмехнулась и посоветовала: – Ищите убийцу в настоящем. Сейчас убивают только за деньги.

Зря он затеял эту встречу. Дама вспоминала Славу, не сообщив ему ничего интересного.

Наконец она доела пирожное, взяла на колени лежавшую до этого на специальной подставке сумочку.

– Хотите, я напишу ваш портрет? – остановил ее Вадим. – Я художник.

– Я подумаю, – серьезно ответила она, поднимаясь.

Помедлила, порылась в сумке и протянула ему визитку.

– Звоните, если понадобится моя помощь. И обязательно сообщите, когда похороны.

Вадим послушно кивнул – сообщу, расплатился с официантом и опять поехал в Славину квартиру.

В прошлый раз он осмотрел квартиру быстро, наспех. Теперь начал обследовать планомерно. Выдвигал по очереди ящики письменного стола, внимательно изучал каждую бумажку. Юношеские фотографии нашел ссыпанными в одном из ящиков. Кроме молодого Славы и Нины, которая, как ни странно, в молодости казалась куда менее интересной, никого не узнал. Пару раз мелькала мать, но эти фотки он почему-то сразу отбрасывал.

Что его заставило приподнять плотную бумагу, накрывавшую дно ящика, он так и не понял. Он даже не сразу разобрал, что это бумага, поскольку по цвету она почти не отличалась от стенок ящика. Пластмассовый уголок с вложенным в него листком бумаги он тоже заметил не сразу, уголок был прижат к дальней стенке выдвижного ящика.

Он несколько раз прочитал слегка потускневший текст – как следовало из даты, над которой синела круглая печать, листу было около десяти лет. Всего печатей было три, Вадим зачем-то внимательно разглядел каждую.

Бумага сообщала, что некто Митяев Олег Константинович никак не мог быть сыном Левицкого Вячеслава Аркадьевича.

Вадим опять вложил экспертное заключение в пластмассовый уголок, сунул себе в рюкзак.

Признаться было стыдно, но он струхнул, представив, что у Славы может найтись другой законный наследник. Вадим никогда не ставил себе целью сильно обогатиться, он даже почти не думал о деньгах. И все-таки не получить своей доли было бы для него большим ударом.

Он бросил рюкзак на пол, походил по комнате, круто поворачиваясь у окна и у двери.

– Славику так не везло в жизни, – вздыхала мать. – Ему всю жизнь попадались такие …

Мать не стеснялась в выражениях ни при Вадиме, ни при Вике. Интересно, подумал он, Вика тоже использует для образности непечатные словечки? Она многое взяла от матери.

Вадиму было трудно считать дядю-миллионера совсем несчастным, но мать так сильно сокрушалась, что некому проследить за Славиным питанием, Славиной одеждой и Славиным здоровьем, что выглядело это полным идиотизмом, а в идиотские разговоры он никогда не вступал.

Зазвонил городской телефон. Вадим снял трубку и услышал голос сестры:

– Вадик, ты там?

– Там, – подтвердил он.

– Что ты там делаешь?

– Ничего не делаю. Вика, чего ты хочешь?

– Ты нашел что-нибудь важное?

– Нет, – соврал он.

– Ты обедал сегодня? – заволновалась сестра. – Если хочешь, я пришлю Оксану, она тебя покормит.

Он не стал спрашивать, кто такая Оксана. Наверное, уборщица из фирмы, услугами которой пользуется сестра.

– Так ты обедал?

Если бы он не знал сестру так хорошо, как знал, точно решил бы, что она за него волнуется. Но он слишком хорошо ее знал: ее волновал только один человек – она сама.

– Извини, Вика, у меня мобильный звонит, – опять соврал он, не стал ждать, что она ответит, положил трубку.

Нужно было срочно уходить, она вполне может приехать, проверить, чем он тут занимается.

Он запирал дверь, когда позвонил Осокин. Предложил похороны на пятницу, Вадим не возражал.

Холодного ветра, который давно мучил город, в колодце двора почти не было. Вечернее солнце отражалось в стеклах домов. Он ненадолго замер, подумав, что хорошо бы написать такой старый московский двор, пока его еще совсем не уничтожила современная архитектура, вздохнул и шагнул к своей машине.

Максима Садовникова Телепин собирался вызвать с утра, но закрутился, пришлось поехать в министерство, и позвонил он Садовникову только под вечер.

С подчиненными Николай всегда держался демократично, не специально, это получалось само собой, и таким стилем он втайне гордился.

– Здрасте, – хмуро буркнул Садовников, усаживаясь напротив директора.

– Привет, – кивнул Телепин.

О ходе работ Максим начал рассказывать, не дожидаясь, когда директор спросит, говорил кратко и не упустил ничего. Редкое свойство, Николай не мог этого не оценить.

– Подожди, – задержал его Телепин, когда Максим собрался подняться. – Ты с Сафоновой работал?

Максим кивнул, не глядя на Телепина. Знает, понял Николай. Знает, что рассматривают кандидатуру Сафоновой. Каким образом любая тайна в этих стенах перестает быть тайной, всегда было загадкой для Телепина.

– Ну и как она тебе?

– Дура, – равнодушно пожал плечами Максим.

Черт с ними, и с Дерябко, и папой-Сафоновым, окончательно решил Телепин. Ликвидирую отдел Снетко и отдам людей под Садовникова.

Максим опять сделал движение, собираясь подняться, и Телепин опять его задержал:

– Ты увольняться не собираешься?

– Если Сафоновой дадут отдел, точно уволюсь, – серьезно ответил Максим.

– Ей не дадут отдел, – пообещал Телепин. – Отдел будет один. Твой. Будешь работать?

Максим помедлил и честно сказал:

– Не знаю. Я хочу защититься.

– Все, что от нас требуется, получишь, – заверил Телепин. – А потом? Останешься?

– Не знаю, – опять не стал врать парень. Телепин с грустью подумал, что почти отвык от честных ответов. – Мне семью кормить надо.

– Ладно, иди, – вздохнул Телепин.

За Максимом почти неслышно закрылась дверь, Телепин несколько секунд тупо на нее смотрел.

Садовников уволится, если ему где-нибудь предложат по-настоящему хорошие деньги, и осуждать его за это ни у кого не повернется язык. Собственно, предложить могут только за границей, по нашим меркам, у Максима и сейчас зарплата неплохая.

Думать об этом было неприятно. Телепин посмотрел на часы, понял, что устал за суматошный день, и решил ехать домой. Все равно голова уже не варит.

В машине включил новостной канал радио и под приятный женский голос выехал со служебной стоянки.

Он тоже на месте Максима уволился бы, если бы этого требовали интересы семьи. Он бы не допустил, чтобы Вика хоть в чем-то себя ограничивала. Просто ему, Телепину, повезло, его зарплата позволяет удовлетворить любые запросы. Если под любыми понимать запросы обычных граждан, конечно. А не коллекции эксклюзивных часов, например.

Ему очень повезло в жизни: Вика никогда не стремилась к большим деньгам. Она вообще узнала о том, что он директор большого научного центра, когда их роман шел уже полным ходом.

– Я хочу купить тебе кольцо, – пять лет назад шепнул Вике Телепин.

– Но… – Вика тогда покраснела от смущения. Они сидели в каком-то кафе, и ее лицо казалось мраморным. – Понимаешь, мой камень бриллиант, а это очень дорого.

Он тогда не понял, что слова «мой камень» означают, что по гороскопу бриллианты должны приносить Вике счастье. Это она потом ему объяснила.

– Это недорого, – улыбаясь, заверил он Вику. – Нам с тобой по средствам покупать тебе бриллианты.

– Коля. – Она смутилась еще больше, положила ладонь ему на руку. – А… кем ты работаешь?

Он и рассказал. И видел, как Вика смотрит на него с восхищением и почему-то с испугом.

– Что-то не так? – нахмурился он тогда. – Тебе не нравится, что я директор центра?

Она отняла ладонь от его руки, опустила голову, вздохнула и только потом подняла на него грустные глаза.

– Ты меня разлюбишь, – печально сказала Вика. – У тебя там полно женщин.

– У меня там полно женщин, – засмеялся он, не понимая, как такой бред мог прийти ей в голову. – Но я никогда тебя не разлюблю. Мне нужна только ты.

Кольцо они купили в тот же вечер. Кольцо было дорогое, он даже не знал, что желтый ободок с камешком может стоить как не самая плохая машина. Ему не было жалко денег, он только переживал, что Вика чувствует себя виноватой. Он все прекрасно понимал, она художница, она умеет ценить красоту.

– Я не хочу, чтобы моя жена носила дешевку, – шепнул он, когда Вика в очередной раз спросила, не слишком ли она его разорит. – Ты ведь будешь моей женой?

Заявление в загс они подали на следующий день.

Зазвонил брошенный на соседнее сиденье телефон. Вадим сообщил, что похороны будут в пятницу.

Телепину повезло, машину он припарковал прямо рядом с подъездом.

– Коленька, я так соскучилась! – выбежав в прихожую, прошептала Вика.

– И я, – обнимая ее, признался Телепин.

Опять зазвонил телефон. Николай выпустил жену, поморщился – номер на экране высветился незнакомый, ответил.

Звонила секретарша, похороны Ирины Снетко назначены на субботу.

– Родственники просят сказать, сколько от нас будет человек, – объяснила секретарь. – Вы пойдете, Николай Александрович?

– Конечно, пойду, – недовольно ответил Телепин.

– С работы? – угадала Вика, когда он положил телефон на тумбочку.

– В субботу похороны Ирины.

Он повесил брюки в шкаф, сунул рубашку в стиральную машину. Вспомнил, что пора отнести грязные рубашки в прачечную. Постирать рубашки можно и в машине, но отгладить их так, как гладят в прачечной, не удастся.

– Ты пойдешь на похороны Ирины? – Вика следовала за ним по пятам.

– Я не могу не пойти, Викуша. – Он заметил, как напряглась жена, прижал ее к себе, поцеловал, отпустил. – Ирина – не рядовой сотрудник, а я директор.

– Но…

– Я ненадолго, – пообещал он. – Произнесу два слова и уйду.

– Я тоже пойду, – подумав, решила Вика.

– Я думаю, это правильно, – согласился Телепин. – Слава ее любил.

– Любил, – грустно подтвердила Вика, повернулась, пошла на кухню. – Он ее любил, а она его использовала.

– Давай не будем об этом, – предложил он. – Бог с ними.

В мойке стояла только чашка. Он подошел, вымыл ее, сунул в сушилку.

– Ты что, не обедала?

– Аппетита нет. – Вика села за стол, машинально погладила скатерть.

– Так нельзя, Викуша, – строго сказал Телепин. – Если ты заболеешь, никому от этого лучше не станет.

Он заглянул в холодильник, пооткрывал крышки стоящих на полках кастрюль. Готовила еду соседка, готовила хорошо, по его меркам, так просто отлично. И при этом совсем не беспокоила Вику, стряпала на собственной кухне и приносила дважды в неделю уже готовую еду.

Телепин поставил на плиту кастрюлю с супом, сунул в микроволновку контейнер с мясом.

– Да, – вспомнил он, – звонил Вадим, Славу хоронят в пятницу.

Вика резко поднялась, отошла к окну, сунула лицо в ладони. Он обнял ее сзади, поцеловал затылок.

– Почему Вадик позвонил тебе? – Вика повернулась к нему, заглянула в глаза.

– Не знаю, – снова обнимая жену, отмахнулся Телепин. – Какая разница.

– Я для него уже никто.

– Ну перестань. – Викины волосы щекотали щеку, он пригладил их ладонью.

– Я для родного брата – никто! – Вика отвела его руки, опять села за стол. – Мне можно даже не сказать, когда хоронят нашего дядю.

– Перестань, Викуша, не обращай внимания.

– Я и стараюсь не обращать, – кивнула она.

Телепин разлил суп по тарелкам, достал салфетки, хлеб.

Нужно обязательно сказать Вадиму, чтобы побережнее относился к сестре.

А еще нужно выбрать недельку и свозить ее на море. Смерть родственников – тяжелое испытание даже для мужчин, он должен сделать все, чтобы она поскорее оправилась от горя.

Вика заснула. Телепин вышел на балкон, закурил. Вспомнил, что забыл позвонить родителям насчет похорон, но это вполне может подождать до завтра.

16 июля, четверг

Вика проснулась рано, едва Телепин протянул руку, чтобы выключить будильник.

– Спи, – улыбнулся он, ласково погладив ее по щеке. – Спи. Рано еще.

– Коленька, – Вика прижалась к его ладони, – нужно позвонить твоим родителям. Они вряд ли пойдут на похороны, но позвонить надо.

– Ладно, позвоню.

Родители относились к Вике с большой настороженностью, и его это злило. Конечно, кроме него, этого никто не замечал, родители вели себя с Викой исключительно вежливо, но он их отношение чувствовал. Нужно сказать им, что Вика думает о них больше его самого.

Он опять погладил жену, наклонился, поцеловал. Поплелся на кухню, поставил чайник.

Вика появилась за его спиной бесшумно, села в уголочек, с улыбкой наблюдая, как он возится у плиты.

– Поспи еще.

– Не хочу.

– Яичницу будешь?

– Буду, – подумав, согласилась Вика.

Телепин по привычке протянул руку к радиоприемнику, он любил слушать по утрам новости и комментарии, но тут же руку отдернул – Вику раздражал любой шум.

– Ты слушай, Коля, – заметила она его движение. – Слушай, я потерплю.

– Да ну, – махнул он рукой. – В машине послушаю.

Вика нахмурилась, задумавшись о чем-то. Он поставил перед ней тарелку, подвинул масло, хлеб.

– Коля, – повертев вилку, Вика подняла на него глаза, – твоя мама ведь работала какое-то время в аудиторской фирме?

– Работала, – удивился он.

Черт возьми, насколько же не правы родители в своем отношении к Вике! Они и его ухитрились заразить сомнениями, что она внимательно относится к новым родственникам. А она помнит даже такую мелочь, как то, что мать работала в аудиторской компании.

– Как ты думаешь, она согласится нам помочь?

– В чем? – не понял он.

– Она согласится разобраться в Славиных делах?

– Не знаю, – задумался Телепин. – Она же работает…

– Понимаешь, – заволновавшись, Вика наклонилась к нему через стол. – Нужно, чтобы этим занимался свой человек. Все-таки у Славы были большие деньги.

– Понимаю, – кивнул он. – Я попробую с ней поговорить.

– И еще. – Вика наконец принялась за яичницу. – Твоя мама что-то такое говорила про одну свою подругу… Вроде бы у подруги муж – врач-дерматолог. Ты спроси, все-таки мне стоит еще раз показаться хорошему врачу.

– Спрошу. Обязательно.

Телепин вымыл посуду, поцеловал Вику, обняв вместе со стулом, посмотрел на часы – он любил приезжать на работу строго к девяти.

На улице ярко светило солнце, но ветер дул холодный, северный. Телепин всегда крайне скептически относился к страхам всемирного потепления и недоумевал, отчего люди верят в такую чушь, а сейчас подумал, что готов всерьез опасаться нового ледникового периода.

Городской телефон зазвонил, когда он отпирал дверь кабинета.

– Да! – успел снять трубку Телепин.

Звонил недавно назначенный новый начальник департамента из министерства. Звонок удивил. Телепин был знаком с новым начальником шапочно, департамент курировал работу других направлений.

– Как дела, Николай Александрович? – равнодушно поинтересовался министерский.

– Работаем, – скупо отчитался Телепин.

Человек на другом конце провода вздохнул, помедлил.

– Ты что же это молодые кадры затираешь? Нехорошо.

Собеседник говорил шутя, но у Телепина противно стянуло в груди. Кто сейчас задействует свои связи, папа-Сафонов или Дерябко?

Связи у Дерябко были обширные, Иван Степанович проработал в отрасли всю жизнь, всех знал, со всеми был в приятелях. У зама был природный талант со всеми поддерживать дружеские отношения, у Телепина так не получалось. Впрочем, он к этому и не стремился.

К чести Дерябко будь сказано, дружески он относился ко всем, не только к вышестоящим. Телепин однажды слышал, как он расспрашивал про больного ребенка уборщицу и совершенно искренне сопереживал.

Его обязательно назначили бы директором, если бы он не был абсолютно никаким ученым. Настолько бездарным, что это было просто невозможно скрыть.

– Не понял, – постарался добавить в голос недоумения Телепин.

– Да брось ты, – тяжело не поверила трубка. – Давить на тебя я не хочу и не буду. Да и права не имею. Но своим надо помогать, Коля. Это я тебе советую, как старший товарищ. Тебе ведь тоже в свое время помогли.

– Я подумаю, – не сказал Телепин ни «да», ни «нет».

После разговора сделалось совсем противно. Захотелось вновь запереть кабинет и поехать домой, к Вике.

Он никогда не сможет себя уважать, если даст Сафоновой отдел.

Телепин открыл принесенную секретарем папку с бумагами, ждущими его подписи. Отодвинул, достал из кармана телефон.

– Мам, похороны завтра, – доложил, когда мать ответила. – Вы пойдете?

– Обязательно.

– Да, и еще. Нужно разобраться со Славиными делами. Ну, ты понимаешь…

– Понимаю, – согласилась Валерия Антоновна.

– Ты не могла бы сама этим заняться?

– Сама точно не смогу. Я работаю полный рабочий день.

– Возьми за свой счет, – предложил Телепин. – А я тебе компенсирую.

– Коля, ты же знаешь, – с тоской произнесла мать. – Если тебе действительно нужна будет помощь, я сделаю все, что смогу, бесплатно.

– Мне сейчас нужна помощь, – разозлился Телепин.

– Сейчас я не могу взять за свой счет. У меня много работы, и я буду заниматься своей работой. Я никогда никого не подводила и подводить не собираюсь. – Мать тоже умела быть твердой. – Если хочешь, я попробую кого-нибудь найти.

– Ладно, – согласился он. – Поищи.

– До завтра, Коля.

– Подожди, – вспомнил Телепин. – Вика говорила, что у какой-то твоей подружки муж – врач-дерматолог.

– Да, – озадаченно подтвердила Валерия Антоновна.

– Организуй, чтобы он посмотрел Вику.

– Попробую. А что с ней? – Мать спросила равнодушно, ему это не понравилось.

– Мне кажется, что ничего страшного, но пусть врач посмотрит.

По подоконнику забарабанил дождь. Телепин посмотрел на успевшее стать серым небо, подвинул к себе папку с бумагами и стал внимательно их читать.

– Ты точно сможешь завтра освободиться? – Вадим допил кофе и отодвинул чашку.

– Конечно, – удивилась Дина.

Кажется, она даже обиделась, что он допускает ее отсутствие на похоронах. Впрочем, он не всегда понимал, когда и на что она обижается.

– Дин, – неожиданно и не к месту спросил он то, что очень его волновало, – если я решу поехать за границу, ты поедешь со мной?

– Поеду, – сразу ответила она. Взяла его чашку, сунула в посудомойку.

– А как же твоя работа?

– Брошу, – пожала она плечами.

Все-таки он плохо ее понимал. Не так давно он предложил ей отдохнуть недельку где-нибудь на море, а она отказалась. Она тогда напомнила, что работает, и вроде бы даже обиделась.

– А замуж за меня ты выйдешь?

– Выйду.

Она подошла к нему, и Вадим обнял ее за ноги.

Он понял, что любит ее, внезапно и как-то неожиданно. Была зима, теплая, больше похожая не то на затянувшуюся осень, не то на раннюю весну. Они договорились встретиться в центре, Вадим терпеливо ждал ее в кафе, думал о какой-то ерунде, потягивал вино. Забеспокоился он сразу и очень сильно, когда заметил, что Дина опаздывает больше чем на полчаса.

Она никогда не опаздывала.

Он начал непрерывно ей звонить и слушал, что абонент недоступен, и ему казалось, что он сейчас умрет. Умрет, если она немедленно перед ним не появится. До этого ему казалось, что они просто приятно проводят время.

Она ответила неожиданно, он почти не верил, что снова слышит Динкин голос. Голос было слышно плохо, он понял только, что она застряла в метро и что скоро будет.

– Какого черта? – зашипел он, когда она наконец вбежала в кафе. – Предупредить не могла?

Динка оправдывалась, объясняла, что поезд почему-то долго стоял в тоннеле, а он злился и очень жалел себя. А потом сказал ей:

– Я хочу, чтобы ты была моей женой.

Она молча покачала головой – нет.

– Почему? – спросил он тогда.

Она опять не ответила, погладила его по руке.

– Почему, Дина?

– Потому что ты можешь передумать, – вздохнула она и отпила вина из его рюмки.

– Не болтай ерунду! – устало возмутился он. – Я не передумаю.

– Значит, когда-нибудь мы поженимся, – улыбнулась она.

Из кафе они поехали к нему домой, и больше он никогда не ночевал без Дины.

За исключением недавней ночи, когда заснул в Славиной квартире.

– Я пошла. – Дина наклонилась, погладила его по небритой щеке, поцеловала. – Пока.

– Пока.

Он закрыл за Диной дверь, повернул вертушку замка. Достал из рюкзака заключение генетической экспертизы и в который раз принялся его рассматривать. Получалось, что Митяев Олег Константинович на пять лет моложе самого Вадима. Олег Константинович родился, когда Слава только-только окончил институт.

Нужно немедленно звонить обворожительной Нине.

Он не успел достать телефон из кармана джинсов, как зазвонил городской.

– Вадик, ты дома? – печально спросила Вика.

– Дома, – подтвердил он.

– Ты завтракал?

– Завтракал. – Господи, до чего же она его раздражала. – Ты сомневаешься, что мне хватает на еду, и хочешь одолжить копеечку?

– Я просто о тебе беспокоюсь. Почему ты так меня не любишь?

– Я тебя люблю, Вика. – Конечно, он ее любит, иначе давно послал бы куда подальше.

– Не представляю, как я выдержу завтрашние…

– Похороны, – подсказал он. – Сомневаешься, что выдержишь, не ходи.

– Вадик! – Кажется, она заплакала. – Ну как ты можешь так говорить!..

– Вика, ты чего звонишь?