Вера в сказке про любовь

– Уг-ку, – ответила Кариша.

Кнопочку «завершить» на смартфоне я нажимала уже на более громком «не дергай за сись…» За что конкретно там дергал Жорж, я услышать не успела, да и чего-то как-то не хотела.

Теряю я ее, однозначно теряю. Последний незамужний рыцарь покидал ряды ордена Благородных Девиц, сраженный вражеским мечом в самое сердце. Как бы там ни шутила Карина, но Жорку она любила. Мама Жоры, понятное дело, от потенциальной дочери не в восторге, но ее понять можно. Если б такая девица вздумала с моим сыном «дружбу» водить, я б ее убила, честное слово. Каждой женщине хочется видеть возле сыночка милую, добрую, серьезную девушку, а не великовозрастную раздолбайку с непредсказуемыми выходками. Ежели она сукой окажется, ведущейся на материальное добро, а не бабой нормальной? Впрочем, волновалась Жоркина мама почем зря. Каринка в плане отношения к мужикам к моменту первой встречи с благоверным уже сильно смахивала на меня. Проще говоря, ей было приятнее существовать наедине с собой, чем готовить кушаньки заядлому холостяку, о чем она этому самому холостяку и сообщила на первой же минуте знакомства. Как сейчас помню кафе, мороженое, мы и Жорж с товарищем возвышаются над нашим столиком.

– Можно к вам присоединиться, дамы?

– Перепих – не тема. Мне лениво. Стиркой, готовкой не занимаюсь, вежливость к родственникам не проявляю, льстить не буду, и только на этих условиях готова выйти замуж.

Прилив впечатлений от подружкиных речей смыл обоих соискателей без труда, чего она, собственно, и добивалась. Одного Кариша не учла, что Жорж попадется ей в бассейне после фитнеса. Диалога или тем более взаимного влечения у них там не сложилось, само собой. Он все-таки не мазохист подходить к странноватой на всю голову тетке, да и еще тогда, когда она не при параде. Хочешь спугнуть мужика – смой косметику и одень резиновую шапочку для плавания. Даже если шапочка будет розовая и в цветочек, краше твой туго обтянутый череп от этого не станет.

Это в любовных романах ее прекрасное запретное тело скользит в воде, заставляя героя сгорать от желания прикоснуться и заполучить героиню в койку, сломив всякое сопротивление с ее стороны. В реале, получив от ворот поворот, мужик со спокойной совестью идет дальше. Баб, что ли, на свете мало? Если б не грибковая инфекция, каверзно поразившая ноги будущей влюбленной пары, и не уникальная способность Каринки в жажде расправы сносить всех и вся – фиг бы они с Жориком заговорили. А если б не время, проведенное за совместным выбиванием материальной компенсации из фитнес-центра, то фиг бы они сходили на свидание. Подруга до сих пор с блаженной и романтичной улыбкой вспоминает, как Жорик чесал и мазал ей пятки. Лично мне с моим живым воображением от этих рассказов не по себе. Впрочем, у каждого своя романтика.

Я полюбовалась на свои шерстяные белые носки и отправилась к окну. Открыв раму пошире, высунулась на улицу и принялась дурным голосом на максимальной громкости орать: «Пофи-и-иг». Старые жильцы были в курсе, что это не припадок у соседки, а кота домой жрать зовут. Зато частые прохожие с удивлением косились на странноватую женщину. Минуты две я погорланила – обычно этого вполне хватало, чтоб питомец услышал хозяйку и потрусил домой на глаза показаться. Через полчасика еще поору, на случай если далеко где был и не слышал.

Я выпрямилась, и надо же мне было взглянуть на полюбившиеся четыре окна «Пандоры». Оттуда на меня не мигая смотрел впечатленный Хуан. Видимо, помещение проветривал, и сквознячок донес истошный женский вопль. Как-то меня так пробрало прямо… Нет. Не от смущения. Смущение я переросла лет пять назад. Пробрало меня ёрничать. Ещё, как назло, эта блондинка в памяти всплыла. В общем, я возьми да и изобрази наигранное сексуально-заманчивое закусывание нижней губы в адрес аполлоноподобного. Аполлоноподобный сначала дернулся, потом пожал плечами и отвернулся. Ладно, юмор у всех разный. Я закрыла окно, опустила штору и отправилась на кухню, писать продолжение очередной романтишно-эротишной эпопеи.

«…Ира таяла в его руках, одна за другой волны оргазма смывали ее с головой, заставляя растворяться в этом мужчине. Сейчас его демоническая сущность правила бал, заставляя…»

Опять «заставляя». Чертовы повторы. Чтоб мать их. О чем это я?

«Сейчас его демоническая сущность правила бал, вынуждаяя…»

– Чтоб!.. – Я выругалась вслух и стерла дополнительную букву «я».

Эротичный настрой начинал медленно сходить на нет. Еще разочек матюгнувшись, продолжила ваять нетленку.

«…вынуждая отдаваться ему целиком, без остатка. Глаза его горели…»

Слишком много «его». Местоимения – адская ловушка.

«…без остатка. Кем бы он ни был, что бы ни сотворил, Ира готова была идти следом. То невероятное абсолютное ощущение близости, раз за разом сжигающее ее изнутри».

В философию ушла.

Я нервно поерзала на диване, стараясь устроиться поудобнее. Держать ноутбук на коленях – задача не из разряда приятных, но вполне себе терпимая. В искусстве жертвы неизбежны.

– Вер, еще вина?

Я перевела невидящий взгляд на лысого, постепенно возвращаясь в реальность.

– А что ты там пишешь? – проявил недюжинное любопытство Альбертович, так и не дождавшись ответа на предыдущий вопрос.

– Про то, как голый демон с огромным чле…

– А-а, мне вина еще дольешь?! – практически взвизгнула мама.

Рудольф задумчиво оглядел ее полный бокал и потянулся к бутылке.

– Конечно, долью.

– Какой все-таки ненормированный график, – запричитала родительница, стараясь отвлечь любимого мужчину от дочерней тотальной честности.

– У кого он нормированный, – поддержал ниочемную беседу Рудольф. – Это ненадолго, не переживай, – успокоил он маму.

Словно повинуясь словам хозяина квартиры, задребезжал дверной звонок. И это означало только одно – к нам явился Свет. От этой библейской мысли я хрюкнула, подавляя приступ смеха. Ну да. Со вчера мало чего поменялось и имя до сих пор слегка прикалывало.

Альбертович неторопливо отправился открывать. Мама же, пока суженый отвлекся, сурово погрозила мне пальцем, на что я заулыбалась и изобразила непотопляемый жест «V».

– Знакомьтесь! – с интонацией ведущего мирового телешоу провозгласил вошедший Альбертович. – Мой сын Пересвет…

Права была Кариша. Пересвет он. Я, затаив дыхание, ждала обладателя имени. Даже ноутбук закрыла и в сторону отставила. Каков он, мужественный сын бритого программиста? С чем пришел он к нам? Добрый ли человек, али злой?

И вот в дверном проеме возник он…

– Хуан Рудольфович?! – всплеснула я руками, понимая, что хуже врага, чем мой бескостный язык, у меня просто нет.

Да и у мамы моей тоже. Победная, гордая улыбка сползла с лица Альбертовича.

– Какой Хуан? – не понял мамулин суженый.

А теперь, по закону жанра, поскольку я вся такая язвительная прям такая, и вся такая нахальная, и неприступная, и не нуждающаяся в отношениях, мужик проникнется раненой гордостью, воспылает дикой страстью и прилипнет ко мне, как банный лист к заднице. Ну да… Разбежался и прыгнул.

– Ой, да это, наверное, очередной персонаж! – вступилась моя находчивая родительница. Кровные узы на лицо, а точнее, на язык. Мама только на первый взгляд божий одуванчик, на деле она у меня кусается. – Вера и на улице так же себя ведет с прохожими. «Ой, мама! Смотри, это же Астарот!» Или «это же Катя!» Вот и думай, какой Астарот, какая Катя… А давайте перейдем сразу к главному! Свет, ты голодный, наверное?

Рудольф расслабился, заулыбался, Рудольфович же, смерив меня прохладным взглядом, кивнул маме и прошел к ближайшему креслу. И вот что поразительно: я не напряглась, не расстроилась и даже не ощутила и намека на «печальбеду». Когда по-настоящему устаешь от чего-то, начинаешь воспринимать жизнь под иным углом. А я от многого устала. Стоит лишь задуматься о жизненных устоях, воспринимаемых нами с детства как должное, и волосы дыбом встают. В тридцать женщина должна быть замужем, иметь детей, лучше всего двух, при случае похвастаться высшим образованием и, несомненно, шагать ввысь по карьерной лестнице. Но почему именно так, а не иначе?

Если должностные, образовательные вехи можно объективно объяснить возможностью чувствовать себя независимой, не голодной, одетой и обогретой, то остальное… Остальное вызывает массу вопросов.

Для чего нужны дети? Чтобы кто-то принес стакан воды в старости? Вроде прислуги. Или, может, для того чтобы не было скучно? Вроде игрушек. Или потому, что так принято? Вроде все пошли, и я пошел. Сколько женщин рожают ребенка по-настоящему ради ребенка? Сколько женщин наслаждаются процессом роста своих чад, не матеря и не шпыняя их?

А замужество. Кто сказал, что штамп в паспорте сделает двоих людей семьей? Он, штамп, волшебный разве и улаживает все конфликты? Или, быть может, сделает женщину и мужчину умнее и терпимее вдруг по щелчку? Фразы «я люблю» ой как мало для заключения брака. Нужно понимание и искреннее осознание, для чего двое женятся, иначе это просто узаконенный перепих.

Или поведенческие нормы морали. Вежливость, радушие… Я думаю о чем-то, почему не могу сказать человеку в лицо, что именно я подумала? Разве это так ужасно, говорить правду? Если я вру – я вежлива, если я говорю правду – я веду себя асоциально. Выходит, ложь – благо? Я попыталась с порога сказать Хуану, кто он, мама меня прервала. Кто из нас двоих свободнее сейчас: я или она?

Пока я преуспевала в субъективной философии, родительница, непрерывно щебеча, накрывала всем на стол. Это я уже, плод любви пикачу и черепашек ниндзя, предпочитаю устраивать столовую на кухне, а вот мама моя, воспитанная на фильмах о весне и Волге, мультиках про Чебурашку и большой важности серванта с хрусталем в каждой советской квартире, предпочитала накрывать поляну по старинке – то есть в гостиной, возле телика. Вино, водка, три вида салата, нарезка, горячее, тортик и чаёк. Рудольфовича по молодости лет посадили супротив меня – событие оказалось досадным для него и почему-то смешным для меня. Причем чем больше хмурился Хуан, пережевывая мамулькины голубцы, тем больше веселилась я, особенно когда подкатывали воспоминания про нас с Каринкой, вечерами дежуривших у кухонного стекла.

Я доедала добавку, когда Рудольф пнул сына под столом и посигналил проявить вежливость в адрес вероятной сводной сестры. Я отложила вилку и нарочито выжидающе уставилась на взбешенного Пересвета. Нет, он, конечно, не хмурил лоб, не грубил и не пинал отца в ответ, лицо его было непроницаемо, но вот желваки… Зубы аполлоноподобный сжимал с такой силой, что это становилось очевидным. Забавный Динозавр. Никогда раньше к ним так близко не подходила и не изучала, всегда как-то ума хватало держать свою чувствительную натуру на расстоянии пушечного выстрела, а тут нос к носу столкнули. Интересный опыт.

– Книги пишете? – садистским тоном начал любезничать Свет.

Несмотря на полную боевую готовность, я поперхнулась. Неожиданно противно у него это вышло и злобно главное-то как.

– Пишу.

– Про любовь? – он это таким тоном спросил, равно что: «Чем занимаетесь по вечерам? Дьявола вызываете? Младенцев в жертву приносите?»

– Да все больше как-то про секс.