На сломе эпохи (1993 – 2005 годы)

– Думаю, что разработчики бюджета загнаны в какие-то пределы. Инфляцию создают те деньги, которыми располагают богатые, и которые «наличкой» ходят в обороте, а не мизерные повышения пенсий. Власть, как и раньше, одурачивает население, а теперь и депутатов. Основная причина заключается в том, что такое регулирование доходной и расходной части бюджета власти нужно, чтобы продолжать создавать видимость, что вот, мол, Казахстану трудно, финансов не хватает… А на самом деле, если держать контроль над денежным оборотом, и собрать все финансы в бюджет, то даже сегодняшняя разваленная экономика Казахстана в состоянии обеспечить нормальный уровень жизни 15 млн. населения.

Экономику то ли «перегрели», то ли «ушатали»…

– Может это еще связано с пониманием Правительством природы того экономического роста, который сейчас идет в Казахстане? То есть за счет экспорта продукции мы получаем приток извне капитала, и если его сейчас пустить на потребление, то действительно инфляция резко подскочит?

– В принципе реального роста экономики нет. В определенной степени сейчас рост создается за счет улучшения учета нефтедолларов. Средства массовой информации утверждают, и правительство не отрицает, что ежегодно не учитывается 1 млрд. долларов. Мы не настаиваем на вложении этих денег в заработную плату. В расходной части бюджета можно было бы предусмотреть направление некоторой их части на решение проблем остронуждающихся пенсионеров, а также финансирование реальной экономики. Например, на строительство дороги Алматы-Астана сейчас привлекаются кредиты из других стран, и если уже есть «перегрев» финансами экономики, о чем говорят в Правительстве, то почему надо деньги занимать у других под определенные проценты, а не направлять на стройку свои от «перегретой» экономики, от сверхдоходов?

– Вы сказали, что в Казахстане нет экономического роста, но тогда как понимать слова премьер-министра Токаева на недавнем заседании правительства, где он назвал прибавку в 2000 году в размерах 12- 14%?

– Вы правы, что он назвал эту цифру. А глава государства приводил еще большую – 17-18%, в некоторых областях он говорил и о сокращении безработицы на 1%. Эти цифры привязаны к уровню 1999 года. А это был «провальный» год. Нам говорят, что это было связано с отпуском в «свободное» плавание тенге и кризисом в Восточной Азии и России. На самом деле в этот период никто экономикой не занимался. Это был год выборов. Президента выбрали и все службы, обслуживающие эти выборы, ходили праздновали, а потом надо было своих депутатов провести в Парламент. Я имею в виду, что положительной устойчивой динамики нет. Почему правительство остерегается в планировании бюджета? Оно осознает, что нет устойчивой тенденции, поэтому не выкладывает все, что можно в доходную часть.

– Ну, хотя бы можно сказать, что экономический кризис в Казахстане закончился?

– Экономический кризис не останавливается. Своей глубиной он охватывает многие жизнедеятельные стороны нашей экономики. Реально восстановленных предприятий, хотя бы эквивалентных таким, какие были в 90-м году, нет. Лишь кое-где, за счет инициативы отдельных предпринимателей, где нашли кредиты, еще что-то делается. Мы вообще от уровня 90-го года пошли вниз процентов на 60-65. Вести речь о восстановлении можно лишь тогда, когда объем производства будет эквивалентным уровню 90-го года. Этого не будет в ближайшие 10-20 лет. Что касается ежегодного роста и падения, то это не означает, что у нас прекратился кризис. Это означает, что мы шатаемся. Положительно можно будет оценить лишь такие изменения, когда хотя бы 3-4 года у нас сложился плюсовой результат.

Интеграция стран СНГ не в интересах Назарбаева?

– С середины 90-х годов Президент Назарбаев выдвигал много предложений по интеграции стран СНГ, но фактически процесс шел в обратном направлении. Как Вы считаете, что мешало реализовать все его идеи?

– В любой ситуации главный фактор, который определяет результат дела, это интерес. У Назарбаева был интерес создать национальную буржуазию, национальных капиталистов. Это открыто было объявлено им в начале 1994 года после роспуска Верховного Совета 12 созыва. Он даже называл цифру: порядка 350 тыс. буржуа надо было создать. Они будут богатыми, будут платить налоги, и за счет этих налогов будем обеспечивать остальных. Но эта идея была политическая. Он был намерен тем самым создать социальный слой, поддерживающий именно его. Однако даже эта идея провалилась. Нет таких у нас богатых людей, которые могли бы сейчас устраивать сотни, тысячи людей на работу на своих предприятиях и зарабатывать за счет экспорта и обогащения внутреннего рынка отечественными товарами. Таковых нет. Есть лишь единицы. Я бы даже согласился внутренне (хотя идеологически я не согласен), если бы на самом деле этот его интерес был бы реализован и создан слой капиталистов. Не воровских, а настоящих, работающих, которые пусть не создавали, но хотя бы не давали падать нашей экономике.

Интереса по сохранению экономики у Назарбаева не было. Он не ставил перед собой задачу сохранить положительные результаты социализма и социальной защиты. Все пустил на самотек, объявив, что переходим к рынку. А что такое – рынок? По его мнению, рынок сам себя регулирует и правительству нечем заниматься. Вот главная ошибка государства. Конечно, этим болеет не только Казахстан. Он больше, другие меньше. Я был в Беларуси и Узбекистане в разное время после провозглашения независимости. В Узбекистане, например, сохранилась помощь сельскому хозяйству. В Беларуси не только сохранили сельское хозяйство, но даже оставили колхозы и совхозы. Тем самым, у них падение меньше и даже сейчас идет уверенная тенденция подъема экономики. Узбекистан потерял свой уровень только в 1992 году против 91-го, потом был либо на уровне, либо терял всего 1-2%. Поэтому сказать, что рынок виноват, переходная экономика и поэтому мы живем плохо, это просто для отвода глаз. Поэтому то, что связано с заявлениями Назарбаева об интеграции, о восстановлении производственных и научных связей со странами СНГ, это все было на бумаге. Практического шага никто не сделал. И другие президенты и Назарбаев. Это не соответствовало его интересам. Если он пойдет интегрироваться, то интеграция будет и во властных структурах – он чему-то должен будет уступать. А сейчас… Пример с нефтепроводами. Сколько у него уже было разных вариантов по маршрутам. Съездит в Турцию – говорит пойдем через Туркестан, поедет в Иран – через Иран, в Америку – через Азербайджан, в Россию – через Россию, так вообще невозможно управлять экономикой. Она этого не терпит. Партнер должен быть выбран обосновано. Или еще пример – договоренность о нефтепроводе в Китай. Да у нас не хватает добычи, чтоб заполнить уже имеющиеся нефтепроводы, а туда надо гнать в 2-3 раза больше. Это вообще не проект, а прожект. Все это делается чисто в политических целях.

О коммунизме, реальности и глупости.

– Серикболсын Абдильдаевич, вы экономист и коммунист. Сейчас говорят, что коммунистическая идея с точки зрения теории и практики себя не оправдала, что это «исторический тупик». Вы подобные оценки считаете ошибочными как ученый или над вами довлеют прежние догмы?

– Я, прежде всего, реалист, а потом, может быть, коммунист. Вообще, марксизм-ленинизм это учение, которое призывает к реализму. Это наука, а не догма. Способ управления экономикой совершенно определенно меняется с ростом производительных сил и с изменением производственных отношений. Маркс, когда писал Манифест, не говорил, что это новое учение. Особенно в его социальной части. Он говорил, что тысячелетиями люди думали о более справедливом устройстве общества. Поэтому то, что я коммунист, означает, что я убежден, что современное общество должно защищать в первую очередь социальную сторону жизни. Что касается догм, то Маркс говорил, что социализм нельзя построить в отдельно взятой стране, а Ленин построил, так что – он не был марксистом? А что продиктовало? Ситуация. Тогда в царской России созревала такая возможность, что надо было взять власть. И объявить это «социалистической революцией». Сейчас компартия в Казахстане не у власти и объявить, что наша задача строить коммунизм, было бы глупостью. А мы должны строить политику, исходя из данных: какое сегодня общество, с кем мы имеем дело и на что можем рассчитывать. Поэтому мое поведение совершенно определенно исходит из того, что я знаю марксизм лучше, чем мои оппоненты. Марксистская теория о производстве, о законе стоимости – все это было привязано к капиталистической системе. Весь капиталистический мир сейчас не отвергает марксизм, а наоборот – наиболее крупные предприниматели и идеологи капиталистической экономики считают, что тома «Капитала» Маркса являются их настольной книгой. Потому что пренебрегать отношениями людей в процессе производства, распределения, обмена и потребления невозможно никому. Многие ошибались, что в Советском Союзе не было рынка. Глупость. Рынок появился тогда, когда появилось товарное производство. При советской власти рынок был, но регулировался в плановом порядке. Сейчас все больше превалирует собственник. Я не преувеличиваю роль собственника, я выступаю за преимущество конкуренции. Независимо от того, это государственное предприятие или частное, самое главное, чтобы продукция находила спрос.