Оценить:
 Рейтинг: 0

Аудиокнига Чагин

Евгений Водолазкин – автор романов «Лавр», «Авиатор», «Соловьёв и Ларионов», «Брисбен», «Оправдание Острова», сборников короткой прозы «Идти бестрепетно» и «Инструмент языка», лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна» и «Книга года». Его книги переведены на многие языки.
Исидор Чагин может запомнить текст любой сложности и хранить его в памяти как угодно долго. Феноменальные способности становятся для героя тяжким испытанием, ведь Чагин лишен простой человеческой радости – забывать. Всё, к чему он ни прикасается, становится для него в буквальном смысле незабываемым.
Всякий великий дар – это нарушение гармонии. Памяти необходимо забвение, слову – молчание, а вымыслу – реальность. В жизни они сплетены так же туго, как трагическое и комическое в романах Евгения Водолазкина. Не является исключением и роман «Чагин». Среди его персонажей – Генрих Шлиман и Даниель Дефо, тайные агенты, архивисты и конферансье, а также особый авторский стиль – как и всегда, один из главных героев писателя.
Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2021

Скачать книгу

Слушать онлайн


Спасибо! Ваш отзыв был отправлен на модерацию.

Отзывы

kwaschin
Отзыв с LiveLib от 16 июня 2023 г., 20:02
Новую книгу Водолазкина в этом внезапно (на самом деле, нет) образовавшемся вакууме я ждал с особенным интересом. Но вот наконец купил. И что? Правильно, и пролежала она у меня больше двух месяцев нечитанная, а потом еще и застопорилась на сотой странице. А почему? Кто знает…В общем-то, я не могу сказать, что книга меня разочаровала. Нет, Водолазкин по-прежнему хорош, хотя такого восторга, как «Лавр», «Оправдание острова» или «Сестра четырех», которые я проглатывал буквально за день, новый роман не вызвал. Но теперь пару слов собственно о книге.В романе «Чагин» Евгений Германович продолжает разрабатывать свои излюбленные темы времени и памяти, причем память здесь не только отличительная черта заглавного героя мнемониста Исидора Чагина, но и единственный источник знания о нем. Чагин дан нам исключительно в воспоминаниях, даже его дневник дан нам не напрямую, а через восприятие его более молодого коллеги, разбирающего бумаги мнемониста. В этих воспоминаниях Исидор Чагин выглядит довольно противоречиво: он и сотрудничает с «органами», участвует в околошпионской истории, выступает в качестве артиста… ‑ константа только одна – его феноменальная память. Таким образом, Водолазкин опять касается темы отдельной личности в истории, показывая, что остается не сама личность как она есть, а лишь набор образов-воспоминаний, зачастую очень субъективных и даже противоречащих друг другу.Собственно, вот и все, что у меня пока есть сказать по поводу данного романа.
rezvaya_books
Отзыв с LiveLib от 8 февраля 2023 г., 13:32
У Данте говорится, что есть две реки - Лета и Эвноя. Первая - река забвения, уносит в свои воды всё плохое и грешное. Вторая - река памяти, сохраняет всё хорошее в жизни человека. Это действительно похоже на работу человеческой памяти: мы помним всё хорошее, а плохое - забывается или хотя бы теряет свою болезненность и остроту.Забывать - это порой великое милосердие.
Главный герой романа - Иси́дор Чагин - лишён этого милосердия. Он обладает феноменальной памятью и может запомнить любой текст, колонки цифр или, к примеру, список кораблей из Илиады. Все, что он прочитал, услышал, увидел, пережил - в фотографической точности хранится в его голове. Он не может ничего забыть. События, произошедшие много лет назад, не теряют в его памяти своей свежести и эмоционального накала, будто произошли только что.Роман состоит из 4 частей, в каждой из которых свой рассказчик. Из дневника Чагина и воспоминаний тех, кто его знал, создаётся жизнеописание несчастного мнемониста. Настроение частей книги очень разное, особенно выделяется вторая часть: там мне казалось, что я читаю Пелевина. Было смешно, абсурдно и стебно. Но смешно до поры до времени, когда узнаешь причины этого "смеха". К третьей части и к финалу я уже узнавала Водолазкина - писателя философского, трогательного, душевного, а в конце даже немного сентиментального - ведь книга прежде всего о любви.В романе переплетаются разные жизни: Чагин, выдумщик и первооткрыватель Трои Шлиман, Даниэль Дефо. А ещё к ним присоединяются "Илиада", "Ленин и печник" Твардовского и даже Чехову нашлось место. Из всего этого набора выстраивается необычная мозаика.Также отмечу, что у Чагина есть реальный прототип - Соломон Шерешевский, советский профессиональный мнемонист, память которого исследовал нейропсихолог А. Лурия. Водолазкин для образа Чагина использовал нейрофизиологические особенности работы мозга Шерешевского, его техники запоминания. Драматическая же история жизни Чагина - вымышленная.Тема памяти оказалась очень интересна. Это не просто история об уникальном мнемонисте. А именно о сущности памяти, ее связи с фантазией и вымыслом и связи последних с реальностью. "Фантазия - это жизнь в ее идеальном проявлении". Мне понравилась идея одного из персонажей о том, что жизни "рифмуются" - и на примере Чагина и Веры, Павла и Ники, Чагина и Шлимана и разных деталей мы видим некоторую цикличность. Память и время - любимые темы Водолазкина и он умеет ими "играть". Мне это нравится. У меня есть желание перечитать роман, так как кажется, что я упустила некоторые взаимосвязи, некоторые детали пазла в рассказах разных персонажей.
Размышляя над романом, я пришла к мысли: а был ли финал отношений Чагина и Веры реальным? Или же это фантазия? Впрочем, если следовать философии Чагина и других персонажей, разницы практически нет.В то же время я не могу сказать, что книга читается легко. Временами было немного скучно или не совсем понятно. Но общее впечатление очень хорошее, потому что книга заставляет размышлять и осмысливать прочитанное, она не отпускает, когда закрываешь последнюю страницу. Спектр мыслей и чувств, которые вызывает роман, очень широк. Думаю, это тот случай, когда помимо основных мыслей, высказанных романом, каждый читатель найдет свои собственные "рифмы", созвучные с его жизнью.Если вы уже знакомы с творчеством Водолазкина и вам понравились другие его романы, то точно рекомендую читать.
NikitaGoryanov
Отзыв с LiveLib от 28 ноября 2022 г., 12:00
Когда я впервые услышал о Чагине и его способностях - не поверил. “Так прям берет и запоминает? Любой текст и числовой порядок? Брешишь!”. Каждый сотрудник архива знал, что я убежденный скептик и даже во вполне реальные отклонения верю с трудом. “Как-как говоришь? Мнемиист? Мемуарист? Мнемонист?”. Слово мне было не знакомо. Гуляла, конечно, мыслишка, что архивные меня намеренно разводят всей гурьбой, но все-таки как-то не верилось, - что-что, а ложь я распознать в состоянии - не прошла спецподготовка даром. “Хорошо, хорошо, допустим верю, так и что - помнит и все, больше никак способность эту свою мозговую употребить не умеет?” - спрашивал я у Тани с Леной за чаем с печеньем. “Как же не умеет, Николай Степанович?! Все он умеет и как-то раз при всех навык свой мнемонический продемонстрировал! Целое выступление закатил”. “И прям все, все запомнил? Ничего не упустил?”. “Ни-че-го! Вот так, Николай Степанович, вот так”. Лукавить не буду - заинтересовал меня этот Исидор. Нам бы в свое время такие в спецуре понадобились, это ж заместо камеры или диктофона его употребить можно! Во дела... Заинтересовать меня Исидор заинтересовал, но к тому моменту, как я на службу заступил, он из архива уже уволился. Кто про Альцгеймера говорил, кто про деменцию - не знаю, короче. Позабавился я рассказам о нем, поразмышлял, ну и забыл благополучно. Покуда не прознал как-то утром, что умер Чагин и всех сотрудников на похороны приглашают. Неудобно мне было являться - не знал я его все ж как следует, слышал, что там да сям преуспел, вроде даже в цирке выступал, или как там... варьете! Ходили и про Лондон слухи, мол он студентом еще туда ездил, но в это я слабо верил, ну какие в те года Лондоны для обыкновенного архивиста-то. Бред да и только. Короче, пошел на похороны. Опоздал. Пришел к поминкам, ничего толком не потеряв, - водка на столе имелась, батон с колбасой тоже, слезы ни у кого в тарелку не лились - ну и слава Богу! Поел, значит, выпил, ну и полез про Исидора всех расспрашивать. Какой мути я только не наслушался. Кто говорил, что диссидентом Исидор был, кто, наоборот, что двойным агентом и на самом-то деле работал наш мнемонист на КГБ. “Коллега что ли? - подумал я про себя. - Да вряд ли”. Наверняка можно было сказать только, что Чагин все же воевал, а, стало быть, - мужик, и то, что память впрямь была у него выдающаяся. С этими знаниями я и покинул поминки на чьих-то, возможно даже на своих, ногах.Так бы я свой интерес к Чагину и удовлетворил, да не тут-то было - дневник его, с которым работал один из наших архивистов, украли. Сказал мне Директор, Аскольд Романович, иди, значит, Коля, посодействуй, вдруг чего и выяснить сумеешь, полиции поможешь - опыт есть как-никак. В розыскных мероприятиях я участвовал всего раз в 1985 году, когда “Лесополоса” была. Да и то, особого применения мне тогда не нашлось - бродил по станциям, катался на электричках, - скука одним словом. Вот и в этот раз особой веры в свои поисковые способности не было, но, из-за прежнего интереса к Чагину, согласился.К полицейским толку идти не было - с какого они должны, что-то охраннику архивному рассказывать, пусть даже и с опытом работы в органах. Поехал сразу к Паше Мещерскому, который видел дневник последним. Обитал он в то время в квартире покойного Чагина, недалеко от памятника Пушкину. Я, конечно, в призраков не верю, но жить в квартире недавно почившего, чужого тебе человека - странная какая-то затея. Да и квартирка убогая, чем-то напоминает уголок этого, как там, Рассольникова из книжицы Достоевского, которую мы еще в школе читали. Пришел я, значит, к Пашке, стучу в дверь, да она и так открыта. Захожу и с порога ему: “Ну и чего удивляться, что дневник поперли, ты же дверь не запираешь, лифтер, блин”. Мещерский в тот момент лежал на скрипучей кровати, весь серый, с влажными глазами. “Павел, ты чего это грустный такой, ну поперли дневник и дальше что? Не ты же виноват”. До этого момента он мне так ни одного слова и не сказал - ни привета, ни доброго дня. Начал я его тормошить, выпить предлагал - водка то все лечит, - но нет, уперся и молчит, на шкаф смотрит, маска там какая-то дебильная стояла, африканская что ли или еще дикарей каких. “Ладно, - говорю, - ты, Пашка, погрусти, проспись, а я к тебе завтра еще разок наведаюсь, ты только не грузись сильно, ты ж ни в чем не виноват”. Странный он был, близко к сердцу пропажу принял что ли? А, может, на личном не лады? Хм, может и так.На следующий день к Паше я так и не попал - в архиве телега пропала (пустая), пришлось разыскивать. Целую неделю над пропажей бился, а потом под лестницей ее Таня обнаружила - сама забыла, что туда поставила, когда свет в пятом отсеке выключала.Второй визит к Паше выдался куда более продуктивным. Пришел я к нему, стучусь - дверь в этот раз была закрыта - а в ответ голос: “Иду, иду”. Дверной глазок потемнел, а потом и дверь отворилась. “Николай Степаныч, добрый вечер, а я Вас уже вторую неделю дожидаюсь!”. Был он какой-то радостный слишком, воодушевленный. И все время хихикал, произнося мое имя. Дурень. Усадил меня Паша на стул, вручил чашку с чаем и понеслось. Начал меня про службу расспрашивать, про кружки диссидентские, про библиотеку какую-то, - а я знать об этом ничего не знаю. Проговорил он так битый час, на каждое мое слово - двадцать своих. Появилась надежда, что и про дневник новую информацию раздобыть получится или хотя бы про самого Чагина. Осталось только беседу нашу в нужное русло завернуть. “Паш, ты это, погоди. Я к тебе и сам-то с вопросами пришел. Про дневник чагинский расспросить хотел”. “Ах, Николай Степанович, так вы бы это сразу и сказали, я же с превеликим удовольствием! Вы же поймите, Николай Степанович, все это было, было, было, свершился дней круговорот, и никакая, запомните, никакая сила или ложь прошедшее не вернет. Никакая!”. “Паш, ты эт, принял чего?”. “Принял, принял, Николай Степанович. Письмо сегодня получил, электронное, не беспокойтесь, и там...”. Тут он опять начал мне про какие-то свои личные переживания трепать. Пять минут, десять, послушал я его и не выдержал: “Паш, кончай уже, я не за тем пришел, чтобы про женщин твоих говорить. Давай ближе к дневнику”. “Хорошо, хорошо, Николай Степанович, хорошо. Вы мне только скажите сперва, вам о Чагине известно-то хоть что-нибудь?”. “Ну, знаю, что воевал, что память железная была... а, точно, в цирке вроде работал, с цифрами трюкачил”. “Понятно. То есть ни о шлимановском кружке, ни о работе на органы и даже о его адюльтере с близняшками вам ничего не известно?”. “Адью.. что? Не, только о КГБ что-то краем уха слышал...”. “А не интересно ли вам узнать, Николай Степанович, об Исидоре чуточку больше? Может это вам и в поисках дневника поможет”. Слушать Пашу мне не больно-то и хотелось - чудаковатый он какой-то. Но и дома меня никто не ждал, планов на остаток дня не было, разве что к Неве прогуляться. Да и Чагин по прежнему вызывал у меня интерес. “Ладно, Паш, ты только на стол что покрепче поставь, а дальше рассказывай, кто такой, этот твой, Исидор Чагин”.«Обрывки воспоминаний как куски мяса в бульоне. Бульон - забвение».Удивительно, но прочитав книгу, я так и не могу с полной уверенностью сказать, что знаю, кем был Исидор Чагин. Роман поделен на четыре части. В каждой из них мы узнаем новую историю Чагина и каждый раз из чужих уст. В первой части, которая, казалось бы, должна быть самой откровенной, - ведь в ней Павел Мещерский читает дневник Исидора, - читателю доступна только интерпретация интерпретации чагинской жизни. Владелец дневника с самой первой страницы обозначает, что ведение записей нужно ему не для запоминания, а для осмысления произошедшего. Мозг Чагина устроен таким образом, что все слова и образы он запоминает буквально. Скажешь ему, что подозреваемый упорхнул за железный занавес, - он так и поймет, что некий человек каким-то образом перелетел через металлическую ограду и полетел на юга.«Могут спросить: для чего, обладая феноменальной памятью, ты решил вести Дневник? Отвечу так: память лишь воспроизводит события, а Дневник их осмысливает. Если подходить к делу ответственно, то писать надлежит в утренние часы, пока мозг свеж».Новый роман Водолазкина не о памяти в прямом смысле слова. “Чагин” про опосредованное восприятие одного человека другим, о мифотворческом формировании образа человека и истории его жизни. Не зря автора часто сравнивают с Умберто Эко. В “Баудолино” итальянец писал о том же. События чьей-то жизни осмысляются посторонними совсем не буквально, наоборот, людям свойственно интерпретировать каждое событие по-своему - приукрашивать одни действия, опускать другие. Чагин Водолазкина не определенный человек со вполне документальной историей. Чагин - миф. Водолазкин демонстрирует читателю, как человек может превратиться в лирического героя устами чужих и близких людей. Кто-то знал его лучше, кто-то хуже, но на выходе всегда один и тот же результат - художественный пересказ реальной жизни.«- Ты смотришь на человека сквозь призму его биографии. А биография от него не зависит... Зависит, конечно, - поправился Исидор, - но в довольно небольшой степени. Она не отражает, скажем, его дарований. Или - мечтаний. Я вот что скажу: о человеке нужно судить по его мечтам... Смешно?»Самая многообещающая тема романа - обладание абсолютной памятью, - вышла у Водолазкина не такой уникальной, как того хотелось. Помнить все и не иметь возможности забыть - чудовищно, страшно. Автор подробно и весьма чувственно описывает все недостатки такого “дара”. Помнить каждое предательство, каждое оскорбление, каждый неверный поступок. Развивая тему, Водолазкин затрагивает и забвение - противоположную крайность сверхпамяти. Здесь тоже ничего нового. Не помнить счастливые моменты, глаза возлюбленной, голос матери... Вот и выходит, что лучшего всего где-то посередине - быть в гармонии со своей памятью, уметь доставать из воспоминаний необходимое, не жить памятью, а сожительствовать. Да, мысль верная, правильная, но она избита, вторична. Вспомнить хотя бы “В поисках утраченного времени” Пруста, “Предчувствие конца” Барнса или упомянутого выше “Баудолино” - “Чагин” на их фоне меркнет.«Счастье мое, где оно? Явственно уже чувствую, что не в будущем. А если в прошлом, то почему я его не заметил? Потому, наверное, что во времени, которое всё ещё длится, не говоришь себе: вот оно, счастье. А говоришь, напротив, спустя годы: такой-то и такой моменты моей биографии и были, оказывается, счастьем»У Водолазкина в который раз получилось рассказать интересную, красиво оформленную историю, с прекрасным стилем, ворохом аллюзий на отечественную поэзию и занимательной, нелинейной формой повествования. Прочитать роман нужно - это выдающаяся проза нашего с вами современника, которая в будущем наверняка попадет в список школьной программы, а уже в следующем году получит номинацию на “Большую книгу”. И все же роман не выделяется на фоне библиографии автора и не дарит читателю новых ярких впечатлений, которые мы привыкли получать от прозы Евгения Водолазкина.«Люди не любят тех, кто лжет по мелочам, и боготворят поэтов, которые лгут только в самом главном»(Баудолино)

majj-s
Отзыв с LiveLib от 22 октября 2022 г., 12:36
Есть обстоятельства, в которых вероятность события обладает таким притяжением, что не следовать ему невозможно. Кролик, в общем, не собирался в пасть к удаву, а глядишь — и прыгнул: обстоятельства.Герой нового романа Евгения Водолазкина мнемонист. Способность запоминать и воспроизводить необычайно длинные сложные тексты, сама по себе уникальна, но найти ей применение в обыденной жизни непросто. Полезно для лектора, однако требует дополнения риторикой и фундаментальными знаниями. Можно на эстраду, но тут необходим артистизм, талант шоумена, экстравертность. Для разведчика хорошо - взглянул раз на секретный документ и он у тебя в памяти, хотя шпиону нужна сложнейшая подготовка. А нет особых способностей, иди в архивисты.Он пошел. И прозябал в чине архивиста, распространяя запах дегтярного мыла и чеснока, сочетанием двух этих народных средств, так гармонирующих с фамилией Чагин, защищаясь от вирусов. Шутка про книгу "Пятьдесят оттенков серого", словно бы написанную про него - в буквальном смысле, а не в том, какой вкладываем, зная контекст - эта шутка его молодого коллеги и преемника словно бы завершала компендиум знаний об Исидоре Пантелеевиче.Вы не сказали бы, глядя на этого невзрачного человека, что довелось ему не только побывать в перечисленных ипостасях, но и справляться всякий раз блестяще. Отчего же так безрадостно и блекло закончил карьеру и самую жизнь? Разные бывают обстоятельства, разные потребности у людей в блеске и публичности, что для одного болото, для другого тихая гавань. И потом, кто же вам сказал, что безрадостно? Чтобы судить о человеке, надобно знать его. Вот мы и узнаем.История жизни Исидора Чагина, рассказанная им самим в дневнике и людьми, знавшими его в разные периоды жизни. Одаренный юноша, глубоко порядочный человек ("благородный муж" конфуцианской традиции), гениальный резидент, яркий талантливый артист, романтический возлюбленный - и это все о нем. Уникальность "Чагина", для меня, по крайней мере, прежде такого не встречала, в том, что одним из летописцев выступит человек, разрушивший его жизнь. Ту жизнь, в которой он мог быть счастливым мужем и отцом, успешным ученым, патриархом большого клана, известным, обеспеченным, уважаемым.Внешняя атрибутика реализованности, так мало общего имеющая с тем, что подлинно нужно человеку, но столь весомая в глазах социума, может и суета сует. Но украденная любовь, сломленное самоуважение, одиночество взамен тепла, заботы и понимания - это то настоящее, что они могут у нас украсть. Наверно в любом месте-времени, но в полицейском государстве это происходит естественно, за отсутствием сдерживающих факторов как таковых."Чагин" об этом, о том, что есть обстоятельства, над которыми мы не властны. Что иногда приходится оставаться там, откуда уйти не можешь, тихо ненавидя и казня себя потом всю жизнь. Мы всякий раз ищем скрытого смысла в названии, меня цепь ассоциаций привела не к березовому грибу, в сути своей паразиту, губящему дерево, но по неподтвержденным сведениям профилактическому средству от рака. Не к страшненькому на вид, предположительно полезному наросту, а к бальзаковской шагреневой коже. Неотвратимо ужимающимся возможностям, трагически сокращающейся жизни.Евгений Германович не был бы писателем, которого мы любим, если бы не подарил прощения и оправдания. Окончание в духе гоголевских "Старосветских помещиков" , которые не про мещанство, а про самую нежную долгую любовь - этот финал прекрасен.

и сны твои, мой Телемак, безгрешны

Другой формат

Книга Чагин

Другие электронные книги автора Евгений Германович Водолазкин