Корректор. Книга вторая. Птенцы соловьиного гнезда

– Проходите, – вяло сказал он. – Извините, мать сегодня еще не заходила, а мне хреново. Так что угощать нечем.

Он повернулся и по короткому коридорчику ушел в комнату. Разувшись и прикрыв дверь, Томара и Карина последовали за ним. Парень забрался в кровать под одеяло, лег на спину и неподвижно уставился в потолок.

В комнате стояли отчетливые запахи немытого тела и лекарств. Белье на постели пропотело, и смятые скомканные простыни свисали до пола. На столе негромко бормотал терминал с выключенным экраном – транслировали новости. Томара подошла к кровати и пощупала лоб парня.

– Как ты себя чувствуешь, господин Мири? – спросила она, доставая из сумки диагност и разматывая провода.

– Плохо, – буркнул он. – Кашель все сильнее, кровь отхаркивается. Вон… – Он выпростал из-под одеяла руку и поднял с пола скомканную бумажную салфетку, на которой явственно проступали красные пятна. – В груди больно, когда глотаешь. К трем врачам ходил – только головой качают и прописывают всякую хрень, от которой лучше не становится. Бронхит вылечить не могут, коновалы!..

Последнее слово он словно выплюнул, бросив на Томару презрительный взгляд.

– Я посмотрю тебя, господин, – не отреагировав на шпильку, произнесла хирург. Она откинула одеяло и быстро наклеила электроды на грудную клетку. – Повернись на бок, мне нужно прицепить датчики на спину.

Юноша безразлично повиновался.

– Зачем вы пришли? – глухо спросил он в стену. – Я не звал. У меня больше денег нет на врачей, я на пособии. Меня уволили неделю назад, и страховка исчерпана.

– Мы не возьмем с тебя денег, – качнула головой Томара. – Перевернись обратно на спину, пожалуйста. Так… теперь полежи спокойно.

Она быстро прогнала тесты. Характерные изменения тонуса легких и тканей средостения, признаки сильных болей, пока заглушаемых прописанными анестетиками… Да, все развивается словно по учебнику. Шансов на спонтанную ремиссию никаких. Да и вообще, сказки все это.

– Ну что? – спросил ее Мири. Он отчаянно старался казаться равнодушным, но в его голосе крылись нотки тщательно запрятанной надежды. – Бронхит? Воспаление легких? Или современная медицина не в состоянии поставить даже такой диагноз?

Томара начала снимать электроды, избегая смотреть парню в глаза. Отложив диагност, она укрыла Мири одеялом, придвинула к кровати стул и села, краем глаза заметив, как Карина приблизилась и встала за спиной.

– Мири, – тяжело сказала хирург, – у тебя не бронхит. Тебя обманывали с самого начала. Намеренно обманывали. У тебя рак, Мири, неоперабельный рак четвертой стадии.

Одну или две минуты невыносимо напряженной тишины парень лежал неподвижно, глядя в потолок. Потом он обратил взгляд на Томару.

– И ничего нельзя сделать? – ровным тоном осведомился он. – Вырезать там что-нибудь, облучить?

– Обычными средствами – ничего, господин, – покачала головой хирург. – Диагноз поставили слишком поздно. У тебя очень много лимфоузлов поражено метастазами. Задеты бронхи, легкие, средостение, пищевод. Тебя не возьмется оперировать ни один хирург. Я покажу тебе…

Она извлекла из сумки планшет и включила его.

– Видишь? – она вызвала на экран томограмму и подсветила раковые узлы. – Вот твоя грудная клетка. Вот бронхи, легкие, пищевод, сердечная сумка. А желтые пятна – рак. Узлов слишком много. Резать тебя сейчас, облучать, травить химией уже поздно. Традиционные методы лечения имели смысл полгода назад, но тогда тебе еще не поставили диагноз.

Мири безучастно взглянул на экран.

– Я догадывался, что у меня не бронхит, – сказал он. – Курить я бросил периодов пять назад, лекарства горстями жрал, а кашель только усиливался. И глотать больно, и аппетита нет. Я смотрел симптомы в Сети, при бронхите так не бывает. Сколько мне осталось? – внезапно спросил он.

– Три-четыре периода максимум. И с каждым днем состояние продолжит ухудшаться.

– Понятненько… – криво ухмыльнулся юноша. – Ну, ждать я не намерен. Толку-то подыхать таким вот собачьим образом! Во всяком случае, госпожа, спасибо, что сказала правду. Ты только для того и тащилась в нашу глушь?

– Нет, Мири. Я бы не сказала тебе правду, если бы не могла предложить надежду.

– Ты хочешь меня оперировать? – сдавленным голосом спросил парень. – Ты же сама сказала – никто не возьмется. Да и зачем? Только мучиться лишний раз…

– Я не возьмусь тебя лечить, господин, – сердце Томары глухо отдавалось у нее в ушах. – Она возьмется.

Карина вышла из-за ее спины и подошла вплотную к кровати.

– Я девиант, Мири, – через силу выговаривая слова, произнесла она. – Я очень сильный девиант. У меня есть способности, которые помогут мне уничтожить рак.

Во взгляде парня мелькнул живой интерес.

– Ты девиант, госпожа? – переспросил он, поворачивая голову. – Сильный девиант – в смысле? Какая категория?

– Первая, господин.

– Ух ты! – лицо умирающего преобразилось от проявившегося на нем любопытства, и он стал похож на того юношу, каким Томара запомнила его три периода назад. – Ну нифига ж себе! Впервые вижу кого-то с первой категорией! А ты не врешь?

Карина слабо улыбнулась, и тело парня приподнялось в воздух. Он судорожно схватился за сползающее одеяло, но тут же рассмеялся.

– Здорово! – сказал он. – Реально круто! А тебе не тяжело меня держать, госпожа?

– Ты худой, господин, и легкий, – покачала головой Карина, и тело парня плавно опустилось на кровать. – А я сильная. Я очень хочу тебе помочь. Ты позволишь мне?

Радостное оживление сошло с лица юноши, но и прежняя отрешенная унылость на него не вернулась. Он закашлялся, но подавил приступ, сел на кровати и внимательно посмотрел на девушку.

– Прости, я как-то не запомнил ваших имен…

– Я Карина, – быстро сказала девушка. – И госпожа Томара.

– Карина… – задумчиво произнес Мири. – И что ты хочешь со мной сделать? Ты вообще врач? Ты такая молодая…

– Ну… почти врач, – Карина явно смутилась. – Я интерн, практикантка. Но я могу выжечь твои раковые клетки. Я умею так делать, не повреждая окружающие ткани. И я могу их видеть без аппаратуры, просто глазами.

– Ого! – присвистнул парень. – Ну-ка… – он пошарил под одеялом. – Что меня в руке?

– Ртутный градусник, – серьезно сказала Карина. – Ты зря его держишь в кровати, можешь сломать, если случайно навалишься.

– Нифига себе… – снова сказал парень. – И ты можешь вычистить из меня раковую гадость? А часто этим занимаешься?

– Нет, господин Мири, – покачала головой девушка. – Я еще никогда не работала с живым человеком.

– А на ком же тогда… – удивился парень. – А! Вы же на жмуриках в морге тренируетесь. Значит, я мышка подопытная? Ну и ладно, я не против.

– Господин Мири, – вмешалась Томара. – Ты осознаешь, что последствия могут оказаться самыми скверными?

Мири широко ухмыльнулся.

– Я все понимаю, госпожа, – решительно сказал он. – Не маленький. Да мне какая разница? Не получится – пойду и слопаю пузырек снотворного, чтобы с гарантией. А тут хоть какая-то надежда есть. Что от меня надо? Подписать что-то?

– Да, – кивнула хирург. – Ты должен подтвердить, что осведомлен о своем состоянии и возможных долгосрочных последствиях. И ты должен согласиться на экспериментальное лечение.

– Да без проблем! – отмахнулся парень. Он снова натужно, лающе закашлялся и с досадой сплюнул в салфетку сгусток красноватой слизи. – Видишь? Мне все равно, подпишу что угодно. Где бумажка?