Корректор. Книга вторая. Птенцы соловьиного гнезда

– А ты можешь отличать раковые клетки от обычных?

Карина насторожилась.

– В общем, да, – осторожно сказала она. – Сканер может показывать в оттенках серого ткани, отличающиеся от окружающих. Травмированные, например. Или мертвые. Или переродившиеся. Я пробовала смотреть на препараты у нас в университете, и я их отличала. Но их ведь специально обрабатывали.

– Но ведь попытка не пытка… – Томара явно обдумывала какую-то мысль. – Кара, мне нужно, чтобы у меня идея в голове поварилась немного. Обсудим на днях с тобой и Калу. Ну вот что. Ты тут полежи, расслабься немного, но особо не залеживайся. Катастрофы катастрофами, а обход никто не отменял, пусть и с опозданием. И подготовку – тоже. Так что я пошла оформлять историю болезни, а ты через полчаса подходи в ординаторскую. Пойдем по палатам.

Она поднялась со стула и устало потянулась.

– Два часа. А у меня ведь в пять еще и лекция, – пожаловалась она. – Максимум в четыре нужно убегать. Ох, ну и длинный же в нынешнем году второй семестр выдался!

Она зевнула и тяжелой походкой вышла из кабинета. Когда Карина осталась одна, она откинулась на спинку диванчика и закрыла глаза. Нельзя расслабляться, сказала она себе. Ни за что нельзя. Пусть ей плохо, но всегда найдется кто-то, кому еще хуже и кто нуждается в ее помощи. Сейчас она пойдет и посмотрит, не нужно ли подсобить медсестрам. Вот только посидит еще минуточку…

Открыв дверной замок, Карина потянула на себя входную дверь. Дверная пружина сегодня явно издевалась над ней – створку упорно тянуло назад, словно ее кто-то удерживал с той стороны. Справившись с непокорной створкой, Карина вошла внутрь и без сил привалилась к стене, с опозданием сообразив, что могла бы и манипулятором воспользоваться. Но почему она так вымоталась? Не кирпичи же таскала, в конце концов… Нажав слабо светящуюся клавишу таймера освещения, она медленно побрела вверх по лестнице. Третий этаж. Четыре пролета – словно четыре версты.

На площадке второго этажа она остановилась. Таймер успел отключить свет, и в кромешной темноте из-за приоткрытой двери квартиры Бикаты выбивался лучик света. Карина вздохнула. Ну нельзя же быть таким рассеянным! Опять дверь не закрыл!

Она постучала и заглянула внутрь. Биката сидел за столом, который в живописном беспорядке загромождали разнообразные загадочные приборы и приборчики. От одного из них тянулся кабель, который обвивался вокруг плеч стоящей рядом Калайи. Платье чоки было полурасстегнуто на спине, обнажая матово-белую кожу, и кабель торчал у нее прямо между лопаток. В дисплее перед Бикатой змеились непонятные графики и трехмерные диаграммы, висели столбцы цифр, и инженер казался полностью поглощенный их изучением.

Карина снова постучала по двери и громко откашлялась. Биката вздрогнул и взглянул на нее.

– А, Карина, – сказал он. – Вечер. Входи.

– Здравствуй, Карина, – произнесла Калайя, поворачивая голову. – Добрый вечер.

– Вечер. Я тут мимо проходила, а у вас дверь опять не закрыта, – пояснила девушка, переступая порог. – Ух ты! Биката, а чем ты занимаешься?

– Да мысль в голову пришла любопытная, – махнул рукой инженер. – Вернее, глупая, как оказалось. Уже час сижу, ничего не получается, так что глупая, конечно. Думал, что можно слегка подправить пластику кисти. Не выходит.

– Ой, а можно я поближе подойду? – с любопытством спросила Карина. – Я не помешаю?

– Уже нет, – вздохнул инженер. – Я, пожалуй, закончил. А я что, опять дверь не закрыл?

– Ага, – кивнула девушка, опуская на пол сумку, сбрасывая кроссовки и подходя к столу. – Настежь оставил. Биката, а что за графики такие?

– Да ничего особенного, – рассеянно проговорил инженер. – Технические детали. Тут – усилие на правом и левом шарнире запястья соответственно, здесь фактическая мощность сервомоторов и нагрузка на двигательные связки, три диаграммы слева – покоординатная дельта между расчетными и фактическими положениями точек отсчета… ну и так далее. Отладочные данные, ничего интересного. Калайя, зачерпни воду справа.

– Движение восемнадцать дробь ноль три, примитив «зачерпывание воды правой ладонью», – проговорила чоки. Она вытянула вперед правую руку тыльной стороной вверх и сделала плавное движение сложенной ковшиком кистью, словно и в самом деле зачерпывая ладошкой воду. Графики на дисплее заметались, колонки цифр начали быстро меняться. Некоторые числа покраснели, некоторые посинели. Биката, внимательно наблюдавший за движением, вздохнул.

– Хвост вытащишь – нос увязнет, – пробормотал он. – Улучшаешь плавность движения – получаешь меньшую точность. Разве что так напоследок попробовать…

Он взял стило и сдвинул им пару бегунков.

– Калайя, зачерпни воду.

– Повторяю предыдущее движение, – проинформировала чоки. Содержимое дисплея снова задвигалось и замерцало.

– Еще хуже… – грустно резюмировал Биката. – Ладно, возвращаем все в исходное состояние, – он снова поднял стило и принялся колдовать над дисплеем. На взгляд Карины, оба движения руки чоки совершенно ничем не отличались, но, наверное, Бикате виднее.

– Калайя, диагностика запястья, – наконец проговорил инженер. – Краткий отчет.

– Базовый моторный тест: норма. Тест тактильных точек оболочки: норма. Тест скорости регенерации оболочки… норма.

– Хорошо, – кивнул инженер. – Считаем, что восстановили. Калайя, сделай полную резервную копию конфигурации шасси и сбрось на компьютер.

– Запускаю полный сбор конфигурационных данных, – бесстрастно проинформировала чоки. – Опрос лицевой области… опрос шейной области…

– Без протокола, – приказал инженер. Калайя умолкла.

– Биката, а что она сейчас делает? – шепотом поинтересовалась Карина.

– Она опрашивает контрольные узлы каждой части шасси и собирает текущую конфигурацию, – пояснил мужчина. – Потом она запишет собранное в мой компьютер, и я смогу полностью восстановить текущую моторику, даже если вся информация в нем случайно сотрется или повредится.

– А что такое шасси?

– Как – что? – Биката глянул на девушку как на умственно неполноценную. – Ну вот все ее тело и есть шасси. Неужели не слышала никогда термин?

– Не понимаю, – наморщила лоб девушка. – Ты говоришь – «она опрашивает шасси», и тут же – что шасси и есть она. Она сама себя опрашивает?

– Так, понятно, – Биката поскреб подбородок. – Карина, ты вообще имеешь представление о принципиальной архитектуре чоки? О компонентах чоки-тела? О взаимоотношении шасси-носителя и искина?

– Нет, – девушка помотала головой. – Ну, я читала что-то такое, но как-то там запутанно все.

Биката задумчиво поглядел на нее.

– Поздно уже, – пробормотал он. – А нам завтра в бар в первую смену. Ну ладно, устрою тебе краткий ликбез. Первое, что следует усвоить – разницу между искином чоки и его телом. Тело – просто кукла. Роботизированный скелет в оболочке из псевдоплоти…

– Резервное копирование конфигурации шасси завершено, – перебила его Калайя. – Данные заархивированы и переданы в хранилище.

– Да-да, – кивнул инженер. – Так вот, тело – то, что обычно и называют «чоки». Но чаще всего люди не понимают простой вещи: тело чоки и его разум – разные вещи, мало друг с другом связанные. Разум и личность чоки – его искин, искусственный интеллект. Его можно перенести на новое шасси, хотя и не всегда – требуется определенное соответствие элементной базы. Когда речь идет о внутренних процессах чоки, разницу между искином и шасси следует всегда держать в уме. Пока понятно?

– Да. Более-менее.

– Отлично. Так вот, шасси – вполне самостоятельная штука. Оно не способно к полноценному существованию без искина, но на деле само по себе весьма интеллектуальное устройство. Каждый сустав скелета, каждая моторная связка, каждая псевдомышца оболочки имеет свой контроллер – небольшой компьютер, запрограммированный на выполнение определенных действий. Искину незачем знать все тонкости работы конкретного сустава – ему нужно лишь получить от того список моторных примитивов. Ну, что узел умеет делать – как сгибается, сколько степеней свободы, ограничения по перемещению, влияние на соседние суставы, все такое. А дальше искин может конструировать из примитивов уже какие-то конкретные сложные движения. М-м-м… Калайя, покажи Карине правую ладонь.

Чоки послушно вытянула руку.

– Согни указательный палец. Разогни. Сожми кулак. Разожми. Видишь, Карина? Сгибание пальца – один из базовых моторных примитивов. На самом деле это еще не самый нижний уровень – ниже есть еще механика отдельных суставов фаланг, но не суть. Так вот, имея в качестве базового примитива сгибание пальца, мы можем сконструировать более сложный примитив – сжатие кулака, состоящее из одновременного сгибания всех пальцев. Причем примитив, раз созданный, можно записать в контроллер кисти как новый базовый примитив. И на его основе можно создавать другие примитивы – например, удар кулаком, сочетающий сжатие кулака, определенное перемещение плеча и предплечья, разворот тела и так далее. Пока понимаешь?

– Ага.

– По большей части искин не знает, каким образом реализованы те или иные примитивы. Он просто получает от контроллеров и микроконтроллеров их перечень и пользуется ими. Посмотри на свою собственную руку – ты ведь тоже не задумываешься, каким образом сгибаешь пальцы или сжимаешь кулаки. Твой разум решает, что тебе нужно сжать кулак, а тело выполняет приказ, не нагружая мозг деталями. Ты ведь рукопашным боем занимаешься, да? Вот, при необходимости ты можешь натренировать свое тело выполнять новые движения, и точно так же искин может запрограммировать для шасси в целом или для его отдельных узлов новые моторные примитивы. Но сам искин и его шасси все равно остаются отдельными сущностями. И когда Калайя говорит, что опрашивает шасси, на деле имеется в виду, что искин собирает текущие конфигурацию и макрокод узлов тела для последующего сохранения. Теперь понимаешь, о чем речь?

– С трудом, – вздохнула Карина. – Биката, ты столько всего знаешь! Тебе легко говорить, ты привык, а я никогда с чоки дела не имела.

– Да ничего сложного, – досадливо дернул плечом инженер. – Нужно всего лишь применить системный подход к делу. Так, с моторикой на сегодня, пожалуй, закончим. Нам еще нужно верифицировать накопленную базу. Калайя, сколько новых понятий ты выучила за сегодня?

– Восемь новых понятий и два уточнения ранее верифицированных понятий.