Волшебство. Семинары и практика

Я допила остатки чаю и продолжила запись.

6. В таких городах, как W, работники кафе просто обязаны быть направляющими: на блошиный рынок меня тоже отправила официантка из «Садового». Они знают кому куда нужно.

Через некоторое время, бросив лишь один взгляд на приезжих, я уже могла предсказать, какие ответы они получат. Те, которым продавщица отвечала что-то вроде: «Тут нет ничего особенного», видели только верхний, слегка запыленный слой реальности. Вот телевизор, вот дом, вот собака, а вот дерево. Когда они смотрели кино, то видели там то же самое: дом, собаку, дерево. А если так, то какая разница что делать, читать, покупать и куда направляться, если катишься по миру в яйце – вечный невылупившийся цыпленок.

Одному посетителю старшая продавщица вообще ничего не ответила, пожала плечами и отвернулась. Присмотревшись к нему, я поняла, почему лектор на первом занятии рекомендовал избегать людей, избравших путь несчастливости: они не только не видели объема, они еще и каким-то образом загораживали его от других. Да, придется свести к минимуму контакты с такими людьми.

Ну, что же я медлю? Разве я не мечтала о том, чтобы поскорее заняться практическим волшебством? Прежде чем решиться, я отпила чаю и сделала глубокий вдох.

Первым делом я определила точку объема, где находятся мои собственные желания, чтобы попробовать силы в их исполнении.

Желания оказались двух категорий. К первой относились те, исполнение которых зависело от других людей. Я видела, что самое сильное мое желание – опубликовать роман – уверенно катилось к моменту исполнения с назначенной ему скоростью, как биллиардный шар катится в лузу. Момент этот был гораздо дальше, чем мне бы хотелось, но на то были важные причины. Очевидно было то, что, сколько бы я ни пыталась ускорить этот процесс, и сколько бы ни сваливала вину на других, желание это должно было исполниться в определенный срок. Я также увидела, что к моменту его исполнения уже пройду большой путь, поэтому осуществление не принесет мне такой радости как в момент возникновения самого желания, и это, конечно, очень жаль.

Я решила заняться исполнением желаний второй категории, которые никого, кроме меня, не касались, по крайней мере, на первый взгляд. Однако, процесс этот оказался ничуть не похожим на плоский метод, который мы представляли с другими студентами: загадать желание, взмахнуть магическим предметом типа волшебной палочки и произнести заклинание. Желание быстренько сбывается и ты, довольный, идешь дальше. Сейчас у меня есть такой предмет. В объеме видно, что с его помощью я лишь могу узнать кратчайший путь к исполнению желания.

Желания также подразделялись по интенсивности и частоте возникновения. Смешно, но оказалось, что чаще всего я хотела к завтраку шотландского ягодного сыра, который, к сожалению, не продавался в моем районе. Вдохновение, как ни странно, занимало второе место, хотя состояние это было настолько чудесным, что я не променяла бы его ни на какое другое. Сейчас у меня появилась возможность увидеть, что именно мешает вдохновению приходить по заказу, а уж наладить этот процесс оказалось просто, как дважды два.

Обычно я записывала и обдумывала мысли, идеи и события, но, если они не соединялись в историю, я теряла к ним интерес, увлекаясь новыми. Теперь же я увидела перегородки в сознании, препятствующие мыслям встретиться и соединиться, и поняла, что нужно сделать, чтобы их устранить. Достаточно будет привести в порядок нить своего поведения и изменить некоторые привычки и – перегородки растают. Ясность сознания – гарантирована. Теперь потребуются всего лишь организованность и терпение, чтобы соединять все идеи в одно целое, интересное для меня и других.

Что касается шотландского ягодного сыра… пожалуй, потренируюсь для начала на таком простом объекте, когда вернусь домой. Я хочу, чтобы он был доступен. Чтобы можно было зайти в магазин рядом с моим домом и купить его в любой момент. Но нужно быть внимательной и следить, не приведет ли исполнение такого простого желания к изменениям в жизни окружающих или к другим непредвиденным последствиям.

Однако, пора возвращаться в постоялый двор, завтракать. К тому же, офисная ведьма просила сдать ключ не позднее одиннадцати утра.

Пара приезжих вошла, отряхивая с одежды дождевые капли.

– Проездом? Вымокли? Заходите. Вам чаю? – приветливо встретила их продавщица.

Пара завтракала с аппетитом, расспрашивая продавщицу:

– Вы тут давно живете?

– Давно, да.

– Не скучно тут?

– Что вы, здесь гораздо интереснее жить, что в большом городе. Если у кого-то гости, то не приглашенных не бывает. Можно войти в любой дом, где открыта дверь и слышны веселые голоса. Каждый приносит что-нибудь: кто картошки горячей, кто пирогов, кто песен. Погостите у нас пару дней, сами все увидите.

На обратном пути я не удержалась и сделала крюк, чтобы еще раз увидеть площадь, где вчера был блошиный рынок. Но кроме юного хиппи – он сгребал в кучу разбросанные ночным ветром щепки – не было ни души. Было очень тихо – даже фонтанчик с питьевой водой не журчал. Слышен был только шелест листьев под моросящим дождем. Возле камня с изречением Овидия мокла забытая кем-то желтая перчатка.

Завтрак в постоялом дворе был накрыт на застекленной, примыкающей к офису, веранде. Выбор был богатый: свежие булочки, масло, творог, красная рыба, горячая овсяная каша, кофе, чай и свежие ягоды. Веселая и румяная седовласая хозяйка желала всем входящим доброго утра. Большинство постояльцев накладывали себе еду на тарелки и сразу уходили. Я же села за столик у окна и ела, глядя сквозь мокрое оконное стекло на буйство красных и розовых цветов над ручьем. А кофе налила в чашку с крышкой, и, накинув куртку с капюшоном, вышла к ручью, под дождь. Я пила кофе, стоя на мокрой траве, слушая шум водопада и вдыхая цветочные ароматы. Из окна дома на противоположной стороне ручья выглянула женщина, помахала мне приветственно, что-то крикнула и скрылась, но из-за шума водопада я не расслышала ее слов. Подойти к ее дому я не могла – не решилась перейти ручей по бревну. Походила вокруг в поисках более надежного моста, пока не увязла в хлюпающем мху. В другой раз. И так слишком много всего, а сейчас – время сдавать ключи.

Я сложила вещи в сумку, вернула хозяйке ключ, попрощалась и ушла в город. Из-за непогоды прохожих было мало и это было очень обидно. По дороге заглянула в пустынную галерею, которая была, видимо, открыта круглосуточно. Я вытерла ноги у порога и ходила по залу в полном одиночестве. Почти на всех картинах, кроме одной, были сложные, пожалуй, гипнотические узоры, каждую можно было рассматривать бесконечно, гуляя взглядом по извилинам, как по лабиринту. Чем дольше я смотрела на одну из картин, тем живее и объемнее становились узоры, и – то ли они увеличивались в размере, то ли я уменьшалась до тех пор пока не перемещалась внутрь узора, меж двух извилистых линий. Это была пыльная дорога, залитая солнечным светом, а с обеих сторон колыхались высокие травы. Стоило отвести глаза и помотать головой, как дорога отдалялась, и я вновь видела ее с высоты и опять оказывалась в пустынной галерее, напротив картины с узором. С другой картиной получилось то же самое: только на этот раз я попала на мостовую, освещенную тусклыми фонарями. Играть с картинами можно было бесконечно. Одна из картин очень отличалась от других – на ней единственной был вполне конкретный, даже эротический сюжет. Я поспешно отвела глаза – от греха подальше, не хотелось оказаться внутри нее… во всяком случае – не сейчас. Я сфотографировала картины, но все они, кроме эротической, на снимках выглядели мутно, словно не в фокусе.

Позднее я обнаружила, что запомнила узоры с абсолютной точностью, и уверена, что если попаду в этот цветной лабиринт, то смогу там сориентироваться.

Затем я еще раз прошла по трем главным улицам, но на этот раз останавливалась у витрин подольше, заходила во все открытые магазины и читала таблички на дверях – и это, само по себе, оказалось интереснейшим занятием.

«Мы открываемся утром, в девять или десять, иногда в семь, но бывает, что не раньше полудня. Закрываемся в пять, иногда в шесть, но бывает, что открыты до полуночи. Иногда вообще не открываемся. Но если нас нет в другом месте, мы обычно здесь».

Почти в каждом магазине я была единственной покупательницей и бродила в полном одиночестве между рядами товаров, а продавцы обычно одиноко восседали за прилавками, занимаясь своими делами: вязаньем, нанизыванием бус, либо просто смотрели в монитор – меня это вполне устраивало. В магазинах, где за прилавком была седая ведьма, товары, как правило, были интереснее. Только один раз вместе со мной вошла женщина – ее тянула за рукав девочка лет восьми и громко просила: «Мама, идем, это правильный магазин! Там сидит тетенька, такая старая, что вот-вот помолодеет».

Товары в магазине светильников были такими занятными, что я провела там довольно много времени, рассматривая диковинные лампы и причудливых форм свечи. Когда я проходила мимо одной из полок, вдруг включился светильник в форме лампы Алладина. Я сочла это знаком-напоминанием, что, где бы ты ни находился, взять следует только то, что нужно, пройдя мимо самых заманчивых сокровищ, предложений и отвлекающих маневров. Посреди магазина росло огромное разноцветное свечное дерево и, получив разрешение, я отломила кусочек, чтобы дома сделать из него свою разноцветную свечу.

На дверной табличке магазина часов было сказано: «Открываемся в полдень, а закрываемся, когда уходит последний покупатель» Когда я вошла, круглые часы в золоченом корпусе, с черными стрелками и красным циферблатом, заиграли приветственную мелодию. Другие часы вторили им тихим нежным звоном. А когда я уходила, часы в форме попугая прокричали: «Приходи еще!»

Почти в каждом магазине сидел какой-нибудь зверь: собака, кошка или птица на жердочке. Некоторые звери встречали меня у порога, позволяли себя погладить и проходили вглубь магазина. А некоторые удачно маскировались среди товаров и периодически пугали меня, выскакивая из кучи мягких игрушек.На дверях одного магазина табличка гласила: «Трогайте пыль, но не пишите на ней».Все предметы тут действительно были припорошены пылью. Как назло, захотелось что-нибудь написать на пыльном зеркале, и я с трудом сдержалась.

В следующем квартале был магазин, на двери которого сообщалось:«Здесь можно купить набор путника, направляющегося в горный храм: самшитовый посох, флакончик со средством от комаров, баночка меда для медведя и букет свежесрезанных гардений для оленя. Доброго пути».

На дверях соседнего магазина было сказано: «Мы ушли. Вернемся, когда вернемся», но дверь была не заперта и я вошла. На стене в полумраке белела другая табличка: «Включите свет, если хотите».

Я включила. Звенящая тишина и аромат сухих розовых лепестков. Где-то в глубине тикали часы. Я довольно долго ходила мимо многочисленных полок, рассматривая статуэтки, шали, коврики и прочие вещи, которые еще совсем недавно полагала ненужными, загромождающими пространство и даже мещанскими. А сейчас, пользуясь случаем, решила потренироваться в объемном видении, пытаясь разглядеть прошлое и будущее этих вещиц, постичь их смысл и суть. Но как только у меня стало получаться, я незаметно для себя забыла о цели и увлеклась процессом. Очнулась, когда одна из вещиц со мной «заговорила». Это была шкатулка из светлого дерева с металлической инкрустацией. Я сняла ее с полки и принялась рассматривать. На ярлычке было написано имя мастера-изготовителя – Айван Aшби, и рядом мелким шрифтом – «Дорога в храм, пятый дом от водопада». На месте цены значилось «персональная». Ведьма с блошиного рынка упомянула, что в магазине могут запросить личную цену. Скорее всего, имелась в виду сумма, которую я готова заплатить за данный товар. Игнорировать «заговорившую» со мной вещь было невозможно, хотя до сегодняшнего момента у меня не было ни малейшей потребности в шкатулках, да и хранить в них особо нечего. Несколько украшений, накопленных в течение жизни, я держала в старой овальной коробочке – одной из немногих вещиц, напоминающих мне о доме, где я выросла. Но купить эту шкатулку необходимо, а на что она сгодится – станет ясно потом. Полагаю, это вещь так же важна, как медальон из яшмы.

Я честно прикинула, за сколько смогла бы приобрести эту шкатулку, даже немного поторговалась сама с собой. Наконец, определила личную цену, отсчитала деньги и положила в ящик стола, где, среди другого хлама, валялось несколько денежных купюр. За прилавком я нашла рулон упаковочной бумаги, аккуратно завернула покупку, уложила в сумку и вышла из магазина, предварительно погасив свет.

Произошедшее навело меня на важную мысль: никогда прежде предметы не «говорили» со мной таким образом – наверное, потому что я, как разумный и рациональный человек, покупала в торговых центрах только конкретные вещи для себя или подарки для других. Обычно я заходила в магазин с целью примерить туфли, купить новую сковородку или подобрать шарф к плащу, из-за чего пропускала много важного. Для того, чтобы волшебная объемная вещь сама признала во мне будущего владельца, нужно ходить и смотреть по сторонам просто так, без всякой цели, но, разумеется с открытым сознанием и готовностью к чудесам – состояние, в котором всегда должен просыпаться старательный ученик школы волшебников.

На улице я ощутила страшную усталость. С непривычки процесс рассматривания вещей в объеме меня очень утомил. Я достала расписание автобусов – до отъезда остался час – можно отдохнуть и купить в дорогу сэндвич. Может быть, эта усталость, ослабившая готовность к восприятию нового, сыграла роль в том, что двери следующего, абсолютно невероятного, пункта на моем пути оказались закрыты наглухо.

А получилось вот что. Я шла по улице, размышляя, что чуть больше суток прошло с момента моего приезда в город, а впечатление, будто я здесь уже несколько недель. Этот маленький городок оказался таким глубоким: чуть ли не каждый его дюйм был наполнен информацией. Хотя меня и предупреждали, что W – город высокой концентрации чудес, но вполне вероятно, что чудес полным полно в любом населенном пункте, и обнаружить их можно везде, если ходить по улицам не вдоль, а вглубь. Однако было еще одно обстоятельство.

Был у меня в колледже профессор, который выражался длинно и витиевато. Вместо «Я никогда раньше такого не делал!», он говорил: «Мне посчастливилось сделать это впервые». Так вот, мне именно посчастливилось впервые уехать из города без конкретной цели, посетить блошиный рынок без особой в этом нужды, прийти в кафе в шесть утра, и рассматривать «бесполезные» вещи в закрытом магазине. Так размышляя, я прошла мимо нескольких весьма заманчивых витрин и занятных табличек – времени уже не было. Но следующий увиденный мной пункт заставил меня пожалеть, что я сразу не попала сюда – с него, видно, и надо было начинать прогулку по городу.

Пункт назывался «Сундук Добра» и помещался в веселенькой избушке. Калитка была не заперта и вела во дворик, заросший высокими травами и синими цветами. Круглый стол посреди двора был накрыт тяжелой яркой скатертью, мокрой от дождя. На дощатом заборе – два веселых почтовых ящика в виде домиков. В одном окне избушки были видны книги, в другом – красовался белый мраморный ангел в человеческий рост, на крыльце стояла красная скамейка, а среди груды предметов непонятного назначения помещались два огромных колеса от неизвестного транспорта. Нo на двери висел огромный замок, а табличка на стене гласила: «Вход только по предварительной договоренности». Я походила вокруг в поисках адреса или телефона, чтобы записать и посетить этот пункт в следующий раз, но безуспешно. Нашла, правда, еще одну табличку в окне: «Все меняется. Вы никогда не знаете, что здесь найдете. Но если вам нужно что-то конкретное, спрашивайте, и мы непременно достанем это для вас» и «Потолок в некоторых местах очень низкий, вам придется пригнуться».

Я полагала, что колеса служат украшением, но когда ступила на крыльцо и села на скамейку, в доме вдруг зажегся свет, ангел в окне взмахнул крыльями, громко зазвенели невидимые колокольчики, а из почтовых ящиков вылетели кукушки – такие бывают в настенных часах – и стали громко куковать. Но самое страшное – огромные колеса шевельнулись и стали вращаться, сначала медленно, а потом все быстрее, набирая ход. И вот тут я перепугалась не на шутку, что уеду сейчас куда-нибудь вместе с этой избушкой, калиткой, забором, и опоздаю на автобус, и не смогу вернуться вовремя на работу… Я вскочила, поспешно спрыгнула с крыльца и тут же пожалела… Колеса остановились, колокольчики затихли, свет в окнах погас. Только сейчас я сообразила, что это место и было «Дорога в храм, пятый дом от водопада», указанное на шкатулке.

Четвертое практическое занятие

После возвращения из города W я пребывала в состоянии эйфории, и вызвана она была двумя заслуживающими внимания факторами. Первый: за тридцать часов, проведенных в городе W, я приобрела знания и умения, на которые у меня ушло бы не меньше года, останься я дома. И второй: настройка привычного мира для собственного удобства была невероятно увлекательной. Вдобавок, у себя дома я сразу же обнаружила вещь, об объемности которой раньше не подозревала. Это была старая папина кофеварка. Была она единственным предметом, который я унесла из папиной квартиры после похорон: его тогдашняя жена предложила мне взять на память все, что я пожелаю, и я, не задумываясь, взяла медную джезву с деревянной ручкой. Этот выбор ее удивил, но она промолчала и была довольна, что я не взяла какую-нибудь вазу или чего доброго не потребовала снять хрустальную люстру.

Уже несколько лет джезва тускло поблескивала на кухонной полке – в вечной спешке я пила растворимый кофе. Теперь же я ясно видела, что эта вещь чеканной ручной работы, и была сделана специально для папы человеком, которому он помог в важном деле. Мастер-изготовитель вложил в нее пожелание, чтобы кофе всегда был вкусным, горячим, крепким и располагал к беседе и приятным воспоминаниям. Именно благодаря этой джезве папа, обычно немногословный, с удовольствием рассказывал истории из своей жизни после первого же глотка кофе. Для того, чтобы наладить связь с мастером-изготовителем, нужно было варить в ней кофе и пить не спеша, маленькими глотками. Других старых объемных вещей в моей квартире обнаружено не было, возможно, они потерялись в многочисленных переездах. Зато были две новые: шкатулка из светлого дерева и медальон из волшебной яшмы! Последний удивительно подходил к любой одежде и сам поворачивался, то серой стороной, то красной, но оставался невидимым для большинства людей. Я полагала, что заметившие медальон люди обладают потенциалом к изучению волшебства, но их было немного. К моему удивлению, Мод, секретарша владельца фирмы, где я работала, его заметила и попросила разрешения его потрогать. И Лариса, галантерейщица, сразу же воскликнула: «Какая прелесть!», забыв даже поздороваться.

Да и мой район – Залив Овечьей Головы – больше не казался мне ни скучным, ни однообразным: я нашла объекты достойные изучения. Одним из них оказался магазин «Все, что угодно», где Лариса была хозяйкой. Вскоре после приезда из города W я забежала туда за какой-то хозяйственной мелочью, прошла вглубь, заинтересовавшись ассортиментом, и вдруг обнаружила, что магазин гораздо длиннее, чем я думала. Я шла и шла, разглядывая полки с товарами, и конца им не было видно. Вполне возможно, что этот магазин продолжался бесконечно. Я вернулась, решив исследовать это явление позднее. Лариса с невинным видом сидела на кассе.

– Какой у вас прекрасный магазин, – сказала я осторожно. – Есть все, что нужно.

– Это что! – произнесла она с грустью. – Сейчас кризис, раньше-то дела шли гораздо лучше и товаров было больше.

С тех пор любые мелочи, что могли мне понадобиться: конверт строго определенного размера, скрепки, батарейка для плейера, пляжное полотенце, форма для выпечки – всегда лежали на самом видном месте, на полке справа от кассы, причем в одном экземпляре, будто ожидая меня. И стоило все это гораздо дешевле, чем в других магазинах.

Рассказывая лектору о благоустройстве собственного мира, я немного стеснялась мелочности своих занятий, но он рассеял мои сомнения, подтвердив, что с этого все начинают. Свой личный благоустроенный мир необходим волшебнику, чтобы мелочи не отвлекали его от более важных дел.

Как и следовало ожидать, сумма, затраченная на поездку в город W, вернулась. Часть пришла из банка, клиентом которого я была много лет назад: они-де задолжали мне какие-то проценты. Другая часть пришла в виде чека от бывшей квартирной хозяйки. Выезжая, я оставила часть старой мебели, договорившись с хозяйкой, что она либо сама ее выбросит, либо куда-нибудь пристроит. Я давно об этом забыла. И тут получила конверт с чеком и запиской: мол, нашелся человек, пожелавший эту мебель приобрести, и она посылает мне уплаченную им сумму за вычетом небольших процентов – за содействие и хранение мебели в течении определенного срока.

Сумма двух чеков в точности до цента покрывала затраты на поездку: автобусный билет в оба конца, номер в постоялом дворе, посещение кафе и мелкие покупки.

Другим объектом, поддавшимся воздействию, стал магазин при пекарне, где пекли необыкновенно вкусный ржаной хлеб. Раньше я могла его покупать только в выходные: его разбирали очень быстро, и в будни вечером, когда я возвращалась с работы, его уже не было на прилавках. А теперь последняя буханочка послушно меня дожидалась. Даже если я возвращалась позднее обычного, задерживаясь в городе, и все хлебобулочные изделия уже были раскуплены, а работники готовились к закрытию магазина, моя буханочка одиноко лежала на пустой полке.