Пища Мастеров

Я молчала. Модератор, видно, еще не знает про клуб. Эх!

Валентин повторил:

– Либо другой партнер, либо вы – вне игры. Выбор ваш.

И тут я вспылила:

– Вы полагаете, что ради ваших дурацких правил, я брошусь искать себе сексуальные приключения?

– Нет, зачем же приключения? Настоящий партнер, ваш избранник. Конечно, это отбросит вас в игре на несколько ходов назад, но все же лучше, чем ничего.

– Хорошо. Дайте подумать.

– Разумеется. Через неделю загляните ко мне и сообщите о своем решении, – он подал мне визитную карточку с адресом. – А сейчас, если больше нет вопросов, разрешите откланяться.

– Подождите! Есть вопрос! Я все утро сегодня шла по дороге к храму, но приблизиться к нему так и не смогла. Что это значит?

Модератор просиял. Наверно я задала хороший вопрос.

– Это значит, что храм находится на другом уровне. Он виден, но вы сможете попасть туда, когда достигнете определенного мастерства в игре или получите более высокий статус в Демонете, – ответил он с явным удовольствием.

– Вот как! Спасибо.

– Всего хорошего. Жаль будет потерять ценного игрока в вашем лице, Полина. Но правила есть правила.

Чернобородый направился к двери. Ну что теперь делать? Скорее всего, придется отсюда уходить. За неделю я ничего не решу и уж точно никого не найду. И посоветоваться не с кем. Друзей здесь у меня нет, в реале об этом никому не расскажешь… В коридоре что-то звякнуло, и сердце у меня подпрыгнуло.

– Женя? Это ты?

В ответ тишина. В коридоре, на полочке у двери, лежал новенький блестящий ключик. Чернобородый все-таки выполнил заказ – новый ключик легко, как нож в масло вошел в новый замок. Похоже, он это сделал на расстоянии. Хм… мне положено какое-то количество услуг, чтобы еще такого пожелать?

Перед тем как выйти на улицу, я положила старый ключ на прежнее место, под притолокой. Пусть Женя помучается!

***

Когда живешь одновременно в двух мирах, то можно из одного наблюдать за другим, даже сравнивать, отчего жизнь становится богаче и объемнее. Одного реала мне теперь мало. Если меня отсюда выкинут, жизнь покажется плоской и одномерной, и я все равно буду искать выходы в другие миры. Как же это со мной случилось? Столько лет жила себе тихо, хотела только покоя! А сейчас переживаю, что никогда не попаду в этот храм.

Лучше всего думается во время ходьбы, и я шла по зеленым улочкам, оглядываясь по сторонам, любуясь красивыми строениями и рассматривая прохожих.

Есть два вида одиночества. Первый – когда вокруг никого нет. И второй – когда ты один среди толпы. Во втором случае одиночество ощущается острее, потому что никому нет до тебя дела. Но ведь и мне ни до кого особого дела нет, так почему бы им не платить мне тем же?

Я прошла по уже знакомой улице, которая то и дело меняла название – была улицей Роз, потом Слез, а теперь стала улицей Грез. Я отметила, что и в этом мире у меня успели накопиться личные ассоциации: вот вход в парк, где мы с Женей удирали от погони. А если пройти через главную аллею, то откроется вид на реку и мост на Ту Сторону. А за мостом – дом с балюстрадой и тот, где была красная комната, в которой мы с Женей оказались в первый день в Демонете. Так размышляя, я миновала вход в парк и оказалась в незнакомой части города. По дороге увидела маленький скверик, села на скамейке у фонтана и огляделась по сторонам. И тут вдруг поняла, что именно мне казалось странным и тревожным в этом городе. Подсказкой были двое маленьких детей, играющих у фонтана. Это были первые дети, встретившиеся мне в Демонете. Видимо, Демонет – это игра для взрослых.

Вот оно что! В городе не было детей, а еще отсутствовали игровые площадки, аттракционы и детские парки. Но кто же эти первые увиденные мною дети – мальчик и девочка лет четырех?

Невысокая изящная светловолосая женщина, сидевшая неподалеку, что-то крикнула малышам, потом подошла к ним и вытерла платком их мокрые ручонки. Это, должно быть, ее дети. Кстати, я еще ни разу не разговаривала с обитателями этого мира, не считая Руслана, конечно. Вернее, я обращалась к людям, но строго по делу, как сегодня к модератору, а в личных знакомствах у меня не возникало необходимости – мне нужен был только Женя. К тому же, тут я честно призналась себе, – общение с демонами, было интереснее, насыщеннее, богаче впечатлениями, что ли. Они казались сгустком чистых бесстыдных эмоций, и развлекали меня так, как ни один человек не смог бы.

Конечно же, избегать людей – неверная тактика. Я вспомнила, как в первое время жизни в Нью-Йорке вновь прибывшие эмигранты охотно помогали друг другу разобраться и найти кратчайший путь в «каменных джунглях». Те, кто уже столкнулся с очередной бюрократической конторой, радостно сообщал товарищам, как обойти препятствия.

Женщина казалась очень славной. Заговорить с ней, что ли? А как? Спросить дорогу? Но куда? Я уже встала со скамейки, чтобы подойти к ней, но тут сразу две вещи отвлекли мое внимание.

Во-первых, я увидела теплую компанию демонов – они сидели в другой стороне скверика, о чем-то оживленно спорили и отчаянно жестикулировали. Вернее, Гнефф и Рефф почти ругались и даже толкали друг друга в пылу беседы, а Похх надменно взирала на них из-под полуопущенных век. Она сидела, томно развалившись на скамейке, в одной руке у нее дымилась длинная папироса, а другой она теребила выбившийся из прически локон. И как я раньше не замечала насколько она вульгарна? Чуть поодаль стоял Горр, надменно взирая на остальных, и еще один – неизвестный мне бледный скучающий демон.

Во-вторых, мой нос почуял аппетитный аромат свежей выпечки, напомнив, что я ничего не ела с утра. Аромат доносился из кафе, расположенного прямо в скверике, двери которого только что гостеприимно распахнулись, а на витрине появилась табличка «Открыто».

Женщина взяла детей за руки и направилась в сторону кафе, и я пошла за ними, стараясь не попасться на глаза демонам. В кафе уже было несколько посетителей, а работники в белых халатах и колпаках выносили на прилавки подносы с разнообразными блюдами и прикрепляли к прилавку ярлычки – «куриные котлеты», «горячая грибная закуска», «блинчики с творогом».

Женщина усадила детей за столик и направилась к прилавку. Как раз представился удобный случай взять себе пару блинчиков и кофе, сесть за тот же столик и заговорить. Но когда я подошла к прилавку и оглядела блюда, то поняла, что не могу не только есть, но даже попробовать ни одно из них. Нет, у меня не было ни тени сомнения в их качестве или свежести: все блюда были с пылу-с жару и выглядели чрезвычайно аппетитно. Но я четко ощутила ненависть, злость и раздражение, с которой заворачивались эти блинчики, и будто услышала, как остервенело чертыхался повар, переворачивая на сковороде котлеты длинной лопаткой. В этот же момент пришло осознание, что если съесть хоть кусочек этой котлеты, то получишь дозу ненависти, что впиталась в нее. Повар, без сомнения, ненавидел и продукты, и обстоятельства, из-за которых оказался на этой кухне. Но больше всего он ненавидел будущих посетителей кафе – ведь это из-за них ему приходилось заниматься столь «неблагодарным делом».

Неожиданно для себя, я схватила женщину за руку и тихонько сказала:

– Не надо здесь обедать! Детей лучше покормить в другом месте. Давайте уйдем отсюда.

Женщина посмотрела на меня удивленно. Я вдруг испугалась, не нарушаю ли я общественный порядок, а потом подумала, что наплевать – я просто обязана была это сказать. Обязана, да!

Рука ее, тянувшаяся к подносу, застыла. Она улыбнулась мне и тихо сказала:

– Спасибо.

Взяла детей за руки, мы покинули кафе, и пошли рядом.

– А где же можно перекусить? – спросила она, глядя на меня уже совсем доверчиво. – Не заглянете ли вы с нами в кафе-кондитерскую через дорогу?

Мы вошли в кондитерскую. Стеклянные графины с морсами и соками, кофейники, самовары, корзинки с плюшками, пряниками и ватрушками. Я огляделась по сторонам. Здесь не было ненависти, а в ватрушках ощущалась даже порция любви. Такая пища вреда не принесет.

– Я хочу плюшку, – захныкал мальчик.

– Пожалуй, да, – заключила я, поразившись своему тону эксперта. – Здесь можно. Не идеальный вариант, но если голоден…

Только было я собралась налить себе кофе, как передо мной возникла Похх, заслонив собой кофейник. Она улыбнулась мне так очаровательно, склонив набок голову с кудряшками, что я забыла о ватрушках и сразу подумала, что мне должна пойти такая же прическа, как у нее. Похх обняла меня за талию и зашептала мне на ухо, дыхание ее отдавало чем-то ароматно-греховным.

– Ну где же ты была, глупышка? Я ищу тебя целый день. Я узнала о твоих неприятностях и хотела утешить тебя. Знай, что твои неприятности – это самое настоящее везение. Казадоры – самые утомительные люди на свете. Они вообразили, что им нужно непременно бороться с так называемым злом, и доставляют нам массу хлопот. Поверь, тебе без него будет лучше. А выкрутиться из этой ситуации – так легко, ты себе даже не представляешь насколько.

До чего она притягательна в своем вульгарном обаянии, эта Похх! Интересно, только я ее вижу в таком облике или другие тоже? Вполне возможно, что они вообще ее не видят, и хорошо бы, а то как-то неудобно с ней разговаривать при моей новой знакомой, и особенно при детях. Я вспомнила, что Женя учил меня: «Как только демон к тебе, Полинка, приближается, тут же плюй ему промеж глаз». Я не рискнула прилюдно хамить демону, но губы трубочкой сложила, будто намереваясь плюнуть, и Похх сразу отпрянула и обиженно протянула:

– Ну ты чего-о-о-о? Я же помочь хочу. Ты не простила мне то, что случилось у Хьюза дома, да? Ну, мы тогда еще не были с тобой знакомы, да и перед Аххом мне хотелось выслужиться.

Я продолжала держать губы трубочкой, и она отошла, вид у нее был такой несчастный, что я чуть было ее не пожалела. Я видела в окно, как она перешла дорогу и присоединилась к группе демонов, ошивающихся в скверике. Женя говорил, что когда кто-то в отчаянии, демоны тут как тут, только и ждут момента, чтобы овладеть мятущимся, растерянным человеком. Похоже, кто-то рядом сейчас в отчаянии, вот они толпятся тут и ждут. А может, это меня они ждут?

Я купила ватрушку и кофе и села рядом со светловолосой женщиной и ее детьми.

– Спасибо вам еще раз, – сказала женщина. – Я и не знала, что на этом уровне Демонета есть фуэнсен. Вот так новость!

Она назвала меня «фуэнсен» – какое странное слово, танцующее, легкое, похоже на японское. Я ничего не ответила и улыбнулась в ответ.

– Теперь того повара и даже владельца кафе уж точно выгонят с этого демофилда за нарушение закона, – сообщила она.

Я неопределенно пожала плечами: мол, не могу обсуждать эту проблему с вами сейчас. Женщина понимающе кивнула.